Фигня (сборник)
Шрифт:
Настя присела на край кровати, заговорила шепотом, будто сказку на ночь рассказывала:
– Да что же тут мудреного?.. Тугилово от нас недалеко, всего три версты… Подите гулять в ту сторону или поезжайте верхом… Вы верно встретите его… Он же всякий день, рано поутру, ходит с ружьем на охоту…
– Да нет, нехорошо… – возражала Лиза, уже прикрыв глаза. – Он может подумать, что я за ним гоняюсь… К тому же отцы наши в ссоре, так и мне все же нельзя будет с ним познакомиться… – Она примолкла, засыпая.
– Ну, поглядим еще… Утро вечера мудренее… – успокоила ее Настя.
Вдруг Лиза села на постели, широко раскрыв глаза.
– Ах,
– Ахти, господи!.. – отпрянула Настя.
– Наряжусь я крестьянкою!
Настя прыснула, прижала пальцы к губам и сказала:
– А и в самом деле!.. Наденьте толстую рубашку, сарафан – да и ступайте смело в Тугилово!.. Ручаюсь вам, что Берестов уж вас не прозевает…
– А по-здешнему я говорить умею прекрасно. – Лиза снова упала на подушку, повернулась на бок и счастливо прошептала: – Ах, Настя, милая Настя! Какая славная выдумка!..
И тотчас же заснула.
Настя перекрестила ее, загасила свечи и вышла вон.
И тотчас светелка Лизы наполнилась лунным сиянием.
Глаза девы распахнулись, она повернулась к окну. Сквозь ветки липы прямо на нее смотрела круглая луна.
Лиза встала, подошла к окну.
Двор усадьбы, сад, село на холме и далекий лес – все было залито голубым лунным светом.
Лиза вздохнула и вернулась к постели. Но не легла, а только присела – не спалось…
… – Авдотьюшка, дружочек, дай хоть один блиночек! – верещал Петрушка.
– Сядь у окошка
Да подожди немножко, – отвечала кукла Авдотья, скрываясь за пестрым пологом, свисавшим с обруча над головою бродячего кукольника.
– Пока муж придет в дом,
Угости скорей блином! – увещевал надетый на руку Петрушка.
– Ну уж ладно,
Говоришь ты больно складно, – прорычал грозным басом кукольный муж, появляясь над пологом и принимаясь дубасить Петрушку колотушкой.
Скрипучий, пронзительный голос Петрушки, изображаемый с помощью пищика, доносился до крайних рядов небольшого уездного базара, куда лихо подкатила легкая летняя коляска. В ней сидели Лиза и Настя, правила коляской Дунька. Осадив лошадей, она вопросительно оглянулась назад. Настя и барышня, раскрыв рты, с одинаковым любопытством глазели по сторонам. А вокруг кипела базарная жизнь: стоял неумолчный говор, мычали коровы, привязанные к телегам, били крыльями куры и гуси, блеяли в загоне овцы…
Мужики, бабы, девки, парни из окрестных сел, с корзинами и без, сновали между рядами и телегами, с которых продавали овощи, фрукты, мясо, птицу, лапти, горшки и еще всякую утварь, живность и снедь. Вот проехал мимо барин верхом на мерине, которого вел под уздцы стремянный, следом тащился слуга. Барин указывал ему, что купить. Проезжали и другие коляски, переваливаясь на рытвинах, в них сидели барыни и барышни, тоже с интересом глазели по сторонам, выбирали товары.
Небо было ясное, высокое, голубое…
О чем распорядилась Лиза, с помощью Насти сойдя с коляски, не было слышно за шумом базара, а только Настя, получив денег, стремглав побежала к единственной лавке. Дунька осталась сидеть на облучке, а Лиза побрела вдоль торговых рядов.
Одни торговцы зазывали, выкликали товар, другие стояли молча, будто им и дела нет, да утирали раскрасневшиеся от жары лица.
– АРядом другой продавец старался:
– Лучшей репы в свете нет!Какой вкус, какой цвет!Все едят да хвалят,Нашего брата по головке гладят!..За прилавком с деревянными и глиняными игрушками кудрявый весельчак выкрикивал:
– Игрушечка диво,Забавна, красива!Угодно купить?Могу уступить!..Но Лиза уже не могла оторвать глаз от «панорамы», то есть яркого ящика с двумя увеличительными стеклами и коньком наверху, внутри которого вращались «картины». Рядом стоял дед-раешник, одетый в серый домотканый кафтан, расшитый желтой и красной тесьмой, в лаптях и шапке-коломенке, на которой болтались цветные ленточки. Он крутил рукоять и пояснял:
– Вот вам город Париж,Что въедешь, то и угоришь…А вот и город Марсель,Что не видите отсель…Лиза не утерпела и припала к увеличительному стеклу. Ах, какая красота ей открылась!..
– А вот город Питер, – слышала Лиза речь деда, —
Что барам бока повытер!Там живут смышленые немцыИ всякие разные иноземцы.Русский хлеб едятИ косо на нас глядят.Набивают свои карманыИ нас же бранят за обманы…– Барышня! – дернула Лизу за рукав Настя, и барышня с неохотой оторвалась от прелестной картины.
– Вот! – в одной руке Настя держала четыре аршина толстого полотна, в другой – пятиаршинный кусок синей китайки.
– Изрядно, голубушка! – порадовалась Лиза. – Теперь – пуговки медные!.. Пошли к офене!
Лиза не забыла дать деду денежку, ухватила Настю за рукав и потянула за собой.
Коробейник щедро насыпал Насте полную горстку пуговок.
– На пятиалтынный не много ли? – улыбнулась ему Настя.
– Для такой раскрасавицы лишнего не жалко, – сверкнул глазом офеня и прибавил потаенно: – А для барышни отдушки есть… Иноземные!..
– Благодарствуйте! – Настя поклонилась офене и поспешила за барышней, которая уже устремилась на звук волынки. Это на полянке за базаром, в окружении толпы зевак, показывал свое искусство медвежатник.
– А ну-ка, мишенька, – говорил он, – покажи, как бабушка Ерофеевна блины на масленой печь собиралась, блинов не напекла, только сослепу руки сожгла да от дров угорела? Ах, блины, блинцы!..