Фигурки страсти
Шрифт:
Алёна растерянно оглянулась.
Дежурной за столиком по-прежнему не было.
Почему она сняла фотографии, интересно знать? Ерунда, конечно, но… Почему она сняла их именно сейчас?
А может, не она? Но кто?
И вдруг Алёна вспомнила, где видела эту маленькую женщину. Странно…
Хотя, в общем-то, ничего странного, но…
Или все же странно?
Страннее всего то, что фотографии исчезли. Да вообще куча странностей!
Кстати, получается, все домыслы Алёны насчет Джейби и Жибе – чушь? И лысая узнала о синяке совсем другим путем?
Да нет, синяк – это потом, а маленькая женщина – сначала… Неувязка во времени!
Или они позже снова встретились? А зачем?
Чепуха какая-то…
Может, и правда чепуха, чушь, ерунда?
А может, Алёна вообще ошиблась, и дежурная – вовсе не та женщина? Они тут все маленькие, мадам Аршамбо из Нуайера тому пример. Хорошо бы еще раз посмотреть на дежурную… Наверное, она зашла вон в ту дверь, там, вероятно, какое-нибудь служебное помещение.
Алёна миновала столик и заглянула в приотворенную дверь.
Никакого служебного помещения за нею не оказалось – просто коридор, тоже ведущий к бассейну.
Куда же делась дежурная? На улицу вышла?
В это мгновение раздался странный звук. Словно били в колокол, но не звонко, а как-то глухо.
Алёна оглянулась.
Ах да, звонит телефон, который дежурная оставила на столе!
Ну, сейчас она вернется. Услышит звонок и вернется.
Но женщина не возвращалась. Колокол все бил и бил, причем работал и вибратор, так что телефон начал елозить на столе и двигаться к краю.
Алёна подскочила и успела подхватить маленький черный «Samsung» прежде, чем тот свалился на пол.
Мельком глянула на дисплей. Успела прочесть: «Вызывает 06 45 22…» – и дисплей погас, колокол умолк.
Маленькая женщина так и не появилась.
Алёна положила телефон, отскочила от стола, вышла за дверь, огляделась.
Дежурной не было и здесь. Не было также и алого «Ситроена», под который Алёна лазила, чтобы достать заколки.
Она медленно шла по дорожке, ведущей от бассейна к шоссе.
Ну что ж, мало ли куда автомобиль мог уехать… Хотя все это странно, если не сказать больше!
То есть вообще полная каша. Неужели так все связано? Или, наоборот, ничто ни с чем никак не связано?
Посмотрела на часы, подумала. Достала телефон и написала эсэмэску Марине:
«Решила снова съездить в Талле, не ждите меня, доберусь потом до дому сама, целую, Алёна».
И торопливо зашагала к улице, которая вела на автовокзал.
Дама в развевающихся индийских тряпках снова начала зазывно улыбаться, позванивая браслетами на пороге своего магазинчика, и наша героиня невольно замедлила шаги…
40-е годы XX века, Россия
Давно не брался за дневник. Столько всего случилось…
Я вернулся домой. Мы с Шарлотт вернулись домой! Во Францию! Встретились с сыном и уехали в Талле, потому что я ушел со службы. Долго стоял в нашем семейном склепе над гробом отца. Наверное, он знал, как я переменился. Теперь мне хотелось жить только делами моего родного дома. Отец всегда этого хотел, но смысл ведь состоял в том, чтобы того же захотел я.
Все минувшие с тех пор годы были посвящены имению.
Я старался не вспоминать ни Китай, ни Россию. Может быть, и следовало спокойнее думать обо всех наших перипетиях, но мне так трудно сдерживаться при воспоминании о тысяче унижений, которые пришлось пережить в последние дни в Петрограде, когда я, почти не веря в успех, хлопотал об отъезде. И я ведь еще не оставлял тогда надежды найти свою коллекцию!
Само собой, ничего я не нашел и не вернул. Я уж упоминал, что у меня сложилось впечатление, будто просьбу мою не особенно-то стремились выполнить.
А недавно произошло нечто, словно бы эхом долетевшее из тех далеких дней.
И мне вспомнилась одна странная встреча в коридоре Чрезвычайной комиссии, где я ждал разрешения на выезд.
Мимо меня, стоящего в углу около комнаты, где выдавали какие-то очередные бумажки с печатями, прошел высокий, очень высокий человек с длинными волосами, причесанными на пробор, с большими, пожелтелыми от табака усами и большими голубыми глазами. При нем были две женщины. Одна – милая и нежная, с покорным выражением красивого лица и косами, окрученными вокруг головы. В России многие женщины стали носить такие прически после революции. Ведь куаферов больше нет, а заплести косы умеет каждая. Впрочем, иные пошли другим путем – просто остригли волосы. Вторая женщина была именно такая: с короткой стрижкой. Черные волосы забраны гребнем на затылке, но несколько прядей разметались и падали на черные глаза.
Я узнал ее! Потому что уже видел тут. Именно ее провели в кабинет к начальнику, когда я пришел сюда в первый раз. Тогда у нее был полумертвый, запуганный вид, а теперь она шла, смеясь, под руку с высоким, усатым человеком и, судя по всему, чувствовала себя здесь как дома, такая небрежная улыбка сияла на ее красивом, точеном лице.
– Алексей Максимович, может быть, я подожду в коридоре? – робко проговорила женщина с косами.
– Смотрите, Варвара, как бы вас по ошибке не отвели в камеру, – насмешливо проговорила стриженая.
Женщина с косами покачнулась, и высокий человек подхватил ее под руку.
– Какие-то у вас шутки нехорошие, моя дорогая Мура, – проговорил мужчина укоризненно, сильно налегая на букву «о».
У меня во Владивостоке был один из садовников, который говорил именно так. Он рассказывал, что родом с Волги, а там такой выговор. Видимо, высокий человек тоже родом с Волги.
– О, посмотрите! – воскликнула женщина, которую усатый назвал Мурой, и взглянула на меня. – Да ведь я знаю этого госпо… этого э-э… человека. Он французский консул и пытается найти какие-то статуэтки, которые у него украли. Китайский фарфор, что ли. Причем какого-то не вполне приличного содержания. Тут над ним все потешаются.