Фиктивная жена
Шрифт:
Самое противное, что с Платоном я никогда такого не ощущала. Наверное, именно в этот момент я поняла, что никогда и ничего у нас не выйдет. Почувствовала разницу. Очень ощутимо отличила свое внутреннее состояние между поцелуями братьев. И, нет, я не обрадовалась, меня подавляют и пугают подобные эмоции. Хочется задушить каждую бабочку в животе, которую разбудил этот мужчина.
Мы едем по ночному городу домой. Машина большая, с комфортабельным белым кожаным салоном. Никогда на таких не ездила. Нас везет водитель, Мирон сидит рядом и разговаривает по телефону о работе. Отодвигаюсь от него как можно дальше, незаметно снимаю туфли и кусаю губы, чтобы не застонать об облегчения. Пытаюсь расслабиться
Как только мы сели в машину Вертинского словно подменили. Нет, я рада, что он больше ко мне не прикасается. Но он и не разговаривает со мной, даже не смотрит. Усталый, дергает галстук, откидывается на сиденье, широко расставляя ноги, и нервно ведет беседу о каком-то контракте.
Отворачиваюсь, смотря на мелькающие огни ночного города. Арон увез младшего брата домой час назад. Его буквально эвакуировали со свадьбы, как только он подошел к микрофону, чтобы нас поздравить. Платон пьян. Никогда его таким не видела. Развязным, наглым, с налетом пренебрежения к происходящему. Понимаю, что нам нужно поговорить, но, кажется, что сегодня больше не выдержу. Все что я хочу, это принять душ и лечь спать. Накатывает такая слабость, что я почти засыпаю по дороге, начиная дремать.
Прихожу в себя, когда с моей стороны открывается дверь, моргаю, фокусируя взгляд, и понимаю, что мы приехали. Мне подает руку водитель, помогая выйти из машины, а вот Мирона уже нет. Выхожу, киваю водителю в знак благодарности и прохожу в дом.
Из гостиной слышатся голоса братьев, но громче всех Платон. Я не хочу в этом участвовать, я устала. Словно эмоционально выгорела. Но незаметно уйти не удаётся, Платон выходит в холл и цинично усмехается, осматривая меня.
— О, а вот и она, госпожа Вертинская! — цедит сквозь зубы заплетающимся языком, преграждая мне путь к лестнице. Ничего не отвечаю. Я не хочу никаких диалогов. Оставьте сегодня меня все в покое! Слишком много Вертинских за один день, и все выворачивают душу, выпивая из меня энергию.
— Ну и как тебе в роли жены? — с противной ухмылкой спрашивает меня Платон.
— Ты пьян, давай поговорим завтра, — спокойно прошу его я. — Я очень устала. — Мне настолько безразлична его речь, что я даже не обижаюсь. Голова немного кружится. Хочу отдохнуть.
— От чего это ты так устала?! — он продолжает рычать и встаёт ко мне вплотную, обдавая запахом алкоголя.
— Платон… — выдыхаю, но он не дает мне договорить.
— Что «Платон»? Что?! — хватает меня за плечи, встряхивая и усиливая мое головокружение. — Думаешь, я не заметил, какими глазами ты на него смотрела?! А как улыбалась… — рычит мне в лицо. — Ты никогда мне так не улыбалась, — в нем столько агрессии, что я сжимаюсь, зажмуриваясь, кажется, что он способен меня ударить. — И не надо мне тут рассказывать, что ты играла свою роль. Не надо, Милана! Все было по-настоящему, — уже кричит, а я ничего не говорю. Да и бесполезно оправдываться. Платон все равно меня не услышит. — Насмотрелась красивой жизни и повелась?! — он так сильно сжимает мои плечи, что руки начинают неметь. Пытаюсь вырваться, но хватка усиливается. — Лучше лечь под Мирона и получить все, чем терять свое время со мной?!
Боже, какой бред он несет. Но я с ужасом понимаю, что в его голове все выглядит именно так. Он считал меня своей девушкой, я много ему дозволяла. Я позволяла ему думать, что между нами может быть что-то большее, чем дружба. Да, я сама так думала, поскольку даже не подозревала, что может быть по-другому. А теперь я вышла замуж за его брата, по расчёту и ради денег. И сейчас в пьяной голове Платона, когда он полностью открыт и уязвим, это выглядит мерзко и алчно. Ему кажется, что я предаю его… И он выплескивает всю свою боль на меня, пытаясь больнее ударить. Я дура, которая ничего не знает про отношения…
В голове шумит, боль сжимает в тиски, и головокружение усиливается. Всхлипываю, когда понимаю, что Платона оттягивают одним сильным рывком.
— Не трогай ее! — и если голос Платона полон агрессии, то Мирон холодно понижает тон. Его голос раскатывается по холлу гневным эхом. Он легко отшвыривает от меня младшего брата. Платон пошатывается и падает на пол. Мирон идет на него, нависая. — Ты что, сучонок… — Мирон не кричит как Платон, но говорит так, что содрогаюсь даже я.
— А вот и наш счастливый жених, — пьяно, заплетающимся языком говорит Платон, пытаясь подняться. — И ведь ты обещал мне ее не трогать? Что ты там говорил? Никогда не позаришься на девушку брата? Что тебя не заводят серые мышки?! — выговаривает ему Платон, поднимаясь и шатаясь, хватает брата за грудки. Мирон как скала, непоколебим. Спина ровная, напряженная, Мирон смотрит брату в глаза и с холодной маской на лице выслушивает его. — Так какого же ты лапал ее всю свадьбу?! Не ожидал от тебя, Мир, — с разочарованием произносит он. В дверях стоит Арон, облокотившись на косяк, просто наблюдает, сложив руки на груди. Хочу уйти в комнату, но меня шатает, слабость такая, что не могу сделать и шага, дышать нечем, и я глотаю воздух, хватаясь за перила. — И она тоже хороша, потекла от тебя как последняя шл… — не договаривает, поскольку Мирон резко выворачивается, отрывая руки брата, и бьет ему боковым ударом в челюсть. Вскрикиваю, прикрывая рот рукой. Платон вновь летит на пол, из его губы брызжет кровь. Перевожу перепуганный взгляд на Арона, а тот даже не двигается с места.
— Язык свой прикуси, щенок! — выплевывает Мирон. Платон садится, сплевывает кровь на пол и начинает смеяться.
— Все понятно, — ухмыляется. — Не ожидал, брат! Не находишь, несправедливо, — он вновь поднимается на ноги.
— Иди проспись, завтра поговорим, — уже устало проговаривает Мирон.
— По всем понятиям это я тебе должен морду бить, — Платон замахивается, шатаясь, Мирон уворачивается и ловит его кулак рукой, скручивая.
— Успокойся, сказал!
— Прекратите! — выкрикиваю из последних сил и начинаю оседать. Куда делся весь воздух? Меня кидает то в жар, то в холод, и я сползаю по перилам на лестницу.
— Да мать вашу! — срывается Арон и подлетает ко мне. Он присаживается рядом и заглядывает в глаза. — Смотри на меня, — требует. Моргаю, фокусируя взгляд. — Дыши глубоко, — голос у Арона командный, хочешь не хочешь, а начинаешь дышать глубже, и становится немного легче, но голова все равно кружится.
— Отойди, — подходит Мирон, отодвигая брата. — Иди умой и успокой этого щенка, — четко и холодно распоряжается он.
— Вот так всегда, — ухмыляется мне Арон. — Они косячат, а я разгребаю.
Арон отходит, а Мирон неожиданно подхватывает меня на руки и молча несет по лестнице вверх.
ГЛАВА 13
Мирон
Никогда бы не подумал, что меня сможет напугать маленькая девочка. Но Милане удалось. Она бледная, дышит глубоко, хватая воздух, и меня начинает немного потряхивать. Держу ее на руках и, наверное, только сейчас осознаю, насколько она маленькая и хрупкая. Ее нужно оберегать, лелеять, наставлять и защищать, а не впутывать в аферы. Но назад дороги нет. Милана теперь моя жена. И придется доигрывать эту партию до конца.
Аккуратно опускаю девочку на кровать и вынимаю телефон.
— Если вы звоните в скорую, то не нужно, мне уже лучше, — сообщает мне Мила. И опять на «вы», что уже раздражает. Это означает, что она до конца не подпускает меня, а держит дистанцию. А дистанция может нам помешать.
— Уверена?! — Кивает. Прищуриваюсь, внимательно ее осматривая. Вроде щеки розовеют, и дышит уже увереннее. Так напугалась? Настолько впечатлительна? Ой, трудно тебе будет в нашей семье. Мы серые волки.
— Я просто очень устала, и нервы… — тихо говорит девочка.