Филиал
Шрифт:
Онемел. Не привык еще. Ничего, привыкнет.
– Петя, не нравится мне твое настроение. Хочешь холст загрунтовать? – предлагаю ему.
– Зачем? – смотрит, как я начинаю грунтовать.
– Катюшин портрет буду писать. Маслом. Думаешь, Бусиков – дизайнер? Бусиков – пейзажист и портретист.
Начинает грунтовать. Хороший, в сущности, парень. Покладистый. Немного нервный, это есть. Но это от молодости.
– Слава, – говорит задумчиво, – а это надолго?
– Портрет? На неделю.
– Нет, не
– Навсегда, Петя, – говорю я как можно спокойнее.
ЛЮСЯ: Анна Семеновна чуть в обморок не упала, когда увидела меня с чемоданом. Даже пропуск забыла спросить.
– Люся, чего это?
– Все, Анна Семеновна! Крутой жизненный поворот. От мужа ушла!
– Да зачем же?
– Не сошлись характерами. Не знаете, где Виктория Львовна?
А Виктория Львовна уже спешит из комнаты.
– Здесь я, Люсенька. Жду. Все уже готово.
Я прямо к ней. Тащу чемодан. Анна Семеновна так ничего и не поняла.
Виктория Львовна заводит меня к себе. Там у нее сплошной антиквариат. Угол отгорожен ширмой. За нею – диван, трюмо, столик. Это мой уголок. Здесь я буду жить.
– Располагайтесь. Так будет удобно? – показывает она мне.
– Прекрасно. Большое вам спасибо.
Ставлю чемодан, раскрываю, начинаю устраиваться.
– Я вас хорошо понимаю… – качает головой.
– Не говорите. Замучил подозрениями.
– Эти необоснованные подозрения мужей… Сколько можно?
– Подозрения как раз обоснованные, – говорю. – Но все равно замучил. Пусть помается, а я у вас пока поживу. Заодно и на работу перестану опаздывать.
– Мы ваши анкетки вместе раз-два… Я уже обсчитала, – хвастается Виктория Львовна.
– Неужели? Вы просто молодец!
– Вот! – с гордостью подводит меня к дубовому столу, на котором горка моих анкет и таблицы расчета. Я взяла одну, поглядела.
– Потрясно, Виктория Львовна. Вы гений.
– Вы думаете, Сергей Ефимович будет доволен?
– Он вам руки будет целовать. Кстати, мог бы и заплатить.
– Ну что вы… Неудобно…
– А что, это идея! – сегодня я – сама решимость. – Пойдемте!
– Куда? Я не одета, – пугается Виктория Львовна.
– Пойдемте, пойдемте…
Мы выходим из комнаты и направляемся в кабинет шефа. Открываю без стука. Шеф вытирает пыль с бюста. Стоит на стуле и гладит тряпкой мраморные кудри.
– К вам можно, Сергей Ефимович?
– Пожалуйста, – спрыгивает со стула, как зайчик.
– Проходите, Виктория Львовна, – я приглашаю старуху.
Она заходит, здоровается. Шеф занимает место за столом.
– Я вас слушаю.
– Сергей Ефимович, вы знаете, что Виктория Львовна принимает участие в обработке социально-психологических анкет нашего института?
– Да, я в курсе.
– Не можем
– М-м… Это возможно. У вас какой стаж? – обращается он к ней.
– Сорок два года.
– Солидно. На ставку инженера пойдете? Сто тридцать пять плюс премия.
– Я согласна, – кивает она.
– Тогда пишите заявление и к Горгоне Михайловне.
– Вот это разговор! Спасибо, Сергей Ефимович, – говорю я.
– Не за что. У вас все?
– Пока все.
– Желаю удачи, – встает.
Мы выходим в прихожую. Сабурова вытирает пол шваброй. Сегодня ее дежурство в квартире.
– Познакомьтесь, – говорю я. – Наш новый сотрудник, инженер Виктория Львовна.
Сабурова отбрасывает швабру.
– А я, значит, за бесплатно буду вам полы тереть?! – и она прямиком направляется в кабинет шефа.
ГОРГОНА МИХАЙЛОВНА: Митенька – мое счастье. Такой прелестный мальчик. Если бы не он, я бы здесь с ума сошла. Сегодня Катюша попросила меня посидеть с ним, у нее дела. Поскольку я должна находиться на рабочем месте, я взяла его с коляской в свой кабинет. И вот мы сидим – он в коляске, я рядом, за письменным столом. Я кормлю его супом-пюре и читаю сказку. Он любит, когда ему читают.
– «…Вот их уже трое. Бежит лисичка. „Кто, кто в рукавичке живет?“ – „Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка да зайчик-побегайчик. А ты кто?“ – „А я лисичка-сестричка. Пустите и меня!“ – „Иди“…» Еще ложечку… Вот так, мое солнышко… Мамочка скоро придет. Бусиков напишет ее портрет, и она придет. Ты мой внучек будешь, хорошо?.. Еще одну. Молодец… Слушай дальше…
Где-то поют на три голоса. Наверное, наши…
– «Вот их уже четверо сидят…»
Внезапно открылась дверь, и вошла Сабурова с ведром и шваброй.
– Что такое? Зачем? – я возмущена.
– Приборка помещений, – поставила ведро, начала тереть.
– Что у вас за рвение сегодня, Вера Платоновна?
– Это не рвение, а дисциплина. Я теперь у вас работаю.
– Как?!
– Вот заявление. Сергей Ефимович подписал, – вынула из кармана фартука листок, положила на стол.
Я взяла листок. Все верно. Вот и резолюция: «Оформить на ставку уборщицы».
– А как же ваш «Интурист»? – спросила я с иронией.
– Перебьется. Девок надо выдавать. За ними глаз нужен… Подвиньте коляску…
Я откатила коляску, она проехалась шваброй по полу, подхватила ведро. Перед дверью остановилась в задумчивости.
– Как вы думаете, у Виктории Львовны я тоже должна убираться?
– Зачем же у нее? Только в отделах.
– Она ж тоже нынче сотрудница. И Люська у ней живет. Выходит, отдел…
– Тогда убирайтесь, – пожала я плечами.
– Вот не было печали… – ушла.