Филлико Парменионыч против Империи к открытию олимпиады
Шрифт:
– - Да, -- окончательно очнулся архинаварх, -- всем, кто ещё жив, уходить. Пусть прыгают в воду.
А куда ещё? Когда вокруг разверзаются огненные глубины Тартара, и приказа никто ждать не станет. Матросы, гребцы и воины прыгали за борт. Но только совсем бессовестные и никудышные люди оставляют товарищей в беде. Род человеческий хотя и не в силах очиститься от таких, но все же доблесть и честь ещё что-то значат в сердцах многих. На выручку "Талосу" спешил его собрат "Аластор", которым командовал киприот царского рода, триерарх Пасистрат.
Ранефер с удовлетворением наблюдал за гибелью "Талоса".
– -
Вовремя. Желающие, приметив, что египтяне заняты "Трижды гигантом", ускорились, стремясь добраться до врага как можно быстрее. Чтобы избежать раздуваемого ветром ревущего пламени, им пришлось маневрировать, это сбивало прицел массивных палинтонов. Ворочать их тяжело, а точность просто никакая. Египтяне несли урон лишь от редких случайных попаданий, тогда как их надёжные "абу-хеви", лишённые волосяных торсионов, натяжение которых постоянно ослабевает от сырости, с близкого расстояния били без промаха.
Задымились "Атропа" и "Киприда". Появился высокий язык пламени над бортом "Халкотавра". Ослеплённый гигант "Полифем" неуклюже "целился" в промежуток между двумя египетскими ладьями. Кормчий его ничего не видел -- весь корабль окутал густой непроницаемый чёрный дым. Ударный отряд Филоты приходил в полное расстройство.
Архинаварх с братом спустились в спасительную лодку. Гребцы торопливо оттолкнулись от борта "Талоса". Было трудно дышать, все вокруг окутано дымом. Лодка спешно заскользила к "Аластору" прямо по головам барахтающихся в воде моряков. Они тянули руки к своим товарищам, умоляя о помощи, слали проклятья, пытались уцепиться за борта. Гребцы, стуча зубами от страха, били вёслами по воде, на поверхности которой расползались бесформенные красные пятна.
– - Филота, не бросай нас!
– - захлёбываясь, кричали тонущие моряки.
– - Братья, помогите!
– - Будь ты проклят, Филота!
С лицом белее выгоревшего на солнце льна, сын Пармениона поднялся на борт "Аластора", где его встретил мрачный Пасистрат.
– - "Халкотавр" горит, -- доложил он, -- а "Полифем" тонет. Больше ничего не видно. Где Пнитагор, понятия не имею. Все уже прошли дальше. Я даже ближайшие корабли разглядеть не могу, мы как в Тартар провалились.
– - П...почему тонет "Полифем"?
– - пробормотал Филота, -- я видел, он тоже сильно дымил.
– - Ударили уже. Он так удобно им подставился, а варвары с прошлого года настроили кораблей с таранами.
– - Берегись!
– - раздался чей-то истошный вопль.
Никанор среагировал быстрее всех, увидел опасность и оттолкнул брата вместе с триерархом, сбив их с ног. В трёх шагах от него разбился египетский снаряд. Горючая жидкость плеснула во все стороны, попав и на Никанора, он заорал. Подскочили два матроса, начали бить его кожами. Опомнился и Филота, сорвал с себя плащ и бросился на выручку. Пламя сбить удалось, но ожог Никанор заработал поистине жуткий. Он сидел на палубе, глаза дико метались, а все тело била крупная дрожь.
Ещё один снаряд взметнул солёный фонтан прямо перед носом почти остановившегося "Аластора". Пасистрат поднялся на ноги, осторожно выглянул над бортом и вдруг хищно оскалился:
– - Вот ты где, порна! Иди-ка сюда!
Из чёрного облака совсем недалеко от "Аластора" вынырнул нос чужого корабля, довольно небольшого.
– - Бей его!
– - заорал триерарх, ни к кому конкретно не обращаясь.
Матросы бросились разворачивать небольшой камнемёт. Заскрипели волосяные канаты, но прежде чем удалось зарядить палинтон, задымлённое, с трудом проницаемое взглядом пространство между двумя кораблями пронзили десятки стрел.
Длинные рыбовидные наконечники отбили звонкую дробь по кипарисовым бортам. Добираясь до живой плоти, они извлекали другие звуки. Крики, хрипы, стоны, брызги крови, свист стрел, гудение тетив, отправляющих египтянам ответные "приветы".
Острая боль пронзила левую руку Филоты. Он схватился за тростниковое древко ужалившей его стрелы, оно раскрошилось между пальцами.
– - Ты ранен?
– - обеспокоился Пасистрат.
– - Ерунда, -- буркнул архинаварх, стараясь не морщиться от боли.
Один из воинов, обслуживавших палинтон, повалился на палубу со стрелой в горле. Его место занял другой.
– - Огня!
К горшку с нефтью поднесли дымящуюся головню. Воин рванул рычаг камнемёта, освобождающий зацеп. Палинтон вздохнул, вздрогнул. Плечи его разогнулись, ударились в ограничительные кожаные подушки, и снаряд унёсся прочь.
– - Мимо!
– - простонал стрелок, чуть не плача, -- ну что за день такой...
– - Заряжай!
Вновь забарабанили стрелы по щитам, которыми эпибаты прикрывали орудийную обслугу.
– - Все сдохнем тут...
– - Молчать!
– - рявкнул Пасистрат, -- обосрался -- язык свой сожри! Мы ещё им врежем!
Он повернулся к корме и заорал:
– - Плейстарх, хватит дерьмом кидаться! Дави баб!
Кормчий рванул одну рукоять рулевого весла на себя, другую толкнул. "Аластор" начал разворот, ежесекундно рискуя налететь на своих в этом вонючем рукотворном тумане, где не видно кончики пальцев вытянутой руки. Вражеская ладья опять скрылась из виду, но если охотник увидел лишь кончики оленьих рогов над кустами, он, конечно же, сможет предсказать, где у оленя сердце.
– - Левее, Плейстарх! Вот так!
– - Поднажми!
– - надрывался внизу келевст.
Гребцы, обливаясь потом, с остервенением налегали на весла. Они с трудом попадали в такт, задаваемый флейтистом. Тот отчаянно частил, неосознанно старался догнать ритм своего бешено колотящегося сердца.
– - И-и-и р-р-р-а-а-аз!
Гигант "Аластор" двигался рывками, набирая скорость. Египетская лёгкая ладья увернулась от удара, но разминулась с тараном гексеры в последний момент. Потеряв скорость при маневре, проворно убраться не смогла и на её корму македоняне уронили тяжеленный "дельфин". Грузило пробило доски палубы. Нос подпрыгнул и под его весом сломался киль. Ладья сразу просела. Египтяне кричали и прыгали в воду, срывая с себя нагрудники.