Филогенез. Панихида

Фостер Алан Дин

Его знакомые неловко повели лапками. Броуд уже начал жалеть, что Дес подошел и заговорил с ними. Вести он себя не умеет, держится неуклюже и чего хочет — непонятно. Зря они ему ответили. Но Нио настаивала… А теперь уже поздно. Просто развернуться и уйти будет непростительным нарушением этикета…

— Ну, что до причины, она, по-моему, очевидна,— продолжал Дес — Я хочу оказаться поближе к этим удивительным пришельцам — если, конечно, слухи не беспочвенны и на Ивовице действительно до сих пор живут люди.

Нио с беспокойством уставилась на него.

— Дес,

зачем они тебе?

— Чтобы писать о них стихи!

Глаза его засияли золотистым светом, отраженным множеством причудливо сплетающихся зрачков.

— Вуузелансем же писал! Он принимал большое участие в первоначальном проекте, сочинял стихи как для людей, так и про людей. Я сам присутствовал по крайней мере на трех представлениях, во время которых шла речь о них.

Он подергал усиками, погрузившись в воспоминания.

— Возможно, вам будет сложно в это поверить, но Вуузелансем всегда утверждал, что, невзирая на отсутствие соответствующих культурных реалий, люди понимали его поэзию.

— Да, но вдруг возле Гесвикста вовсе нет никаких людей? — не удержался от возражения Броуд.— Что, если неправдоподобные слухи об их колонии окажутся всего лишь слухами? Тогда получится, что ты коренным образом изменишь свою жизнь — и впустую!

Дес обернулся к коллеге.

— Что ж, тогда мне останется только размышлять о своей излишней порывистости и пытаться извлечь урок мудрости из своего затруднительного положения. В любом случае, хуже, чем теперь, мне не будет.

Он указал иструкой в сторону ближайшего входа в подземный город.

— Там мне ничто больше не светит. Уют, убежище, знакомая обстановка, ежедневная работа, ритуальные приветствия, приятели — и все.

Нио была потрясена — и не хотела этого скрывать. Оказывается, Десвендапур еще более странный, чем ей казалось.

— Но ведь о таких вещах мечтает любой транкс!

Дес резко свистнул и пренебрежительно щелкнул жвалами.

— Они мешают поэзии! Мой разум способен вместить все, но с подобной рутиной мое эстетическое чувство мириться не желает.

— Поэзия должна утешать, умиротворять, вселять уверенность в себе! — возразил Броуд.

— Поэзия должна взрываться. Строфы должны пылать. Слово должно резать, как нож.

Броуд выпрямился на всех четырех истногах.

— Я вижу, нам не сойтись во мнениях. У нас имеются серьезные различия в мировоззрении. Я полагаю, моя работа поэта состоит в том, чтобы мои слушатели чувствовали себя лучше, больше любили себя и мир, в котором живут.

— А моя — в том, чтобы им становилось неуютно. И разве можно найти лучший источник вдохновения, чем существо настолько фантастическое, что оно кажется почти неправдоподобным? Ну скажите, из каких соображений правительство могло позволить им основать здесь колонию? Не какое-нибудь там представительство, предназначенное для официальных контактов — нет, целую колонию! Если это правда — неудивительно, что такое держат в секрете. Ульи бы такого ни за что не потерпели.

Нио неуверенно шевельнула лапкой. Толпа вокруг продолжала

редеть, парк пустел — гости спускались в подземные тоннели.

— Если колонизация действительно имеет место, могут существовать и другие причины, по которым правительство предпочитает молчать. Мы ведь не посвящены в соображения, стоящие за внутренними решениями Великого Совета.

Дес понимающе качнул усиками.

— И что же это за причины? Они боятся, что, если о намерениях пришельцев станет известно раньше времени, население возмутится — тем более зная о постоянных попытках а-аннов силой расширить свою сферу влияния на нашей планете. В таком случае пребывание среди транксов еще одной чуждой расы следует как можно дольше хранить в тайне.

Он грустно скрипнул надкрыльями.

— Я слышал записи их голосов. Разумные млекопитающие могут разговаривать, хотя это дается им непросто.

— М не о них ничего не известно! — запротестовал Броуд.— Не забывай: в настоящий момент сведения о присутствии на Ивовице людей являются не более чем непроверенными слухами. Официально всех двуногих перевезли на Ульдом много лет тому назад. Чтобы выяснить, имеют ли слухи по дсобой какую-то реальную основу, тебе придется побеседовать с кем-нибудь, кто имеет прямое отношение к новому проекту. Если он и вправду существует.

Дес лихорадочно размышлял.

— Да, наверно. За людьми-колонистами (если, конечно, они и впрямь здесь есть) наверняка наблюдает и поддерживает с ними связь кто-то из наших специалистов. Хотя бы затем, чтобы о деятельности людей не стало известно широким слоям населения. Пришельцев можно изолировать — но наших-то наблюдателей не изолируешь! Любой транкс нуждается в общении со своим ульем…

Нио насмешливо присвистнула.

— Ага, Дес, я так и думала, что ты притворяешься!

— Ничего подобного! — отпарировал он.— Мне не меньше любого другого хочется роиться в своем улье. Но не всегда. Тем более — не тогда, когда я ищу вдохновения!

Он поднял голову и посмотрел на север.

— Понимаешь, Нио, мне необходимо совершить нечто удивительное, из ряда вон выходящее, единственное в своем роде. Уютная, простая жизнь, к которой стремится большинство из вас, не для меня. Что-то заставляет меня добиваться гораздо большего.

— В самом деле? — Броуд окончательно устал от напыщенного коллеги, который, к тому же, был явно не в себе.— И чего же?

Глаза, сверкающие отраженным солнечным светом, в упор уставились на него.

— Друг мой, если бы я умел это объяснить, я бы работал с машинами, а не со словом. Я был бы рабочим, а не поэтом.

Броуд неловко переступил с ноги на ногу. Не то чтобы собеседник напрямую очернил работу Броуда или что-нибудь в этом роде, но тем не менее он заставил преуспевающего государственного служащего почувствовать себя неудачником, хотя дело обстояло как раз наоборот. Однако Дес не дал ему времени подумать, нет ли в его словах какого-нибудь более глубокого смысла.

— Так ты сможешь помочь мне, Броуд? Ты мне поможешь?