Философ
Шрифт:
Как ни образцово провел ты мумификацию, вонь в библиотеке, похоже, усилилась. Присев у ее тела на корточки, ты ощущаешь очередной рвотный позыв. Подсунь под нее руки. Черт, не ухватишься – лента слишком скользкая и натянута слишком туго. Сам виноват, уж больно ты старательный. Необходима ручка, и ты сооружаешь ее из той же ленты, черпая вдохновение в витых бумажных ручках пакета из книжного магазина. Потом осторожно тянешь за ручку – тело слегка прогибается, но меньше, чем ты ожидал, – на пробу подергиваешь ее. Держится.
Пошли дальше.
Вдохни поглубже, открой дверь библиотеки, вытащи ее в коридор, оттуда в гостиную, и по другому коридору, и через кухню к крыльцу для слуг, тут хоть линолеум помогает, ты выволакиваешь
С ним все идет лучше некуда, пока на крыльце ручка не рвется и ты не летишь вверх тормашками в снег. Времени на изготовление новой нет, ты поднимаешься на крыльцо и стягиваешь сверток вниз, на землю, а там приседаешь на корточки, подсовываешь под него руки, холод обжигает твою оголившуюся спину, поясница запевает йодлем, но ты встаешь и разворачиваешься, пошатываясь. А дверца-то и закрыта. Какого… спрашивается, ты не оставил ее поднятой? Приходится снова бросить его. И, открыв багажник, снова присесть и снова поднять, не обращая внимания на боль. Ты укладываешь его в кузов, криво, но тебе сейчас не до эстетических тонкостей, ты на открытом месте, на виду, и потому обводишь взглядом окна соседей, вот оно, чудо, – все еще темные. Сбегай в библиотеку и принеси третье одеяло. Оно накрывает их обоих, хотя, на твой взгляд, что там под ним – совершенно очевидно. Чтобы разрешить эту проблему, ты снова идешь в дом и забираешь из нижней спальни подушки. Они отлично заполняют промежуток между телами, получается не два бугра, а ровная, сплошная масса, что-то вроде надувного матраса. Хотя зачем тебе везти в машине надутый матрас, ты и понятия не имеешь. Ладно, если полезут с вопросами, отговоришься тем, что тебе потребовалось мягкое основание для коробок с книгами, которые ты скоро водрузишь поверх трупов, – иначе коробки подпрыгивали бы на ходу, с риском для их содержимого. Ты мысленно проговариваешь это объяснение, для практики.
Первая коробка в кузов влезает, но впритык к потолку. Тебе приходится практически вбивать ее, и тут ты соображаешь, что, заполнив весь кузов, перекроешь зеркало заднего обзора. Это и при нормальных обстоятельствах плохо, а при твоих – смертельно опасно. Быстро прикинув нужный тебе объем, ты возвращаешься в дом и собираешь все пластиковые пакеты, какие накопились у тебя за день хождения по магазинам. Потом усаживаешься, скрестив ноги, на пол, вспарываешь кухонным ножом твои красивые коробки и перегружаешь книги в пакеты, завязывая их ручки двойными узлами, чтобы ничего не вывалилось. Все девятнадцать пакетов ушли – кроме бумажного, в котором карта. Ты уже разговариваешь сам с собой. Выглядит это как по-любительски организованный переезд на новое место, но ведь тебе именно такое впечатление и требуется. И ты мысленно хвалишь себя.
Да, нужно еще сделать что-то с пришедшим в полную негодность ковром.
Но это не сейчас. Кухонные часы показывают десять минут второго. Ты еще раз принимаешь душ, надеваешь новую зимнюю одежду, укладываешь в твой (ее) вещмешок перемену одежды и пару новых туфель, так пока и оставшихся в мягкой тряпичной сумке с завязками наверху.
Лопата. Пакет с картой, в который ты суешь ее бумажник, сотовый и документы обоих. Жидкость для зажигалки и спички. Мешки для мусора. Рюкзак. Содовая. Журнал рыболова. (Почему бы и нет?) Нож – да, это, пожалуй, мысль хорошая. Ты напяливаешь уже одиннадцатую за нынешний день пару латексных перчаток и переносишь все в машину. Ветер срывает снег с ветвей. Застегни молнию на парке. Лопата засовывается под край одеяла, мешки для мусора забрасываются в кузов, все остальное – на пол перед пассажирским сиденьем. Готовый к дальней дороге, ты усаживаешься за руль и едешь на север.
Почти в самом начале пути ты бросаешь взгляд на спидометр и с удивлением обнаруживаешь, что стрелка его подкрадывается к восьмидесяти. Идиотизм, особенно на такой дороге. Так с нее и слететь недолго. Ты строго, как полицейский (ха-ха-ха), выговариваешь себе и сбавляешь скорость – в результате поездка затягивается. Появляются и стихают радиостанции, все передают одно и то же – любимую музыку отпускников. Из магнитофончика машины торчит, наполовину высунувшись, кассета. Поколебавшись немного, ты вдвигаешь ее, однако при первых же полившихся из динамиков звуках волосы твои встают дыбом – это та самая мелодия, которую она напевала. Ты выщелкиваешь кассету и швыряешь в окно. Лучше уж жить в тишине. Тебе не привыкать.
Резиновое постукивание дворников по ветровому стеклу.
Крошечные снежные заряды.
Похоже, освежители воздуха только усиливают смрад, привлекая внимание к тому, что должны скрывать. Ты выбрасываешь и их. Однако в такой все нарастающей вонище машину вести невозможно, и ты опускаешь на дюйм стекло одного из задних окон. Холодный воздух врывается за твоей спиной в кузов, шум получается такой, точно за тобой торнадо гонится. Ладно, зато он не даст тебе заснуть, да и запах спадает до терпимого уровня.
По крайней мере, у этой машины привод на все четыре колеса – удобство, о котором ты заранее не подумал. Тут тебе удача на помощь пришла – или судьба.
Магистраль I-95 доходит до канадской провинции Нью-Брансуик, но ты так далеко не забираешься, а останавливаешься севернее Портленда, чтобы перекусить и заправиться горючим. Заправочная станция украшена поблескивающими гирляндами. Ты заходишь в уборную, извлекаешь из его сотового сим-карту и, выйдя оттуда, бросаешь трубку в мусорный бак. А сим-карту суешь в карман.
У служащего на голове обвислый колпак Санта-Клауса, а лицо выражает глубочайшее уныние. Ты покупаешь еще одну «грин-соду». Кофеин в таких количествах наверняка вреден для здоровья. Мутит тебя от него, это уж точно. Стараясь не выглядеть чрезмерно нервничающим, ты достаешь из кармана несколько двадцаток. Один только бензин обойдется тебе на этом пути в несколько сотен. Тебе вдруг приходит в голову, что недавний рост цен на заправках ударил, наверное, и по преступникам – так же, как по всем остальным. В тяжелые времена всем приходится туго, даже злодеям. И ты едва не начинаешь хихикать, прямо здесь, посреди мини-маркета, представив себе мафиози, жалующегося на уменьшение нормы прибыли.
Перед тем как покинуть город, ты бросаешь в каком-то проулке мусорные мешки.
Снова один на дороге, делать тебе нечего, только смотреть в налетающую белизну, и ты пытаешься отбросить, похоронить или хотя бы не подпустить близко к себе зудливую мысль о том, что и ты теперь тоже попал в злодеи.
Некоторое время ты держишься береговой линии, проезжая один за другим игрушечные городки, чьи украшенные резьбой деревянные дома навевают мысли о краснощеких ловцах лобстеров и их пухленьких, смешливых женах: семьи собираются у очагов, пьют горячее вино со взбитыми желтками и сливками, обмениваются подарками, и всем хорошо, всем весело. Потом ты сворачиваешь в глубь материка, проезжаешь щит «Округ Кеннебек, население 117 114». За последние два часа ты видел лишь три машины, и все три шли тебе навстречу. Ты выбрасываешь сим-карту в окно.