Философия и гуманитарные науки
Шрифт:
Он проходит мимо армейских казарм и разрушенных домов, идет по открытой местности. Каждую ночь связанным веревкой предмет таинственным образом исчезает, и его заменяет другой. (В нашем каталоге насчитывается 12 645 вариантов.) Иногда кажется, что предмет тот же самый, что был накануне, но при более тщательном рассмотрении лейтенант Н. всегда находит различия.
В рассказе не уточняется, сколько времени проходит от начала пути до прибытия Н. в пункт назначения. Может быть, несколько дней, может быть — лет. Дом, куда ему нужно доставить ношу, — трехэтажное здание, которое кажется лейтенанту знакомым, но он побывал во стольких местах, что уже начинает путаться.
На следующий день лейтенант узнает тревожные новости: солдаты на фронте идут в атаку с безрассудством самоубийц или, наоборот, беспорядочно отступают. Ночью он слышит, как за стеной причитает и плачет дочь генерала. Лейтенант надеется, что наутро тело генерала появится снова в какой-нибудь из своих новых форм, но брезент остается пустым.
Проходят дни, приближается полное поражение. В какой-то момент женщина обращается к Н., называя его «отцом», и лейтенант понимает, в чем заключается его миссия. В комнате под потолком есть три дубовых балки с паутиной по углам. Лейтенант, не мешкая, выбирает балку и осуществляет последнюю замену.
IV
Какие-то версии занимают всего страницу, какие-то — больше ста. Никто не сличает их с целями, исключительно эстетическими; цель одна — избежать контроля со стороны органов безопасности; правительству безразлично, в каком виде будет опубликован рассказ и будет ли опубликован вообще, главное, чтобы он не содержал тайных посланий. Замена предметов или целых абзацев в рассказе — это прием, который используют подпольные организации, чтобы распространять свои идеи, религиозные группы — чтобы сообщать миру о своих откровениях, любовники — чтобы играть в шпионов, и шпионы — чтобы играть в любовников.
Пока я пишу, я слышу удары клавиш других пишущих машинок… Я почти их не знаю — этих людей, что меня окружают. Я не знаю, что будет со мной завтра. Может быть, меня направят на другой этаж или в другую секцию. Всегда происходит одно и то же: нас переводят из одного места в другое, ни о чем не спросив и ничего не объяснив. Эти постоянные перемещения мучительны для всех нас; пожалуй, в первую очередь из-за той неуверенности, что возникает у нас от этих вечных перемен; ни в какой больше редакции — ни в этом городе, ни в других городах — нет такого количества вариантов рассказа, как здесь у нас.
V
Уже давно никто даже не упоминает об этом рассказе. Когда я пытаюсь с кем-нибудь проконсультироваться, мне говорят: никакого рассказа нет и никогда не было, забудь о нем, просто забудь и все. На каждом этаже есть охрана, в каждом кабинете — доносчик. Мне никто ничего не говорит, но по их лицам я вижу, что все думают о рассказе. Бредят рассказами. Все мечтают о том, что потащат тело за веревку, что тело заменят, и снова заменят, и снова заменят, и в конце — тюк окажется пустым.
Популяризация рассказа — это был длительный эксперимент, который начался несколько лет назад. Рассказ не был средством для передачи посланий, он сам был посланием — многократно повторенным посланием, призывом к смерти. Запрет на его распространение стал новым этапом эксперимента: чем секретнее было содержание
МАЛЕНЬКАЯ КАФЕДРА
Моя версия рассказа понравилась Конде; когда он пришел на кафедру в следующий раз, а именно через два дня, он сказал, что никто бы не выполнил эту работу лучше и что мое имя будет стоять на видном месте среди тех, кого он собирается упомянуть в разделе «Автор благодарит». Я признался, что ждал, что мое имя будет стоять среди составителей финальной версии.
— Надо пройти долгий путь, мой друг, прежде чем твое имя появится среди авторов академической публикации. Вы проделали великолепную работу, но пока что не можете претендовать на место среди тех, кто занимается этим исследованием уже полвека.
Наверное, я не сумел скрыть своего разочарования, потому что Конде открыл свой портфель и сказал, что у него для меня «сюрприз». Видимо, он тем самым собирался меня утешить. Он достал обложку «Замен» без единой страницы внутри. Она была зеленого цвета с иллюстрацией в виде человека без лица, но в котелке. Имя автора — издателя версии рассказа и составителя биографической справки — было набрано более крупными буквами, чем имя самого Брокки.
— Презентация через две недели. Мы даже не успеваем получить отпечатанную книгу, но у нас есть хотя бы обложка. Я очень надеюсь, Эстебан, что вы придете на презентацию.
— А к чему эта спешка? Почему бы не подождать, пока книга не будет готова?
— Я не хочу, чтобы мои неприятели опередили меня с какой-нибудь сенсационной новостью. Кстати, эта женщина не приходила?
— Гранадос? Нет.
— А что с комендантом?
— Судья решил, что это самоубийство. Он был хроническим неврастеником.
— Бедняга. Подумать только, я столько раз проходил мимо него и никогда не сказал ему ни единого слова. В жизни всегда так, мы не знакомы с теми, с кем встречаемся постоянно, как самолеты в ночи. — Конде посмотрел на часы. — Мне пора на собрание совета директоров. Вернусь через час.
Доктор Конде ушел, оставив свой портфель на столе. Я честно пытался побороть искушение, но в конце концов все-таки заглянул в его бумаги. Я не нашел ничего интересного за исключением одного письма. Почерк показался мне знакомым. Я вспомнил посвящение сделанное мне Сельвой Гранадос на первом листе «Утонувшей в клепсидре». Я прочел не больше половины книжки, отложив ее на ночной столик, под детективы в мягких обложках и старые газеты.
«Конде, я знаю, что вы не хотите встречаться со мной и не поднимаете трубку, когда слышите мой голос на автоответчике. Но это уже не угроза, это профессиональный вопрос. Мне удалось найти человека, который работал на кафедре, когда исчезли те самые книги Брокки. Я записала его показания и вскоре сделаю их достоянием гласности. Если вы не свяжетесь со мной в ближайшее время, вы очень об этом пожалеете. Я разоблачу вас в первом же публичном выступлении. Вам бы хотелось увидеть свое имя в газетах, а именно в полицейской хронике? Призрак Брокки требует правды. Вам нужна моя подпись?»