Философия истории
Шрифт:
2. Теперь нам предстоит рассмотреть французскую революцию как всемирно-историческую, так как по своему содержанию это событие в самом деле имеет всемирно-историческое значение, и конечно следует отличать от него борьбу формализма. Что касается внешнего распространения ее, то почти во все современные государства благодаря завоеванию проник один и тот же принцип или этот принцип был прямо установлен в них, а именно – либерализм торжествовал у всех романских наций, составляющих римско-католический мир, – во Франции, в Италии, в Испании. Но он обанкротился повсюду: прежде всего обанкротилась его главная фирма во Франции, затем в Испании, в Италии, и притом по два раза в тех государствах, где он был вводим. Так было в Испании, в первый раз в форме наполеоновской конституции, затем в форме учреждения кортесов; в Пьемонте, сперва когда он был присоединен к французскому государству, а за тем благодаря восстанию
Другие нации, и особенно протестантские, представляют собою противоположность этим романским нациям. Австрия и Англия остались вне круга внутреннего движения и представили великие и поразительные доказательства своей прочности. Австрия есть не королевство, а империя, т.е. агрегат многих государственных организаций. Из входящих в ее состав земель главное значение имеют не-германские, и их не коснулись идеи. Подданные, дух которых не возвышается ни образованием, ни религией, отчасти остаются в крепостной зависимости, а магнаты угнетены, как в Богемии; отчасти же, как в Венгрии, упрочилась свобода баронов, которою они пользуются для угнетения подчиненных, находящихся в таком же положении, как в Богемии. Австрия отказалась от более тесной связи с Германией, выражавшейся в императорском титуле, и от многих владений и прав в Германии и в Нидерландах. Теперь она сама по себе является европейской державой. Англия также благодаря величайшим усилиям сохранила свои старинные основы; английская конституция устояла при всеобщем потрясении, хотя оно тем более угрожало ей, что при ее публичном парламенте, при привычке к общественным собраниям всех сословий благодаря свободе печати в ней самой во всех классах народа легко могли бы распространиться французские принципы свободы и равенства. Не оказалась ли английская нация слишком неразвитой, чтобы понять эти общие принципы? Но ни в одной стране так много не размышляли и не рассуждали публично о свободе. Или английская конституция уже настолько была конституцией свободы и вышеупомянутые принципы уже до такой степени были осуществлены в ней, что они уже не могли ни вызвать какое-либо сопротивление, ни даже возбудить какой-либо интерес к себе? Английская нация конечно сочувственно отнеслась к освобождению Франции, но она гордилась своей конституцией и своей свободой, и, вместо того {420}чтобы подражать чужому, она проявила обычное враждебное отношение к нему и вскоре начала популярную войну с Францией.
Английский государственный строй сложился исключительно из партикулярных прав и особых привилегий: правительство главным образом управляет, т.е. охраняет интересы всех отдельных сословий и классов; и эти отдельные церкви, общины, графства, общества заботятся сами о себе, так что, собственно говоря, правительству нигде не приходится так мало делать, как в Англии. В этом-то главным образом и состоит то, чтò англичане называют своею свободою и чтò представляет собою противоположность централизации управления, существующей во Франции, где даже в самой маленькой деревне мэр назначается министерством или подчиненными последнему чиновниками. Во Франции менее, чем где бы то ни было, допускается, чтобы другие что-нибудь делали; там в министерстве сосредоточивается вся административная власть, на которую, с своей стороны, заявляет притязания и палата депутатов. В Англии, наоборот, каждая община, всякий незначительный кружок и всякая ассоциация имеют свой круг дел. Таким образом общий интерес оказывается конкретным, и в нем сознают партикулярный интерес и отстаивают его. Эти учреждения, соответствующие партикулярным интересам, не допускают никакой всеобщей системы. Поэтому абстрактные и общие принципы не говорят англичанам ничего и проходят мимо их ушей. Эти партикулярные интересы имеют свои положительные права, которые возникли в старое время феодального права и сохранились в Англии более, нежели в какой-либо другой стране. Эти положительные права по своей величайшей непоследовательности оказываются в то же время величайшим бесправием, и нигде нельзя найти так мало действительно свободных учреждений, как именно в Англии. В отношении частного права, свободы собственности, англичане невероятно отстали: достаточно упомянуть о майоратах, при наличии которых младшие сыновья покупают или достают себе места на военной службе или в духовном звании.
Парламент управляет, хотя бы англичане даже и не признавали этого. Следует заметить, что здесь происходит именно то, что во все времена считалось признаком испорченности республиканского народа: для того чтобы быть избранным
Материальное существование Англии основано на торговле и промышленности, и англичане взяли на себя великую задачу быть миссионерами цивилизации во всем мире; свойственный им торговый дух побуждает их исследовать все моря и все земли, завязывать сношения с варварскими народами, возбуждать у них потребности, вызывать развитие промышленности и прежде всего создавать у них условия, необходимые для сношений, а именно отказ от насилий, уважение к собственности и гостеприимство.
Германию прошли из одного конца в другой победоносные французские войска, но немецкая национальность свергла с себя этот гнет. Важнейшим моментом в Германии оказываются законы права, повод к изданию которых подал конечно французский гнет, так как особенно благодаря ему был пролит свет на недостатки прежних учреждений. Ложь существования единой империи совершенно исчезла. Она распалась на суверенные государства. Ленные обязательства отменены, принципы свободы собственности и личности стали основными принципами. Доступ к государственным должностям открыт каждому гражданину, но умение и пригодность являются необходимыми условиями. Государством управляет мир чиновников, и над всем этим стоит личное решение монарха, потому что, как было замечено выше, окончательное решение безусловно необходимо. Однако при незыблемых законах и при определенной организации государства то, что предоставляется единоличному решению монарха, представляется маловажным по отношению к субстанциальному. Конечно следует считать большим счастьем, если на долю какого-нибудь народа достается благородный монарх; но в великом государстве и это {422}менее существенно, потому что сила такого государства в его разуме. Существование и спокойствие небольших государств более или менее гарантированы другими государствами; поэтому они не являются в самом деле самостоятельными государствами, и им не приходится выдерживать испытания огнем на войне. Как было сказано, принимать участие в управлении может всякий, кто обладает нужными для этого познаниями, опытностью и моральною волею. Править должны знающие, οι αριστοι [47] , а не невежество и тщеславие лиц, считающих себя всегда правыми. Что же касается убеждения, то уже было сказано, что благодаря протестантской церкви состоялось примирение религии с правом. Нет священной, религиозной совести, обособленной от светского права или даже противоположной ему.
47
Лучшие.
До этого пункта дошло сознание, и таковы главные моменты формы, в которой осуществился принцип свободы, так как всемирная история есть не что иное, как развитие понятия свободы. Но объективная свобода, законы реальной свободы требуют подчинения случайной воли, потому что эта воля вообще формальна. Если объективное в себе разумно, то разумение должно соответствовать этому разуму, и тогда оказывается налицо и существенный момент субъективной свободы. Мы рассматривали только это развитие понятия и были вынуждены отказаться от привлекательного, более подробного описания счастья, периодов процветания народов, красоты и величия индивидуумов, их судьбы в счастье и в несчастье. Философия имеет дело лишь с блеском идеи, отражающейся во всемирной истории. Отвращение к волнениям непосредственных страстей в действительности побуждает при ступить к философскому рассмотрению; его интерес заключается в том, чтобы познать ход развитая самоосуществляющейся идеи, а именно идеи свободы, которая существует лишь как сознание свободы.
В том, что всемирная история есть этот процесс развития и действительное становление духа, – процесс, открывающийся при рассмотрении тех изменчивых картин, которые представляются взору в составляющих ее историях, – заключается истинная теодицея, оправдание бога в истории. Примирить дух со всемирной историей и действительностью может только понимание того, что то, что совершилось и совершается повседневно, не только не произошло помимо бога, но по существу есть дело его самого.{423}