Философия права. Учебник для вузов
Шрифт:
Неогегельянцы, приспосабливая Гегеля к нуждам времени, всерьез считались с нацистскими идеологическими и политическими установками. Это отчетливо обнаруживается во всех манипуляциях неогегельянцев вокруг связей права и государства с "нацией", "расой", "народом", "народным духом" и т.п.
Нацистские представления о "расовом праве", "народной правовой мысли" и т.п. К. Ларенц развивал в таких, например, работах, как "Философия права и государства современности" (1931), "Немецкое правовое обновление и философия права" (1934), "О предмете и методе народной правовой мысли" (1938), "К логике конкретного понятия" (1940). Ведущая идея этих работ — неогегельянская трактовка учения о "народном духе" в качестве философской основы нацистски ориентированной немецкой правовой науки, воспевание "нравственности" и "народности" нацистского законодательства, "конкретно-диалектическое" обоснование отказа от принципа равенства всех перед законом и внедрения расовых представлений в сферу права.
Вопрос о правоспособности ставился Ларенцем в прямую связь с расовой принадлежностью того или иного субъекта, в зависимость от того, расовый он "друг" или "враг". С педантичной пунктуальностью
1130
Цит. по: Topitsch E. Die Sozialphilosophie Hegels als Heilslehre und Herrschaftsideo-logie. Neuwied-Berlin, 1967, S. 80.
"В идее рейха, — писал Ларенц, — противоположность между народом и государством снята и как противоположность уничтожена, так как здесь народ — как идущая к историческому самоосуществлению общность крови и судьбы — стал "политичным", а государство — понимаемое не только как "аппарат", но и как жизненная форма этой общности — стало "народным" [1131] .
С целью обоснования подобной интерпретации- гегелевской философии права в понятиях, терминах и духе национал-социалистической идеологии К. Ларенц предпринял экскурс в историю гегельянства, чтобы отмести преграды к приемлемому для фашизма пониманию Гегеля. Этому главным образом посвящена его работа "Гегельянство и прусская государственная идея". Один из основных тезисов работы: Гегель не прусский государственный философ, его значение не ограничивается прошлым и не приурочено лишь к Пруссии, но тянется к современности. Гегеля, его "политическую этику" правильно не смогли понять ни либералы XIX в.,- ни марксизм. "Впервые только наша современность, — подчеркивал Ларенц, имея в виду нацистские времена, — в состоянии правильно понять и оценить подлинное и глубокое стремление Гегеля — истинно всеохватывающую общность народа, "нравственную тотальность", — тогда как этого не смогло понять все XIX столетие, введшее себя в заблуждение фальшивым образом Гегеля" [1132] .
1131
См.: "Zeitschrift fur Deutsche Kulturphilosophie", 1940, Bd. 6, S. 160.
1132
Larenz К. Hegelianismus und preussische Staatsidee. Hamburg, 1940, S. 15.
Неогегельянскую линию на приспособление Гегеля к нацистскому тоталитаризму развивал и Т. Гаеринг. В работе "Учение Гегеля о государстве и праве. Его развитие и значение для современности" (1940) Гаеринг подчеркивал близость гегелевского учения к современности.
Особо велика роль Гегеля, по Гаерингу, в вопросе о "тотальном государстве" и тоталитарных притязаниях государства. Но подлинным представителем этой народной тотальности оказывается собственно не государство, а фюрер, который так же нужен для борьбы против анархизма и разрушения государства, как больному организму нужен врач [1133] .
1133
См.: Haering T. Hegels Lehre von Staat und Recht. Ihre Entwickung und ihre Bedeutung fur die Gegenwart. Stuttgart, 1940, S. 26.
Гегелевские идеи в неогегельянской интерпретации использовали также В. Шмидт, В. Шёнфелд и другие для обоснования нацистски понимаемого "народного порядка", "чистоты народного своеобразия" и вообще безудержного шовинизма в вопросах государства и права. В. Шмидт, апеллируя к гегелевским положениям об эпохе германской нации, еще в 1944 г. продолжал писать о "европейском порядке как системе руководства под упорядочивающей властью рейха" [1134] .
Ортодоксально-нацистские идеологические выпады против идей Гегеля своеобразно сочетались с их неогегельянской фальсификацией у такого ведущего юриста гитлеровского времени, как К. Шмитт. В борьбе против либерально-демократических концепций государства и права, против юридического позитивизма и "абстрактного" индивидуализма он широко использовал неогегельянски интерпретируемую гегелевскую философию права. Так, в работе "О трех способах научно-правовой мысли" (1934) Шмитт находит "в гегелевской философии права и государства обобщение и итог всего течения и направления немецкого сопротивления" [1135] французским идеям 1789 г. Гегелевская идея государства интерпретировалась им как "конкретная мысль порядка", изложенная Гегелем, по Шмитту, живо и с большой силой [1136] . "Действенные", работающие в условиях нацизма аспекты гегелевской философии права Шмитт отмечал и в работе "Государство, движение, народ" (1933). Свои нацистские теоретизации о трехчленном единстве политического порядка (государство, движение, народ) он подкреплял утверждением, что эта его конструкция соответствует "основанным Гегелем великим традициям немецкой мысли о государстве" [1137] .
1134
Schmidt W. Hegel und die Idee der Volksordnung. Leipzig, 1944, S. 158.
1135
Schmitt С Uber die drei Arten des rechtwissenschaftlichen Denkens. Hamburg, 1934, S. 45.
1136
Ibidem.
1137
Schmitt С. Staat, Bewegung, Volk. Hamburg, 1933, S. 32. Ibidem.
Но, с другой стороны, реализуя в своих государственно-правовых построениях отправные положения ортодоксальной идеологии национал-социализма, К. Шмитт в целом расходился с Гегелем и считал его пройденным этапом [1138] , поскольку актуальная политическая практика нацистов требовала иных, более адекватных политико-идеологических форм и конструкций. Ведущие неогегельянцы (Ю. Биндер, К. Ларенц) подвергли критике тезисы К. Шмитта об "устарелости" Гегеля.
Помимо А. Розенберга в духе нацистской ортодоксии критиковали Гегеля А. Боймлер, Э. Крикк, Ф. Бём, Г. Гайзе и др. Центральным в этой критике был тезис Розенберга о том, что авторитет народности выше государства, и тот, кто это не принимает, тот — враг народа. Ортодоксально настроенные критики находили у Гегеля нехватку этой "народности".
1138
Ibidem.
Основными представителями итальянского неогегельянства были Б. Кроче и Д. Джентиле.
Кроне представлял либеральное направление неогегельянства. Гегелевский способ понимания хотя и находится, по мнению Кроче, "по ту сторону политических партий, однако составляет разумное основание каждой истинной политики" [1139] . Невозможно, замечает он, полностью принять или отбросить Гегеля. "Задачу критиков и продолжателей Гегеля" Кроче видит в том, чтобы, удерживая "живое" (диалектическую мысль), "сохранить новое понятие понятия и синтез противоположностей и на этой основе вновь построить систему" [1140] .
1139
Croce B. Lebendiges und Todes in Hegels Philosophie. Heidelberg, 1909, S. VIII.
1140
Ibid., S. XIV.
Гегель в характеристике Кроче — "великий противник недовольных жизнью", "враг гуманитаризма энциклопедистов и якобинства", которое "везде сеет тиранию" [1141] .
Свою концепцию Кроче называл "религией свободы". Свобода — высший закон человеческой истории и бытия. Но если у Гегеля, под влиянием которого находятся крочеанские представления о связи истории и свободы и т.и., речь шла о разумных формах объективизации свободы в ходе исторического прогресса, то Кроне акцентировал внимание на принципиально неопределяемом характере свободы.
1141
Croce B. Op. cit, S. 50—51.
Идею необусловленности свободы никакими фактическими условиями Кроче использовал для обоснования формальной, юридической свободы и невозможности фактической свободы. Лишь "правящее меньшинство", называемое им "политическим классом", знает, чего оно хочет.
Защищая формальные, юридические права личности, Кроче считал, что свобода без субъекта есть пустое слово и абстракция, если не признается свобода личности. В обстановке тоталитарного попрания прав и свобод личности эти либерально-индивидуалистические представления носили оппозиционно-критический характер. Такую же направленность имело положение Кроче о том, что не государство выше морали, а, наоборот, мораль возвышается над государством. Такая оценка весьма отличалась от типичных для неогегельянства этатистских интерпретаций системы соподчинения и иерархии различных "форм духа" [1142] . Исходя из этих представлений, Кроче отвергал тоталитаризм и критиковал фашизм, к которому в той или иной степени тяготело большинство итальянских и немецких неогегельянцев. "Этот идеал смерти, — писал позднее Кроче, — который сейчас называется "тоталитаризмом", "единой партией", "партийной субординацией", требовался и теоретически обосновывался проистекающим из гегелевской философии прославлением государства"; тем самым, по Кроче, государство из "политического и юридического действия" превращалось в "варварское божество" [1143] .
1142
С этих позиций Кроче критиковал взгляды Джентиле в качестве "правительственной теории морали".
1143
Цит. по: Edlin С. Hegel als Kriegsverherrlicher und totalitarer Denker. — "Schweizer Rundschau", 1anuar 1967, S. 45.
Вместе с тем крочеанские выступления против авторитарных и тоталитаристских интерпретаций гегелевского учения дополнялись ярой критикой демократии, проповедью вечности войн, неравенства и т.п.
В конкретно-исторических условиях политической жизни фашистской Италии либерализм Кроче элементами своей оппозиционности и критичности существенно отличался от профашистского неогегельянства Джентиле и др. Хотя собственные философские воззрения Джентиле так и не были признаны официальной версией фашистской философии, однако в первую очередь благодаря его усилиям ряд неогегельянских представлений был трансформирован в эклектическую смесь итальянской фашистской доктрины, что служило предметом большой зависти немецких неогегельянцев.