Философия в систематическом изложении (сборник)
Шрифт:
Чтобы заполучить желанную помощь богов, нужно к ним подходить совершенно так же, как к людям, расположения которых желаешь снискать. Нужно их настойчиво упрашивать, нужно им льстить, не мешает иногда прибегнуть и к угрозам, затем нужно обещать им в виде награды за оказанную помощь дальнейшее почитание и строгое повиновение, но, главное, нужно заранее расположить их к себе подарками. Итак, молитвы, обеты и жертвы – вот те средства, какие должны быть применяемы, смотря по обстоятельствам. Очень рано уже возникает при этом еще одна мысль. В тех случаях, когда вмешательство демонических существ является для примитивного мышления наиболее ясным, например в случае лечения болезней, особенно душевных заболеваний, известные лица оказываются значительно искуснее других. Очевидно, эти лица особенно хорошо владеют искусством обращаться с духами, и, быть может, это объясняется тем, что в них самих есть нечто, родственное духам. Во всяком случае, полезно обращаться к ним за посредничеством. Таким вот образом знахарь становится жрецом, а при помощи разного рода придумываемых им церемоний и таинственных обрядностей или вследствие действительной необходимости понимать священные книги сношения с богами скоро становятся у него в руках весьма сложным и только ему одному доступным делом. Но уважение к жрецу покоится на том, что он на самом деле выполняет обе функции богов. Жрец должен пророчествовать и чародействовать, он должен предсказывать будущее и доставлять помощь в случае больших опасностей, в этом его назначение и вместе с тем знак подлинного его призвания. Даже апостолы
Таковы корни религии. Она есть явление приспособления души к определенным нежелательным последствиям ее предвидящего мышления и в то же время устранение этих последствий имеющимися в ее распоряжении средствами. Страх и нужда родили религию; но, хотя она после своего возникновения распространяется главным образом при помощи авторитета, она все-таки давно бы уже вымерла, если бы она все вновь не рождалась из этих двух источников. Если нужда и страх велики, то религия усиливается. Но даже когда они не особенно велики, они все же имеются и всегда производят религию,причем, конечно, предполагается отсутствие всякого постороннего вмешательства.
Чтобы вера в богов сохранилась, необходимо, конечно, совпадение веры с опытом или хотя бы отсутствие слишком резких противоречий между ними, особенно в вопросе о результатах божеских действий. Если предсказание о будущем оправдывается действительным ходом событий, если удалось, например, счастливо противостоять угрожавшей опасности, то имеется налицо очевидное доказательство помощи божества, его всемогущества и обоснованности веры в него. Очень часто, однако, результат молитв и жертвоприношений не соответствует ожиданиям. Но это явление допускает самые различные объяснения, потому что люди также не всегда оказывают просимую у них помощь. Быть может, молитва была недостаточно усердной или жертва была принесена в ненадлежащем виде или в ненадлежащем месте. Или бог, может быть, захотел испытать просящего, не поколеблется ли его вера, когда он не получит в виде воздаяния за нее здоровье и внешние блага. Наконец, пути Господа неисповедимы. «Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?» Он действует по мудрости своей, и человек должен смиренно преклоняться. Иногда, впрочем, это подчинение и приспособление веры к противоречащим данным опыта бывает очень трудно. Когда верующий и неукоснительно служащий Богу страдает, а безбожники и богохульники не только не претерпевают мучений, но «путь нечестивых благоуспешен и все вероломные благоденствуют», то нелегко удержаться от мятежных мыслей и не усомниться в Боге. Но вера и здесь нашла исход. Над земной жизнью она ставит упование на загробную жизнь. Именно это непонятное и есть желанный Богу порядок. Праведник долженстрадать. Его земная жизнь – это только подготовительная и ничтожная стадия всего его бытия, покорностью Богу и отказом от земных наслаждений он готовится здесь к потустороннему бестелесному существованию. За это он там будет вознагражден несказанными радостями, каких не в состоянии дать сей мир, он приобщится к свободному от желаний блаженству божию; безбожников же постигнет вечная кара.
Определенные формы религиозных представлений зависят, как и всякая вера, основанная на потребностях, от состояния современного знания, вообще от культурного уровня эпохи. Этим объясняется чрезвычайное различие отдельных религий, а так как до новейшего времени ограничивались рассмотрением только близких к нам высших религиозных форм, то истинная сущность образований, о которых здесь идет речь, совершенно не была понята. В примитивной обстановке, когда каждый сам должен заботиться об удовлетворении всех своих потребностей, когда слабо развито понимание закономерной связи вещей и мир представляется беспорядочным скоплением самостоятельных мелких единиц, это воззрение целиком переносится и на богов. Каждый из богов, в сущности, может все, разве только не все одинаково хорошо, и каждый пользуется своим могуществом вполне по своему хотению и произволу. Одни боги сильнее, другие слабее, но эта разница невелика; в общем, они представляют неорганизованную массу равноправных индивидуумов, которые воюют и вступают в соглашения друг с другом, словно люди, по образу которых они созданы. Небольшие человеческие общежития разрастаются в роды, кланы. В соответствии с этим боги становятся родовыми божествами и приобретают особые отличительные черты в зависимости от потребностей и условий жизни их рода. Общество расчленяется; сверху вниз устанавливаются разные степени господства и подчинения. Сейчас же вслед за этим боги также организуются в иерархическое царство. Образуются отдельные сословия ремесленников, земледельцев, торговцев. Опять-таки боги проделывают то же самое: один печется о военном деле, другой о виноделии и т. д.
Громадное значение для развития идеи божества приобретают, однако, два других обстоятельства. Во-первых, развитие более сильного нравственного сознания: расширение нравственных требований за пределы первоначально обычных национальных границ, оценка поведения по убеждениям. С возникновением таких представлений и идеалов они тотчас же оказывают влияние на религиозные воззрения: боги принимают нравственный облик.Это приводит опять-таки к двойному результату. Во-первых, сущность божества становится более глубокой и внутренней. Внешнее сходство богов с человеком, низший антропоморфизм, отбрасывается. Боги перестают жить в храмах, созданных человеческими руками; они видят, слышат и движутся тоже не как человеческие существа; их природа чисто духовная. Падает и значение внешнего богопочитания, строгого соблюдения предписаний культа, жертвоприношений, всякого рода церемоний и обрядностей. Далее, нравственный характер богов устраняет их множество, их взаимные распри и их национальную ограниченность. Нравственность всюду одна; поэтому если она составляет главный атрибут богов, то все они опять становятся равноценными, как раньше, но вместе с тем они утрачивают свою индивидуальность. Если нравственность затем распространяется и на несоплеменников, если по отношению к врагам тоже следует соблюдать справедливость, то для богов как носителей нравственности отпадают тем самым всякие национальные рамки; много богов вообще больше не может существовать, должен быть только одинБог. Вот почему все великие люди, работавшие над углублением и одухотворением религии, – еврейские пророки, Иисус, Платон, Заратустра – были вместе с тем носителями идеи единого Божества. В том же направлении действовали и другие причины, а потому все высшие религии стремятся к монотеизму, хотя полуязыческие образования христианства показывают, как им трудно достигнуть этой цели ввиду противоположных потребностей массы.
Вторым моментом, чрезвычайно важным для развития понятия божества, является расширение знания. Мало-помалу человек замечает, что вещи отнюдь не подвержены совершенно произвольному обращению, как это может казаться по наблюдениям на себе самом; чем дальше, тем больше узнает он точных правил, которым они следуют. Смелые пионеры мышления тотчас же выступают с утверждением: это не простое, часто повторяющееся явление, а таков не знающий исключений порядок, и не только процессы материального, но и процессы духовного мира следуют непреложным законам. Религия оказывается как бы лишенной всякой почвы. Ведь если Божество не вмешивается произвольно в ход вещей и не влияет на людские сердца, то в чем же может выразиться Его помощь? Потребность в религии способна, однако, приспособиться и к этому изменению в воззрениях. Молитва, например, получает для молящегося чисто душевную ценность; она наполняет его надеждой и упованием, и тогда он, пожалуй, в самом деле может сам выполнить то, для чего в состоянии отчаяния ему казалась необходимой посторонняя помощь. Предсказывание становится делом ученых, причем, разумеется, меняется
VII. Искусство
Вторая группа вызывающих неудовольствие действий предвидения вытекает из основанного на нем поведения. Оно ближайшим образом направлено на две необходимейшие цели: сохранение индивидуума со дня на день и сохранение рода. Но если поведение ограничивается достижением этого минимума, то человек гибнет. Натура человека в конечном счете, опять-таки в видах его сохранения, шире и богаче того, что требуется для жалкого существования в течение ограниченного промежутка времени, тем более что при известных обстоятельствах жизнь складывается очень однообразно. Особенно сильно проявляется у человека однапотребность, выходящая за пределы простого стремления к сохранению своего существования: для человека важны не только переживания и деятельность известного содержания – для него существенно важно, чтобы наиразличнейшие переживания уложились в качестве частей одного единого согласованного целого, как это, например, бывает в симметрии, ритме, гармонии. К тому же действия, направленные на самосохранение, очень часто обладают еще одним недостатком, который дает себя чувствовать все сильнее по мере развития лежащей в основе поведения интеллигентности. Они доставляют человеку много радостей, но нелегко дают ему длительное спокойствие.Как только достигнут казавшийся столь заманчивым предмет страстных желаний, обладание им становится чем-то само собой разумеющимся, он перестает быть источником радости; оказывается, что он отнюдь не свободен от недостатков. И жадная мысль устремляется на другую цель, и так – без конца. Итак, неудовольствие от недостаточной деятельности, а также беспокойство и неудовлетворенность – таковы дальнейшие последствия предвидящего мышления.
Помощь против них душа находит в искусстве, т. е. в созерцании, вообще, в наслаждении произведениями искусства. Произведение искусства доставляет радость, возбуждая, как мы сейчас увидим, душевную деятельность по самым различным направлениям, но, кроме радости, оно ничего не доставляет. С картиной или песней я ничего не могу сделать в обычном смысле слова; если они меня радуют, то это не ввиду какого-либо их практического назначения, а также не потому, чтобы они подобно истине раскрывали свою связь с всеобъемлющим целым. Их назначение и связь состоят в них самих. Каждое произведение искусства есть покоящееся в себе и в себе завершенное целое. Поэтому произведение искусства успокаивает среди энергичной деятельности и ни на что не толкает душу. Оно радует, но не возбуждает желаний, в нем нет мысли о желании иметь и нет сожаления о невозможности иметь. Эта радость без хотений, это наслаждение без желаний называется эстетической радостью, эстетическим удовольствием.
Разнообразные пути привели, по-видимому, людей к этому особенному способу доставлять себе радость. Отчасти в этом сказалось действие религиозных представлений, так как искусство долгое время вообще находилось в самой тесной связи с религией. Желание, например, использовать сверхъестественные силы какого-нибудь считавшегося священным животного навело людей на мысль изготовить изображение этого животного, выцарапать его на оружии, носить при себе в виде амулета и т. п. Радость, которую доставляли продукты этой первоначально чисто практической деятельности изображения, дала толчок к дальнейшему. Благодаря ей художественный образ потерял связь с религией, т. е. перестал быть чудесным средством для практических целей, следы чего замечаются еще в изображениях Мадонны и святых, и приобрел сам по себе ценность. Далее, большое значение в образовании искусства имели несомненно игры, т. е. упражнение нужных в борьбе за существование сил, которое основано на первоначальных задатках организма, но прямого отношения к этой борьбе не имеет (с. 221). В играх, как в искусстве, человеческие поступки не связаны с удовлетворением элементарнейших потребностей и не имеют отношения к насущным нуждам существования, поэтому они являются предвестниками искусства. Были еще и другие причины, содействовавшие возникновению искусства. Работая для своего сохранения, человек знакомится с вещами, которые полезны для этого, но вместе с тем уже сами по себе и независимо от пользы являются источником значительногоудовольствия. Вначале, в примитивной обстановке, когда борьба за существование господствует надо всем, особая ценность таких вещей остается почти совершенно незамеченной. Но мало-помалу, по мере того как борьба за существование облегчается, человек в минуты досуга начинает искать такие вещи во имя их собственной ценности; они становятся для него предметами искусства. Таковы, например, яркие краски и блестящие шнуры, которые раньше ценились им как средство привлечь расположение другого пола, или ритмические движения, которые первоначально только облегчали совместную работу.
Много причин содействовало, таким образом, возникновению искусства, и долго-таки оно существовало только в виде обусловленного этим множества различных отдельных искусств. Но искусство представляется множественным еще в одном отношении: единую цель, которой оно служит, доставление радости без желаний – оно осуществляет посредством множества средств. Как во всяком произведении человеческой деятельности, в произведении искусства следует различать три стороны, имеющие значение для жизни чувствований.Во-первых, определенное содержаниеили материал: картина изображает битву или ландшафт, поэтическое произведение посвящено жизни Агамемнона или Валленштейна. Во-вторых, это содержание всегда облечено в известную форму, получает определенный вид: стиль архитектурного произведения, единое построение драмы, размер стихотворения и построение строф – вот образчики этого. Но этим еще не исчерпано все, что имеется в каждом произведении искусства: остается еще трактование предмета, подчеркивание той или иной стороны его, техника изложения. В более широком смысле слова все, конечно, в произведении искусства зависит от личности художника; уже в выборе материала и в придаче ему известной формы сказывается его личность, но с особенной резкостью индивидуальность обнаруживается все-таки в трактовании и изложении. Все, относящееся к этому, мы назовем личнойстороной произведения искусства. Итак, в каждом художественном произведении должно различать содержание, форму и личный элемент.