Философия войны

В наше время слово «геополитика» вошло в моду. Его употребляют к месту и не к месту (чаще всего не к месту). Даже в Государственной думе создан специальный Комитет по геополитике. Но при этом ни сущность этой науки, ни ее методы не становятся яснее. Когда мы говорим о геополитике, что, собственно, мы имеем в виду?

Геополитика как наука сложилась во второй половине XX века на основе политической географии. Ее основателями были швед Рудольф Челлен и англичанин Хэлфорд Макиндер. Смысл этой дисциплины: многие закономерности в развитии государств, народов, культур, цивилизаций и религий

предопределяются в огромной степени географическими, пространственными факторами. Иными словами — «география как судьба».

Сделав чисто научное открытие о тесной (и не осознававшейся ранее) связи структуры государства с пространством и ландшафтом, основатели геополитики сразу же перешли к конкретной политической практике, международным отношениям и военной стратегии. Это придало их исследованиям акту-

альность, и ученые, начавшие развивать новую науку, быстро сделали политическую и дипломатическую карьеру.

Позднее термин геополитика был в значительной степени дискредитирован тем, что его узурпировали германские национал-социалисты (впрочем, не следует забывать, что первыми к этой науке обратились не германские, а шведские, американские и английские авторы).

Выдающийся немецкий геополитик Карл Хаус-хофер запятнал себя и отчасти само слово «геополитика» сотрудничеством с Гитлером, но агрессивные милитаристы Третьего рейха использовали в учении Хаусхофера лишь то, что соответствовало их собственным шовинистическим устремлениям, а остальное просто отбрасывали. Так, к примеру, Гитлером была целиком и полностью отвергнута идея Хаусхофера о «евразийском континентальном блоке» по оси Берлин—Москва (!)—Токио. Этот «евразийский блок», по мысли Хаусхофера, должен был стать главным звеном всей немецкой международной практики и военной стратегии. Но вместо геополитического союза с Москвой, продиктованного научными геополитическими соображениями, обоснованными и развитыми Карлом Хаусхо-фером, гитлеровцы предпочли преступное (и самоубийственное для них самих) нападение на СССР, пресловутый Drang nach Osten.

Марксисты вообще отрицали геополитику как «буржуазную науку», поэтому на долгое время (особенно после войны) в СССР она была под запретом.

Лишь постепенно, и особенно в последние десятилетия, интерес к геополитике стал пробуждаться снова с новой силой. За короткий срок геополитика стала чрезвычайно популярной дисциплиной в вопросах стратегического и военного планирования США, в настоящее время эта наука является общеобязательной во всех высших учебных заведениях Запада, готовящих будущих руководителей государств и ответственных аналитиков. Обязательной дисциплиной является геополитика и в высших военных учреждениях развитых стран.

К счастью, эре геополитического невежества в России тоже приходит конец. Появляются все более квалифицированные издания по этой теме.

В высших военных заведениях планируется введение обязательного курса по геополитике. Проникает эта дисциплина и в большинство стратегических и аналитических центров Администрации Президента РФ.

Интерес к геополитике неуклонно возрастает. Эта увлекательная и крайне эффективная с методологической точки зрения наука в скором времени получит в нашем обществе надлежащее признание. Нет сомнения, что информированность в этой области не замедлит положительно сказаться на всем процессе общественно-политических реформ и, шире, судьбе нашей славной и (все еще) независимой державы — великого государства Российского.

Анализ цивилизаций — их соотношения, их противостояния, их развития, их взаимосвязей — настолько сложная проблема, что в зависимости от методики, от уровня исследования результаты могут получиться не просто различными, но прямо противоположными. Поэтому даже для получения самых приближенных выводов необходимо применять редукцию, сводить множество критериев к одной упрощенной модели. Марксизм однозначно предпочитает экономический подход, который становится субститутом и общим знаменателем для всех остальных дисциплин. Так же, в сущности, хотя и менее эксплицитно, поступает либерализм.

Качественно иной метод редукции- предлагает геополитика, менее известная и менее популярная, нежели разновидности экономического анализа, но не менее эффективная и наглядная в объяснении истории цивилизаций.

Еще одной версией редукционизма являются разнообразные формы этнического подхода, включая как свой экстремум «расовые теории».

Наконец, свою редукционистскую модель истории цивилизаций предлагают религии.

Эти четыре модели представляются наиболее популярными путями обобщений, и, хотя существует множество иных методик, вряд ли они могут сравниться с вышеупомянутыми по степени наглядности и простоты.

Так как понятие «цивилизации» является чрезвычайно масштабным — быть может, самым масштабным из тех, что способно выработать историческое сознание человечества, — то и методы редукции должны быть крайне приблизительными, оставляющими в стороне нюансы, детали, подробности, факторы средней и малой значимости. Цивилизации — такие человеческие конгломераты, которые имеют обширные пространственные, временные и культурные границы. Цивилизации, по определению, должны иметь значительный объем — они должны длиться долго, контролировать обширные географические регионы, вырабатывать выразительный культурный и религиозный (иногда идеологический) стиль.

В начале третьего тысячелетия от P. X. хочется подвести некоторые итоги в истории цивилизаций, так как круглая дата наводит на мысль о достижении некоего порога, черты. И следовательно, возникает желание свести разные направления цивилизационного анализа к единой, универсальной парадигме. Конечно, степень упрощения, огрубления и редукции будет здесь еще большей, нежели в четырех названных редукционистских моделях, но едва ли это следует считать непреодолимым препятствием. Любое обобщение (удачное или нет, оправданное или не очень) всегда наталкивается на бурную критику, которая может исходить как со стороны «узких специалистов», давно забывших об изначальных принципах в водовороте деталей, так и со стороны сознательных (или бессознательных) сторонников иного обобщения, чисто прагматически использующих противоречия в мелочах для дискредитации целого.

Как бы то ни было, темы «конца истории» (Фрэнсис Фукуяма), «столкновения цивилизаций» (Самуил Хантингтон), «нового мирового порядка» (Джордж Буш), «новой парадигмы» (Нью Эйдж), «мессианских времен», «конца утопии», «искусственного рая», «апокалипсической культуры» (Адам Парфри) становятся все более популярными по мере приближения к границе века — границе Миллениума. А все эти темы в той или иной степени оперируют как раз сложными редукционистскими моделями, являющимися плодом сведения воедино более ограниченных методологий — в первую очередь четырех перечисленных.