Философский камень
Шрифт:
— А если меня пырнут в броню? Или скажем пуля прилетит? Я в агонии корчится не буду?
— Не будешь, слишком яркие чувства гасятся, над одной этой пластиной сотня рунологов трудилась. Так что не переживай, качество на императорском уровне. Буквально, мы же многое стянули с их личных экзоскелетов. Без обид, но прямо под заказ у нас не было времени что-то делать. Впрочем, некоторые уникальные фишки мы протолкнули и интегрировали.
— Например?
— Узнаешь потом. А сейчас… — Алёна вогнала
— Я чувствую себя превосходно.
— Да-да, ты это каждый раз говоришь. Но лучше перестрахуемся. Не нужно всё в один день устанавливать.
Я молча кивнул и отправился на выход, покинул особняк и сел в уже ожидающий меня автомобиль.
— На оружейный завод? — спросил меня шофёр.
— Верно.
— А к своей подруге сегодня заходить не будете?
— Сегодня её посетит Анна. Тем более я успел заскочить с утра.
— Анна, это та молодая девушка, как я полагаю.
— Так.
— Видел её позавчера, и ещё на прошлой неделе. Она носит цветы и какие-то колбаски. Слуги это всё убирают, после чего сами и кушают. Если нужно, я могу поговорить с ними.
— Зачем? Думаю, Анна прекрасно понимает, куда исчезает еда. Для неё это больше обряд, таким образом она справляется с болью. А то что слуги покушают, так даже лучше. Не пропадать же добру. Может ещё кто добрым словом её помянет.
— Признаться, странно слышать от вас подобное. Вы ведь не религиозный человек.
— Да, а вы тоже?
— Никогда не понимал этих жирных попов. Переплавить бы эти колокола на пушки, да фронту помочь.
— Что-то в этом есть, да только люди сами несут туда свои деньги, решая, что они там нужнее. Не мне, и не вам решать, как им распоряжаться со своими финансами.
— Резонно, господин Лебедев, но… всё равно не понимаю какой толк в том, чтобы кто-то поминал вашу подругу? Тем более вы и сам не религиозный человек.
— Вера и религия разные слова. Не отождествляйте их.
На это шофёр ничего не ответил, а до центра Петрограда мы ехали в тишине. Только когда уже начали подъезжать к оружейному заводу, то вдруг прямо на проезжую часть выскочили какие-то люди с плакатами. Тут же шофёр замедлил ход, а затем и вовсе нажал на тормоза.
— Эй, вы что творите?! — шофёр открыл окно и начал требовать уйти с дороги и не мешать движению транспорта.
Однако люди не расходились, их, наоборот, стало больше. Кроме того, большая часть из них были юношами и девушками, не старше двадцати лет, а многие и вовсе младше. И так выскакивать на дорогу! С ума сойти можно.
— Господин, пожертвуйте пожалуйста, на нужды фронта! — к окну подбежал мальчишка, которому пришлось встать на носочки, чтобы достать до окна автомобиля. — Копейка — патрон, рубль — шашка!
— Ох ты ж… а вы эти значит… я вас не признал что-то… — пробурчал шофёр, после чего достал монетницу. — Держи.
— Спасибо!
— Проехать дайте, мы спешим.
Однако толпа не разошлась, а к моей двери подошла уже юноша лет шестнадцати, начав настойчиво стучать по окну.
— Да? — спросил я, опустив окно.
— Нужды фронта, — мрачно произнёс юноша. — Солдаты умирают, снарядов не хватает, ещё и северный фронт открылся. Машину свою в армию не передали, так хоть рублём помогите.
— Ага, секундочку… — я с трудом нашёл в кармане одну купюру в десять рублей, после чего передал юноши, который с кислым взглядом принял деньги.
Да, шофёр дал меньше, но у него и зарплата куда более скромная. Я же был принят за хозяина автомобиля стоимостью в тысячи рублей, а тут протянул какую-то десятку… смешно просто. Но у меня больше ничего не было на данный момент.
— Ваш купон, — произнёс юноша, ставя подпись и печать, после чего протянул мне бумажку.
Затем толпа разошлась, пропуская наш автомобиль. Я же посмотрел на этот купон. На нём я увидел собственный герб, а также символ «Долга и право». На нём красовалась цифра десять, а обменять его можно будет в любом месте, что существует под эгидой «Долга и права», получив эту же скидку в десять рублей. Но только после конца войны.
— Приехали, господин Лебедев. Хорошего вам дня.
— И вам.
Я вышел наружу и отправился на завод. Моего прихода никто не заметил, более того меня вахтёрша даже внутрь не впустила. Затем она позвала охрану, охрана тоже была новой, меня не узнали. К тому же и рука у меня на месте, а если кто-то ещё смутно помнила господина Лебедева, то уж точно, как однорукого.
Впрочем, и прогнать меня никто не мог, ведь я был одет как аристократ, плюс дворянские повадки и магическая аура. Так что вскоре ко мне вышел секретарь, а им уже оказался Бородач.
— Иван Терентьевич, дворянин тут пришёл, хочет дела с господином Карповым обсудить, — на ходу поясняла вахтёрша, сбегавшая за Бородачом. — Но он не записан, а там же совещание сейчас.
— Здравствуйте, господин Карпов сейчас вас принять не может, он очень занят. Можете обсудить детали вашего визита со мной, тут через дорогу как раз кабак есть, давайте там посидим, обсудим, а после уже Виктор Карпов вас лично примет. Как вам… — Бородач вдруг осёкся на полу слове, после чего наконец-то меня узнал. — Господин Лебедев?!
— Ну наконец-то, а то я уже думал, что прошлый год мне приснился.
— А рука… и сами вы… где полгода были? Эй, сбегай к господину Карпову, скажи пусть совещание переносит.