Философский словарь
Шрифт:
Значит, познание и действие? Не только. Всегда ли познание и действие срабатывают против страха? Не всегда. Ведь страх это и телесное состояние, а тело не всегда подвластно мышлению. Но сегодня, благодаря успехам медицины, мы располагаем весьма эффективными средствами его «убеждения». Не следует пренебрегать этими средствами, хотя и слишком рассчитывать на них тоже не стоит.
Так что же мы можем противопоставить страху? Реальность (познание, действие, мудрость) или маленький кусочек реальности (таблетку, снимающую состояние тревоги). Иными словами, философию или медицину, а иногда и то и другое сразу. Здоровье никогда не было достаточным основанием для мудрости, как и мудрость – для здоровья.
Структура (Structure)
От латинского structura – устройство, расположение, соединение. Этим словом обозначают сложную заданную совокупность элементов, внутренняя организация которой важнее ее содержательной стороны. Это не столько сумма элементов, сколько система их взаимоотношений, и определением каждого элемента служит не столько то, чем этот элемент является, сколько место, которое он занимает в общей совокупности, и функция, вытекающая из занимаемого им места. Поэтому структурная целостность всегда есть нечто большее, чем просто сумма составляющих ее элементов. Например,
Структурализм (Structuralisme)
Заимствованное из лингвистики и гуманитарных наук направление мысли, которое отдельные его представители пытались выдать за философское течение. Структуралисты выделяют в изучаемом предмете не столько его элементы или их сумму, сколько структуру предмета или систему взаимосвязей его элементов. Если предметом исследования становится человек и его проявления, то и здесь структуралисты рассматривают его не как творение или субъект, а как результат структурных зависимостей. Тем самым структурализм противостоит экзистенциализму, на смену которому он и явился в 1960-е годы в качестве новой «парижской моды». С развитием структурализма связаны имена таких крупных ученых, как Леви-Строс, Фуко (224), Лакан, Альтюссер и другие. Все это были талантливые люди, потратившие на разработку своих идей немало труда. Конечный результат их изысканий, освобожденный от внешней модной мишуры, остается свидетельством напряженной работы интеллекта, выдержанной в ключе радикального антигуманизма (имеется в виду теоретический антигуманизм). В качестве иллюстрации мышления структуралистов часто приводят тему смерти человека, изложенную в заключительной части самой известной из книг Фуко, опубликованной в 1966 году: «Человек, как без труда показывает археология нашей мысли, – это изобретение недавнее. И конец его, быть может, недалек» («Слова и вещи», глава Х). Впрочем, несмотря на изящество изложения, а может быть, и по причине этого изящества, сочинение Фуко выглядит несколько двусмысленным. На мой взгляд, гораздо точнее сущность структурализма передает следующее высказывание Леви-Строса, с которым лично я не могу не согласиться: «Конечной целью гуманитарных наук является не создание человека, а его разложение» («Первобытное мышление», IX). Значит ли это, что от гуманизма следует отказаться? Вовсе нет. Однако доступный нам гуманизм будет носить практический, а не теоретический характер. Его основанием становится не наше знание о человеке (который является частью природы – утверждение, подтверждающее правоту теоретического антигуманизма), а наше стремление видеть его таким, а не другим (гуманным, то есть человечным в нормативном смысле слова). Гуманитарные науки не могут быть гуманными. Гуманными можем быть только мы сами.
На первый взгляд структурализм представляется отходом от материализма: положение элемента в данной структуре имеет в его рамках большее значение, чем материя, из которой состоит этот элемент. Но в конечном итоге структурализм приходит к тому, что Жиль Делез назвал «новым материализмом». Недостаточно, подчеркивает Леви-Строс, «собрать отдельные проявления человечности в общую человечность. Это только первый шаг, за которым должны последовать другие, предпринимаемые точными и естественными науками, а именно возврат культуры к природе, а в конечном счете и к жизни как таковой в совокупности ее физико-химических условий» (там же, IX). Человек – это не государство в государстве, а значит, мы вновь возвращаемся к Спинозе. Если смысл имеет только «положение», как показывает Леви-Строс, если «смысл есть всегда результат комбинации элементов, которые сами по себе ничего не значат», следовательно, смысл не имеет субъекта – ни в виде Бога, ни в виде человека. Значит, не существует никакого смысла смысла, а смысл всегда сводится к чему-то другому, тому, что само по себе смысла не имеет (Леви-Строс, «Диалог с Рикером», 1963, с. 637). Как отмечает Делез, цитирующий эти строки, «для структуралиста смысл – это всегда результат, следствие, но следствие не только как продукт, а и как эффект – оптический эффект, языковой эффект, позиционный эффект» («По каким признакам узнать структурализм?», в кн.: Ф. Шатле, «История философии», т. 8). Структурализм – это «кантианство без трансцендентального субъекта», утверждает Рикер, и Леви-Строс согласен с этой формулировкой. Из всего сказанного вытекает, что субъекта как такового вообще не существует либо субъект проявляется лишь как следствие структуры (эффект иллюзии): Бог умер, а возможно, умер и человек (М. Фуко, указ. соч.). Это не освобождает нас от необходимости оставаться человечными, хотя само по себе еще не служит достаточным для нее основанием.
Стыд (Honte)
Отнюдь не чувство вины, потому что можно испытывать стыд, зная, что ты ни в чем не виноват. Именно такого рода страдание причиняет нам насмешливый чужой взгляд – мы чувствуем себя нелепо и жалко. Иногда для этого бывает достаточно неловкости, физического недостатка, грязного пятна на лице или одежде. А сколько женщин, подвергшихся насилию, рассказывали
Нужно только стараться не стать пленником этого чувства. Все-таки самолюбие – это несчастная любовь, своего рода болезнь, которая нуждается в исцелении.
Давно замечено, что мы никогда не испытываем стыда перед животными, а также находясь в одиночестве (в этом случае приходится говорить уже не о стыде, а об угрызениях совести или раскаянии). Стыд – чувство, проявляющееся «один на один», но возникающее через посредничество другого человека (или других людей). Стыд, подчеркивает Жан-Поль Сартр, это «единичный страх трех измерений». Мне стыдно, когда субъект, каковым я являюсь, чувствует себя в глазах другого субъекта объектом: «Мне стыдно за себя перед другими» («Бытие и ничто», с. 350). Избавиться от чувства стыда можно, лишь спрятавшись от чужих взглядов (одиночество) или сбросив статус объекта (стать любимым или уважаемым). Лучше всех выразить сущность стыда смог, пожалуй, Ницше, сформулировавший три следующих афоризма:
«Кого называешь ты плохим? Того, кто вечно хочет стыдить.
Что для тебя человечнее всего? Уберечь кого-либо от стыда.
Какова печать достигнутой свободы? Не стыдиться больше самого себя» («Веселая наука», книга III, §§ 273–275).
Стыдливость (Pudeur)
Добродетель скрытности. Она предполагает, что человеку свойственно желание выставлять что-либо на всеобщее обозрение (иначе стыдливость не была бы добродетелью), и потому стыдливость всегда связана с сильнейшим смущением: смущение проявляется именно потому, что его всячески пытаются скрыть. Литтре определил стыдливость как «честный стыд», и парадоксальность явления (стыдливость заставляет стыдиться того, что вовсе не стыдно) в значительной мере объясняет его обаяние. Стыдливость глубже и основательней благопристойности; она связана не столько с условностями, сколько с деликатностью, зависит не столько от общества, сколько от самого человека, свидетельствует не столько о вежливости, сколько о нравственности. Это один из способов защититься и защитить других от внушенного другими или внушаемого другим желания. Только возлюбленные могут позволить себе обходиться без стыдливости.
Сублимация (Sublimation)
Изменение состояния (от наиболее тяжелого к самому легкому) или направленности (от самой низкой к самой высокой). Слово «сублимация», первоначально обозначавшее нравственное возвышение, было взято на вооружение сначала алхимиками, а затем и химиками для обозначения перехода тела из твердого в газообразное состояние. В современной философии превалирует фрейдистское толкование термина. Сублимация – это процесс, в ходе которого сексуальное побуждение меняет объект и уровень и находит выражение, хоть и косвенное, в социально приемлемой форме и вне собственно эротического удовлетворения. Именно таким образом обстоит дело в искусстве, философии, духовной жизни вообще, а возможно, и в любви, как только любовь перестает сводиться к сексуальному влечению. В процессе сублимации, пишет Фрейд, подобные влечения «отклоняются от своих сексуальных целей и направляются на цели социально более высокие, уже не сексуальные» («Введение в психоанализ», лекция 1). Иными словами, сублимация означает использование энергии «Оно» на что-то другое, что имеет большую ценность. На что именно? Цивилизованность, например. «Самыми благородными достижениями человеческого духа, – пишет Фрейд, – мы обязаны психическому обогащению как результату сублимации» («Пять лекций…», V). Инфантильные желания также могут «проявить всю свою энергию и взамен чего-то неосуществимого поставить перед индивидуумом другую, более высокую цель […], носящую более возвышенный характер и имеющую большую социальную ценность» (там же). Индивидуум при этом получает «более тонкое и более возвышенное» удовлетворение («Болезнь цивилизации», II). Это лучше, чем невроз (возникающий как реакция на вытеснение инфантильных желаний). Это лучше, чем извращение (удовлетворение этих желаний). Это также лучше, чем просто животная сексуальность (игнорирующая эти желания). Вот почему мы говорим, что, изобретая богов, человечество, возможно, изобретает себя. Оно руководствуется не чувством высокого, оно возвышает само чувство.
Субстанция (Substance)
Этимологически «суб-» означает «под». Так под чем же находится субстанция? Под внешней видимостью, под изменением, под предикатами. Субстанция – то же, что сущность, постоянство, субъект, или сочетание и первого, и второго, и третьего.
Итак, субстанция – это сущность, то есть бытие. Древнегреческое слово ousia в зависимости от контекста и автора текста переводится одним из этих трех слов. В этом смысле подлинной субстанцией является только индивидуальное бытие, ведь только индивидуальное существо является существом в прямом смысле слова. Это может быть Сократ, булыжник или Бог. Человечество, минеральное царство или божественное начало суть абстракции.
Субстанция остается тождественной себе, несмотря на множественность акциденций или изменений. Что-то ведь должно оставаться неизменным, иначе никакое изменение и никакая акциденция не смогут быть различимыми (потому что в этом случае не останется ничего подверженного изменениям, ничего, во что что-то другое может перейти). Например, я утверждаю, что Сократ постарел. Тем самым я подразумеваю, что Сократ остался тем же Сократом. В этом смысле субстанция есть субъект изменения в той мере, в какой этот субъект продолжает существовать и оставаться собой.