Финальная программа
Шрифт:
— Надеюсь.
— Я послушаю.
Джерри прошел через дверь с надписью «Служебный вход». Шэйдс с двумя девушками уже находились в дальней комнате. Шэйдс облачался в свою униформу с оборками. Остальные участники группы, с которой он выступал, были одеты. Гитаристы настраивали инструменты. Джерри позаимствовал соло-гитару, прекрасный экземпляр из твердого пластика, украшенный полуобработанными драгоценными камнями, с серебряной ручкой ревербератора и аметистовыми ручками управления усилением. Он выдал быструю простую последовательность ля-минор, фа, ре-диез, си,
— Чудо. — сказал он, возвращая инструмент. — Шэйдс сказал, что я могу сыграть.
— Меня устраивает, — отозвался солист, — пока ты не потребуешь платы.
— Я пропущу пару номеров, чтобы послушать вас.
— О'кей.
«Симфони Сид» завершила свое выступление, и Шэйдс с группой вышли, сменив вошедших в комнату музыкантов, шестнадцатилетняя ушла с Шэйдсом. Шведка осталась с Джерри. Группа, только что сошедшая со сцены, была вся в поту, но выглядела довольной.
— Глянем-ка, сможем ли добраться до бара, — предложил Джерри.
Им повезло. В тот момент, когда группа Шэйдса начала с обычной мелодии Леннона — Мак-Картни «Долго это не продлится» — не лучшей вещи группы, Джерри и шведка отыскали место у бара. Она пила «божоде» с ментоловым ликером, потому что ей нравился цвет напитка. Он отдал дань старым временам: «перно», ибо он всегда пил его в «Пирушке».
Каждый день — я знаю —
Мы счастливы будем,
Теперь, когда — я знаю —
Ты больше не уйдешь,
— радостно заливался исполнитель соло на гитаре, подготавливая заход на импровизацию. У гитариста был высокий голос, никогда не скатывавшийся на дрожание. Он образовывал великолепный контрапункт с трепещущим органом.
Толпа создавала впечатление массы, пузырившейся, как варево в котелке, в такт с музыкой, когда клиенты танцевали.
Плавно и быстро группа перешла к «Сделай это» — иструментовке, окрашенной пианотроном. Шэйдс играл лучше, чем это помнил Джерри. Они со шведкой поднялись со своих мест и присоединились к танцующим. Ощущение причастности к массе доставляло какое-то особенное чувство. И он, и девушка, и все вокруг них казались спаянными вместе, с абсолютным отсутствием индивидуальности.
«Сделай это» сделала свое дело, и Шзйдс крикнул в микрофон:
— Джерри!
Джерри покинул площадку, прошел под лучистым дождем и поднялся на подмостки. Солист передал ему свой инструмент и с улыбкой отправился в сторону бара,
Джерри сыграл несколько аккордов, чтобы почувствовать усилитель, и начал одну из своих любимых вещей, еще одно из Леннона — Мак-Картни, «Я — неудачник»:
Я не тот, кем кажусь, -
Я — неудачник —
пел он.
Исполняя песню, он увидел, как мисс Бруннер вошла в «Пирушку» и огляделась. Она, по-видимому, не могла разглядеть его за снопами света, шагнула к вздымавшейся толпе и остановилась в нерешительности. Начав импровизировать на инструменте, Джерри Корнелиус забыл о ней. Позади него Шэйдс перешел с четырех четвертей на шесть восьмых, но Джерри остался на ритме четыре четверти, и это ему нравилось. Дело уже пошло.
Джерри следил за временем, стараясь не слишком затягивать, но каждый раз при приближении финала что-то новое приходило ему на ум; танцующие же, судя по всему, наслаждались сами собой. Вещь продлилась добрых полчаса и оставила в Джерри ощущение усталости.
— Прекрасно, — серьезно похвалил Шэйдс, когда Джерри, пробравшись через лучики, занял место солиста у бара. Шведку давно поглотила толпа.
— Хелло, мисс Бруннер.
«Перно» оказался ему сейчас вполне по вкусу: тягучий и холодный, с большим количеством льда. Он заказал одну порцию. Она заплатила за эту порцию одновременно со своим «скотчем».
— Что вы там исполняли?
— Вы об инструменте или о номере?
— Об инструменте.
— Соло-гитара. Неплохо, а?
— Я не сильна на слух. Звучало о'кей. Когда вы покинули Солнечную Долину?
— Сегодня после обеда. Не платите им больше ни за день.
— Не буду. Трудно мне досталась ваша доставка туда: то одно, то другое. Могу полагать, я спасла вам жизнь.
— Очень мило с вашей стороны. Спасибо, Весьма благодарен. Думаю, этого достаточно. Как ка ваш взгляд?
— Строго говоря, да. Если не возражаете, ваше «спасибо» могло бы принять более позитивную форму.
— Могло бы.
— Вы еще переживаете по поводу убийства сестры?
— Конечно. Как же не переживать? А чем вы сами занимались?
— Я помещала объявление о замене Димитрия. Устраивала испытание одной девушке. Мне надо встретиться с ней позже. Я проверяла информацию в новых приглашениях Бурроу. Я даже не поняла, что это вы — тот Корнелиус, который опубликовал ту самую теорию единого поля.
— Вы много прокопали, мисс Бруннер.
— Да.
Стеклянный шар над головой повернулся, и луч света упал на лицо мисс Бруннер, покрыл его сияющим разноцветьем. Похоже было, что появлялся ключ к ее действительной сущности, всей сущности, познать которую Джерри стремился с того самого момента, когда они вели беседу в доме мистера Смайлса в Блэкхите. Он увидел в ней призму, и в качестве призмы мисс Бруннер перестала быть женщиной. Она проговорила:
— Знатная цена? Ах, я — просто любитель.
— Вы теряете шанс получить бессмертие, другого может и не быть.
Звук, свет, тела перемешались вокруг них.
— Знаете, там есть изъян, — сказала она, — в уравнении, почти в самом начале.
— И вы нашли его. Вы собираетесь купить меня?
— Это могло бы означать для меня бессмертие.
— Думаю, оно уже есть у вас, мисс Бруннер.
— С вашей стороны очень любезно сказать такую вещь. Что заставило вас думать так?
Джерри задумался, не подвергается ли он какой-нибудь опасности. Не на этой стадии, решил он.
— Куда более грамотные математики, чем вы, проверяли его и не нашли никакой ошибки. Вы просто не могли знать — если только…
Мисс Бруннер улыбнулась и пригубила свой «скотч».
— Если только у вас нет непосредственного опыта в том, что я предполагаю в моей теории, мисс Бруннер; если только вы не знаете все ЛУЧШЕ меня.
— О, вы умны, мистер Корнелиус.
— На что все это нацелено?
— Ни на что. Не пойти ли нам куда-нибудь, где поспокойнее?
— Мне здесь нравится.
— А есть ли где-нибудь местечко поспокойнее, куда вам захотелось бы пойти?