Финансист. Титан. Стоик
Шрифт:
Или осведомлялся:
– Ну что, растет ваш вексельный портфель?
Тревожное время, переживаемое страной, непомерно раздутый выпуск ценных бумаг, пропаганда против рабовладельчества и все прочее заставляли людей страшиться за будущее. И Таю – он сам не мог бы объяснить почему – казалось, что с этим юношей стоило потолковать на животрепещущие темы. И годы его как будто не такие, чтобы во всем этом разбираться, а все-таки разбирается.
– Благодарю вас, мистер Тай, у нас дела идут неплохо, – обычно отвечал ему Каупервуд.
– Вот увидите, – однажды утром сказал Тай Фрэнку, – если эта пропаганда против рабства не прекратится, мы еще хлебнем горя.
Как раз в это время невольник,
– Никогда не поверю, что Юг станет терпеть такое положение вещей. В наше дело это вносит сумятицу и, надо думать, в другие отрасли тоже. Помяните мое слово, мы доиграемся до отпадения южных штатов.
Мистер Тай произнес эту сентенцию с чуть заметным ирландским акцентом.
– Да, к тому идет, – спокойно отвечал Каупервуд. – И ничего тут не поделаешь. Негры, конечно, не стоят всех этих волнений, но агитация в их пользу будет продолжаться. Чем же еще заниматься чувствительным людям? А вашей торговле с Югом это сильно вредит.
– Я держусь такого же мнения, да и слышу то же самое со всех сторон.
По уходе молодого Каупервуда мистер Тай занялся другим клиентом, но нет-нет да и вспоминал юношу, поразившего его глубиной и здравостью своих суждений о финансовых делах.
«Если этот молодой человек захочет переменить место, я предложу ему работать у меня», – решил он.
И однажды сказал Фрэнку:
– Вы не хотели бы попытать свои силы в биржевом деле? У меня как раз освободилось место.
– С удовольствием, – улыбаясь, отвечал Каупервуд, видимо, польщенный. – Я и сам собирался просить вас об этом.
– Ну что ж, если вы решитесь перейти ко мне, место за вами. Приступайте, когда вам будет угодно.
– Я должен заблаговременно предупредить своих хозяев, – заметил Фрэнк. – Вы не могли бы подождать недели две?
– Разумеется. Никакой спешки нет. Улаживайте все свои дела. Я вовсе не хочу ставить Уотерменов в затруднительное положение.
Лишь две недели спустя Фрэнк распрощался с компанией Уотерменов; его интересовали, но ничуть не опьяняли открывавшиеся перед ним перспективы. Мистер Джордж Уотермен очень расстроился, а мистера Генри эта измена привела в сильнейшую досаду.
– А я-то думал, что вам у нас нравится! – воскликнул он, когда Каупервуд сообщил ему о своем решении. – Может быть, вы недовольны жалованьем?
– Нет, мистер Уотермен, я просто хочу заняться биржевым делом.
– Так, так. Сожалею, очень сожалею. Я не хочу вас отговаривать, если это во вред вашим интересам. Вам виднее. Но мы с Джорджем собирались через некоторое время предложить вам стать нашим компаньоном. А вы вдруг, здорово живешь, сорвались с места – и до свиданья. Ведь в нашем деле, черт возьми, можно заработать хорошие деньги.
– Я знаю, – с улыбкой отвечал Каупервуд, – но оно мне не по душе. У меня другие планы. Я не собираюсь посвящать себя хлебно-комиссионному делу.
Мистер Генри Уотермен никак не мог взять в толк, почему Фрэнка не интересует эта отрасль, если он так явно преуспел в ней. Вдобавок он опасался, как бы уход молодого человека не повредил делам фирмы.
Вскоре Каупервуд пришел к заключению, что новая работа ему куда больше по вкусу – она легче и выгодней. Начать хотя бы с того, что фирма «Тай и Ко» помещалась в красивом зеленовато-сером каменном здании – дом шестьдесят шесть по Третьей улице, которая в те времена, да еще и много лет спустя была центром местного финансового мира. Тут же рядом находились банкирские дома, известные не
– Беда с этими пенсильванцами, – жаловался он уже вскоре после переезда. – Никогда не платят наличными, норовят всучить вексель.
В ту пору кредит Пенсильвании, а следовательно, и Филадельфии, несмотря на богатство штата, стоил очень низко.
– Если дело дойдет до войны, – говорил мистер Тай, – то целые легионы пенсильванцев начнут предлагать векселя в уплату за обед. Проживи я целых два века, я разбогател бы на покупке пенсильванских векселей и обязательств. Когда-нибудь они, верно, расплатятся с долгами, но, Бог ты мой, до чего же это медленно делается! Я буду лежать в могиле раньше, чем они покроют мне хотя бы проценты по своей задолженности.
Он не ошибался. Финансы штата и города находились в весьма плачевном состоянии. И тот и другой были достаточно богаты, но поскольку казну обирали все, кому не лень, и любыми способами, то всякие новые начинания в штате требовали выпуска новых облигаций. Эти облигации, или обязательства, как их называли, гарантировали шесть процентов годовых, но, когда наступал срок уплаты процентов, казначей города или штата ставил на них штамп с датой предъявления, и проценты по обязательствам начислялись с этого дня не только на номинал, но и на накопившиеся проценты. Иначе говоря, это было постепенное накопление процентов. Людям, нуждавшимся в наличных деньгах, от этого толку было мало, ибо под залог таких обязательств банки выдавали не более семидесяти процентов их курсовой стоимости, продавали же они не по паритету, а по девяносто за сто. Конечно, их можно было покупать в расчете на будущее, но уж очень долго приходилось ждать. Окончательный выкуп этих обязательств опять-таки сопровождался жульническими махинациями. Зная, что те или иные обязательства находятся в руках «добрых знакомых», казначей опубликовывал сообщение, что такие-то номера – именно те, которые были ему известны, – будут оплачены.
Более того, вся денежная система Соединенных Штатов тогда еще только начинала переходить от состояния полного хаоса к состоянию, отдаленно напоминавшему порядок. Банк Соединенных Штатов, основанный Николасом Бидлом, в 1841 году был окончательно ликвидирован. В 1846 году Министерство финансов Соединенных Штатов организовало свою систему казначейств. И все же фиктивных банков существовало столько, что владелец небольшой меняльной конторы поневоле становился ходячим справочником платежеспособных и неплатежеспособных предприятий. Правда, мало-помалу положение улучшалось, так как телеграф облегчил не только обмен биржевой котировкой между Нью-Йорком, Бостоном и Филадельфией, но даже и связь между конторой местного биржевого маклера и фондовой биржей. Другими словами, в обиход начали входить частные телеграфные линии, действовавшие на коротком расстоянии. Взаимный обмен информацией стал более быстрым, доступным и совершенствовался день ото дня.