Финли Донован избавляется от проблем
Шрифт:
– Спасибо, я в порядке. – Я стиснула зубы, чтобы не сболтнуть лишнего. Я была далеко не в порядке. В моей машине без сознания валялся извращенец, а в сумочке – долговая расписка от женщины, которая хотела, чтобы я его убила. И я определенно опаздывала забрать детей вовремя, что значило, что Джорджия скоро начнет меня искать. Я нажала на кнопку телефона, удивляясь, что она еще не обрывает провода.
– Могу я глянуть на твой мобильный? – спросил Джулиан. Я протянула ему телефон.
В Джулиане было что-то обезоруживающее. Некая мягкость в голосе, искренняя
– Вдруг понадобится, – пояснил он, возвращая телефон и засовывая руки в карманы. – Или… знаешь… вдруг надумаешь встретиться со мной как-нибудь.
Джулиан отступил от моей машины, его узкая талия превратилась в силуэт, сливавшийся с фонарем позади него. Он отлично смотрелся на фоне чернеющего неба, и не-такая-уж-маленькая часть меня жалела, что не осталась в баре потусоваться с ним, пусть даже я была слишком стара для него.
– У меня есть дети! – крикнула я ему вслед. – Двое.
Свет фонаря осветил его улыбку.
– Ничего не имею против минивэнов.
Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться в удивлении. Что, черт возьми, происходит и неужели это происходит со мной? Я забралась на водительское место и уставилась на его номер. Если меня не арестует сегодня дорожный патруль – или, еще хуже, моя сестра, – может быть, я как-нибудь позвоню ему.
С тяжелым вздохом я извлекла из сумочки измятую записку и набрала номер Патрисии. Слушая гудки через блютуз, я выехала на дорогу, ведущую примерно в сторону дома Миклеров. Наконец Патрисия ответила.
– Дело сделано?
– Вы дома?
Пауза.
– Да.
– Вы одна?
– Да.
– Слава богу. – Я потянулась к центральной полке за жвачкой. От меня несло, как от ликеро-водочного завода. – Ваш муж попытался накачать наркотиком какую-то женщину в баре. Я… То есть он случайно сам накачался. Он у меня, и я везу его домой, – сказала я, чувствуя необъяснимую связь с этой женщиной, которую я едва знала. Зато слишком хорошо познакомилась с ее мужем. Я вклинилась в крайнюю правую полосу, внимательно следя за тем, чтобы не превысить скорость.
– Нет! Ты не можешь привезти его сюда! – И с жаром продолжила: – Ты должна избавиться от него. Я тебе не заплачу, если ты не избавишься от него, как сказала… чисто!
– Я никогда не говорила, что могу делать что-то подобное. Вы подслушали разговор, смысла которого не поняли, – метнувшись на платную полосу, меня подрезала «Ауди». Я возмущенно просигналила, адреналин ударил в голову. Я посмотрела в зеркало, готовясь увидеть мигающие огоньки, и с облегчением обнаружила, что их нет. – Послушайте, то, что он мудак и гад, еще не значит, что он заслуживает…
– У тебя есть его телефон? – спросила Патрисия.
Ее вопрос оборвал мою речь на полуслове.
– Может быть. Не знаю. – Я точно знала, что у Харриса был бумажник. Когда в последний раз я видела его мобильный, он засовывал его в нагрудный карман пиджака. – Скорее всего, есть. А что?
– Найди его. Пароль «молочник». Посмотри фото. И позвони мне, когда дело будет сделано.
– Я не желаю смотреть на его…
Связь оборвалась. Выругавшись, я ударила по рулю. И что мне теперь делать? Ясно-понятно, если я нарисуюсь на пороге дома, Патрисия не откроет дверь. Если я выгружу Харриса во дворе, с моим везением кто-нибудь из соседей обязательно увидит это и сообщит полиции номер моего автомобиля.
Вот дерьмо. Вечер становился все лучше и лучше. Я съехала с платной дороги на парковку бизнес-центра и заглушила мотор. Подняв подлокотник, я попробовала перебраться на заднее сиденье, стараясь не проткнуть Харриса Миклера каблуками. «Ваша честь, прокуратура хотела бы представить вещественное доказательство со стороны обвинения номер один, правую туфлю – поддельную “Луи Виттон” – обвиняемой, также известную как орудие убийства». Я подавила смех, представив, как Джулиан будет меня защищать. Втиснувшись между детскими автокреслами, я выудила телефон Харриса из кармана пиджака. Экран был заблокирован. Вздрогнув, я набрала пароль.
Мой палец навис над иконкой «Фотографии». Учитывая то, что я знала о Харрисе Миклере, содержимое, в лучшем случае, будет неприятным, а в худшем – может добавить проблем. Или, по крайней мере, вызвать приступ тошноты.
Вопреки здравому смыслу я все равно нажала на кнопку. Несколько стандартных папок: «Фейсбук», «Инстаграм», «Твиттер», «Скриншоты», «Камера»… «Личное». Глядя сквозь пальцы, я открыла последнюю и удивилась, что в ней не коллекция грубого порно. Вместо этого обнаружилась коллекция пронумерованных папок. Тринадцать штук. Все с именами: САРА, ЛОРНА, ДЖЕННИФЕР, ЭММИ, МАРА, ЖАНЕТТ…
Я открыла первую папку и пролистала содержимое, сначала медленно, приближая экран, чтобы понять смысл изображений; Харрис неглубоко храпел рядом со мной. На всех была женщина; насколько я могла судить, это была серия уличных снимков, сделанных под странными углами, как будто снимали тайком. Блондинка в очереди в кафе. Та же женщина садится в машину. Еще один кадр – она толкает тележку с продуктами по парковке: на этом снимке хорошо видно ее лицо. Я узнала ее. Это была та самая женщина, которую я облила томатным соком в баре.
Харрис Миклер был сталкером.
Если бы это случилось однажды, я могла бы понять, но были и другие. Так много других.
Я закрыла эту папку и открыла следующую. У меня перехватило дыхание.
Первые снимки в этой папке были того же характера, что в предыдущей, – несколько десятков снимков, сделанных исподтишка. Но остальные фотографии в этих двенадцати папках не были столь мирными: сначала Харрис позировал с этими женщинами, как будто у них свидание, в обстановке, похожей на сегодняшнюю в баре. Затем шли кадры с теми же женщинами в различных откровенных позах – обнаженные, с закрытыми глазами, с застывшими лицами, а он трогает, целует и насилует их, а их сверкающие обручальные кольца тщательно запечатлены на каждом снимке.