Финская руна

Соларстейн Варди

— Холодным нужно чем-то приложить! — авторитетно заявил Викторов к контуженной любовнице и перепуганной «ведьме». — Есть замороженное мясо?

— Пойдемте! — «ведьма» схватилась за рукав Славы. — Какое надо мясо?! Я не знаю! А холодильник у нас здесь есть!

На кухне хронопопаданец озадаченно встал пред коробом первого отечественного компрессионного холодильника ХТЗ-120, выпуск которого был налажен аккурат в текущем, тридцать девятом году. Он даже не смог его открыть, пришлось просить «ведьму» — так как толи в ручку был встроен запирающий замок, толи он вообще запирался как люк в отсек подводной лодки, на кремальеру.

Пока суть да дело, Викторов не прекращая экстренного лечения пострадавшей,

сводившемуся к присмотру за замотанным в вощеную бумагу куском мороженного мяса и нежным успокаивающим поглаживаниям по разным местам, решил узнать, с кем он так отчаянно сражался. Кто это вообще? Эта «баба-яга» на прислугу не тянет никак. Вроде квартира не коммунальная. Родственница? Судя по наглому изначально поведению — очень похоже.

— Вы Ольга, правильно? И вы здесь… живете?

Тут Лена решила вмешаться из-под вощеной обертки донесся ее слабый голос, не потерявший все же энергии.

— Она моя подруга. Тоже приехала с Севера. Ей негде было жить, а у меня тут пять комнат пустуют. Потом, когда ордер на жилье выбила, мы решили не расставаться — вместе жить веселее.

Слава по новому взглянул на Лену. Если она не приютила эту Олю в качестве бесплатной прислуги, или еще по каким личным корыстным причинам — это переворачивало его представления об этой девушке. И если все это правда — то она действительно не любовница какого-то высокопоставленного номенклатурного деятеля, сидящая «на квартире», а его дочь.

— Я хочу извиниться за разгром, но твоя подруга первой накинулась на меня в коридоре. Я бы хотел все же знать причину! — С этими словами Ярослав демонстративно принялся обрабатывать малахитом зеленки свои собственные царапины и порезы. Следовало немедленно наносить упреждающий удар, пока «ведьма» еще готова каяться и признавать свою вину. С женщинами всегда так — промямлишь, проявишь благородство, и через час уже ты будешь во всем виноват. Викторов сознательно пошел на обострение, так как замалчивать подобное поведение себе дороже. В следующий раз не когтями пугать будет, а сразу колоть маникюрными ножницами, или еще что похуже.

Оля вполне спрогнозировано взвыла и громко зарыдав, выбежала из комнаты, защелкав в коридоре тапками по валяющейся на паркете битой фанере и кусками стекла.

— Ревнует она, — несколько расслабленно донеся голос хозяйки квартиры. — Она у меня такая. Заботливая, но чужих не привечает. Как собака.

Гость неприятно поразился такой откровенной характеристики, лишенного всякого лоску «политеса». Зато откровенно и честно, в лоб — что, однако и выгодно отличало профсоюзницу от других, более сладких на язык «интриганок».

Хронопопаданец подумал про себя: «Ну, подруга и подруга. Помогают друг другу в быту. Компаньонка, короче говоря. Единственный минус — излишне ревнива, но бывает… А может они любовницы-яойщицы?! Или юри… Как там правильно это обзывается у них»? Викторов тут же сам себя отругал за испорченность. Ничем подобным тут вроде не пахло. Просто две подружки. Живут вместе. До первого неподеленного парня. У него проскочила мысль, как выстраивать отношения с этой гремучей спаркой из девушек, но тут Слава себя одернул — надо «мазать лыжи» из этого времени. А то «эффект бабочки», может для него лично превратиться в посттравматический синдром — впереди война. Но для разговора об возможной командировке на побережье Ладожского озера для фотоконтроля по установке бронеколпаков, пока было не время.

Глава девятая. ОПАСНЫЕ СВЯЗИ

На следующее утро, за Леной прибыла машина, которая ее, как оказалось, каждое утро отвозила на завод, за час до начала рабочего дня. Как понял Слава — могла и увозить вечером, но девушка на людях мудро демонстрировала свою «демократичность», в любую погоду добираясь до квартиры на «одиннадцатом

маршруте» — пешком. Викторов, как то даже не предполагая других вариантов, решил составить любовнице компанию по дороге на работу. Выйдя со спутницей из подъезда, провожаемый проницательной ухмылкой дворника, он открыл дверь авто и помог сесть в машину девушке, а затем, ни секунды не колеблясь, обогнул корпус, уселся с другой стороны, уверенно скрипнув элитарной черной кожей заднего сиденья. Там, многоопытный Слава взял девушку за руку и легонько ее успокаивающе погладил. Лена ответила признательной улыбкой. Не успевший ничего сделать замешкавшийся водитель, только что вылезший из машины, постояв пару секунд, полез обратно за баранку. Там он удивленно уставился в зеркало заднего вида на непредвиденного пассажира, но так в итоге ничего и не сказав, тронул с места. Шофер настолько растерялся, что даже не заметил розовую опухлость на лбу пассажирки. Хронопопаданец смутился — он только что опять показал излишней самоуверенностью свое «не от мира сего». Не ведут себя так простые фотографы. Он должен был гордо отказаться от поездки, и еще потом восхищенно оценить вымытые блестящие бока «мотора». Вместо этого — воспринял авто чуть ли не как такси.

Первый день шестидневки у Славы прошел в запланированных еще на прошлой трудовой неделе мероприятиях — уборка, проявка, прием новой техники, проверка оборудования и опись реактивов.

Неожиданно его вызвали в «отдел по борьбе с кадрами». Там его приветливо встретила Нелли Михайловна.

— Я вижу, ты, Юрочка, уже здесь освоился? На твои фото заявки валом идут. Вот, вписываю тебе в трудовую благодарность от начальников отделов.

Кадровичка показала на раскрытый документ, лежащий на ее столе. Введенная в январе тридцать девятого, трудовая, не являлась собственной разработкой СССР, а лишь копировала опыт германских кадровых служб по работе с человеческим ресурсом. Значение этого документа для эффективности учета трудно переоценить. Масштабность можно сравнить только с «Манхэттенским проектом» по созданию атомной бомбы, хотя, честно говоря, говорят, и его мы украли, уже у американцев… Единственное нововведение, отличающее от фашистского, до чего не додумался даже Гитлер — так это вкатывать взыскания несмываемыми чернилами, в эту персональную «Книгу Судеб», дабы человек всю жизнь расплачивался за свои ошибки или, гораздо чаще, как показывает суровая прядь богинь-норн, грамотно сваленные чужие грехи. Сейчас это с успехом заменяет статья увольнения. А так, ни форматом, ни содержанием это трудовая ничем не отличалась от судьбообразующих книжек, современников Ярослава.

— Да, Нелли Михайловна, можно сказать — почти вошел в ритм работы. Мне нравится на нашем заводе!

— Нравится?!.. — Кадровичка мило и поощряющее улыбнулась. — А как тебе наши девушки? Симпатичные? Может и выбрал уже себе кого?

— Красивые девчонки, и краше на Севере нет! — пространно и с поэтическим оттенком подтвердил хронодиверсант.

— Я слышала, ты с Наташей уже и на танцы сходил? — поинтересовалась собеседница.

Вопрос, при всей его кажущейся простоте и лаконичности — вмещал в себя сразу несколько слоев смысла. Женский телеграф — вещь настолько эффективная в плане обмена информацией, что ему может позавидовать любой информационный портал.

Викторов догадывался, что кто-кто, а Нелли Михайловна уж достоверно знает, про то, что «Юра и Наташенька» на танцах не появились, но точно встречались в вечер перед выходным. По косвенным признакам «женский контролирующий комитет» мог сделать вывод, что первое свидание вполне могло случиться «более плотным» в непосредственном общении.

Поэтому Ярослав ограничился многозначительной солнечной улыбкой и легким, ни к чему не обязывающим кивком головы. Ну, вылитый кот на помойке рыбозавода.