Фиолетовый гном

Бахрошин Николай

Нет, молодец девочка! Ничего не стесняется! – продолжал восхищаться про себя Серега.

– По поводу образования?

– По поводу всего.

– Ничего не скажу, – он погасил сигарету в пепельнице и с удовольствием потянулся. – У меня, между прочим, жена есть.

– Красивая?

– Охренеть – не встать, – подтвердил Серега.

– Такая же красивая, как я? – кокетливо-ревниво спросила она.

– Ну что ты… Как можно сравнивать… – Серега честно округлил глаза. – Гораздо красивее! И образованная уже, кстати, окончила колледж в Англии. В кино снималась… В двух эпизодах, – ради откровенности уточнил он.

Он видел, хваткая Вероничка явно надувается и обиженно моргает ресницами.

– Извини, подруга, но ты против нее – еще мелочь пузатая. Детский сад – на попе бантик… – мягко, но окончательно добил девчонку Серега.

– Дурак!

Вот это – абсолютно предсказуемая реакция. Серега насмешливо наблюдал, как Вероничка гордо соскочила с кровати, сунулась к двери, потом спохватилась, подобрала с пола юбку, майку и трусики. Вышла из комнаты, по мере сил выражая презрение смуглой спиной и крепенькими ягодицами. Не оглядываясь, снова бросила через плечо:

– Дурак!

Не вставая, Серега слышал, как ее босые ноги пошлепали вниз по лестнице.

Да, девочка, рано тебе еще богатеть, мысленно ехидничал он. Ты еще даже не знаешь, что первый отказ – это еще не отказ, всего лишь предложение к началу переговоров. Поторговались, глядишь и получила бы две-три сотни баксов. На учебу в юридическом колледже.

Он бы дал.

Господи, куда же катится этот мир и мы с ним в одной тележке?.. Аминь!

5

Когда Серега отправил Красневского сотоварищи-референты в дорогой бордель-сауну во исполнение первого, единственного и неизменного пункта культурной программы банкира, он еще долго сидел за столом в зале переговоров. Добивал остатки французского коньяка с карамельным привкусом из бутылки, початой под встречу с лобзаниями. Запивал остывшим кофе, прихлебывая его прямо через носик кофейника.

Да, пять лет прошло в каком-то угаре… В трудоголизме… Слишком рьяно взялся, слишком уж хотел доказать, что не хуже… Доказал. Только кому и что? Жена, если называть вещи своими именами, бездетная блядь, бизнес стремительно движется под откос, и спасать его даже не хочется… Только и радости, что на паре импортных счетов заскирдовал на черный день пару стогов зелени, как сказал бы Красневский. Скрысятничал, как сказали бы бывшие сослуживцы по конвою…

Может, он просто не Шварцман? Позавидовал когда-то, захотел стать таким же… А все это не его, настолько не его, что до сих пор лихорадит… Впрыгнул на полном скаку не в свои сани и удивляется теперь, куда его понесло по кочкам, да по ухабам… Как голым задом по стиральной доске!

Ну, не испытывает он никакого кайфа, когда многочисленные «человечки» выкидывают коленца под его дудку, размышлял Серега. Можно, конечно, утешать себя, что сотни людей кормятся от их семейного бизнеса, а миллионы – хавают макароны с булками, что торговля – двигатель прогресса, как пишут в учебниках… И значит он – на переднем крае, толкает вперед, ни много ни мало, колесо человеческой цивилизации… Гордиться бы надо, надувать щеки в окне импортного моточемодана с переизбытком лошадиных сил…

Можно! Но как-то не получается…

В сущности, он давно определил для себя, что весь этот пресловутый торгашеский прогресс, делающий из человека таких подколодных змей, как Красневский, ему – от фонаря до лампочки…

И стоило столько лет биться лбом в бетонную стену, чтобы только убедиться, что двери в другом углу? Грустно, но факт…

Усталость? Очередной возрастной кризис? Нет, это было бы слишком просто – объяснять все по учебникам психологии, размышлял Серега. Почитал он эти учебники, полюбопытствовал на досуге. Ничего интересного, в сущности, примитивные схемы для среднестатистического индивидуума. Желания, потребности, фактор удовлетворения, фактор самоограничения… А если у него все-таки не получилось упростить себя до состояния Шварцмана, самоограничевшего потребности деньгами и водкой? Честно старался, но не получилось! Да и у Шварцмана, наверное, не получилось до конца, потому и пил, как с цепи сорвавшись, понимал теперь Серега.

Итог? Понятный итог – сплошная черная меланхолия от прожитых лет, словно изжога от неправильного питания. Кромешная мелодрама в духе «богатые тоже плачут», потому что для них, богатых, мир устроен абсолютно так же…

Серега помнил, ему тогда показалось, что еще немного, чуть-чуть, самую каплю додумать, и он все поймет. Где он ошибся, как жить дальше и что ему делать, наконец…

Хотя бы, чтоб не чувствовать себя по утрам так скверно. Как ворона на взлете, походя, но метко обосранная парящим орлом, царем птиц…

Слушай, обидно, да! Ничего не делала, мамой клянусь, только взлетала! И тут – блямс на голову! – разводила бы крыльями оскорбленная ворона, обтекая от царской милости в кругу подруг…

Он представил себе эту картину в красках и улыбнулся…

Телефонный звонок, как обычно, прервал его. Серега не сразу разобрался, что звонят по внутренней линии.

– Сергей Иванович! Охрана вас беспокоит. Тут к вам старый знакомый…

– Какой старый знакомый? – не понял Серега.

– Ну, он просил так представиться…

– А имя? Имя у старого знакомого есть? Или хотя бы фамилия? – саркастически поинтересовался Серега.

– Есть имя, – доложил охранник, – и паспорт есть. Федотов Александр Кириллович, прописка московская, я проверил…

От неожиданности Серега не сразу нашелся. Охранник покорно ждал на другом конце провода.

– Проводи его! – распорядился Серега, помедлив.

– К вам в переговорную?

– Веди прямо в кабинет! Только минут через пять.

– Понял, Сергей Иванович.

6

Александр Кириллович Федотов… Сколько лет, сколько зим за колючей проволокой?

Откинувшись в кресле за массивным столом, Серега наблюдал, как Саша Федотов собственной долговязой персоной входит в его длинный, гулкий, представительный кабинет, борясь с двойными дверями, этой последней, ехидной запятой на пути к высокому руководству.

Сам Серега редко ходил через парадные двойные двери, оставшиеся на начальственном этаже их старинного особняка еще со времен пребывания оного в ведении ЦК КПСС. Когда-то Шварцман не без юмора приказал их оставить, и Серега до сих пор предпочитал путь через комнату отдыха.