Фируз
Шрифт:
– Что ты там делаешь?
Она не знала, кто это был, но крик привел ее организм в полную готовность. Как кошка, она совершила прыжок и, преодолев оставшееся расстояние, бросилась вперед без оглядки. Человек гнался за ней - она чувствовала это. Тяжелые шаги послышались позади нее. Силана хотела повернуться и посмотреть назад, но боялась. Страх блокировал все, придав силы ногам, толкая хрупкое тело вперед не глядя на усталость. Все кругом завертелось. Сердце билось как сумасшедшее, и внутри нее заполыхал огонь.
Вот
Мысли, как кнутом, гнали ее. Девушка вытянула руки вперед и ударилась о сетчатое перекрытие технического лифта. Открыв своими худенькими руками входные двери, она нырнула в него и быстро закрыла за собой проход.
Преследователь ударился о створки, но не смог открыть их как бы ни старался. Его лицо скривилось в злобе. Руки били по замку, готовые вырвать его как кусок ненужной плоти.
Силана смотрела на него и от страха не могла сделать даже малейшего движения. Он выл как зверь, бил своим телом, всеми силами стараясь разбить преграду, отделявшую его и девушку. Сетка гнулась, но держала удар. В конце концов, смирившись с этим, преследователь отошел назад и тихо прорычал.
– Твой отец не простит тебе этого.
Она молчала.
– И когда я доберусь до тебя, он уже ничего не сможет сделать.
Механизмы внезапно заработали. Выдавив из своих деталей натуженный скрип, кабина начала подниматься.
На душе сразу стало легче. Напряжение и страх ослабили свою хватку, давая девушке успокоиться.
Кабина постепенно удалялась на самый верх. Оставляя под собой то страшное место, она все глубже погружалась во тьму шахты. Света не было. На протяжении всего пути она не встретила ни одной искорки или блика горевших ламп. Лишь гудение электропроводов, тянувшихся по всей высоте, сопровождали испуганную девушку.
Вскоре она почувствовала ледяное прикосновение воздуха. Настолько холодного и крепкого, что по коже прошлась волна сокращений, а руки машинально обхватили собственное тело. Изо рта пошел пар. Температура падала с каждым преодоленным метром и вскоре стала настолько невыносимой, что девушка уже не могла скрывать это.
Она обжала себя еще сильнее. На ресницах и волосах появился иней. Так быстро и неожиданно, что она даже не смогла поймать тот момент, когда поняла, что просто-напросто замерзает.
Холод был для нее не в новинку. Внизу, там, где она родилась и выросла, всегда было холодно. Организм привык к низким температурам и постоянному чувству недостающего тепла, преследовавшего каждого паломника на протяжении всей его жизни, но здесь... Здесь все оказалось хуже. Дышать стало тяжело. Каждый глоток воздуха, словно ножом проходился по нежным легким, и давался с таким трудом, что сам процесс был подобен пытке.
Силана терпела. Из последних сил, сжавшись в углу кабины лифта, она ждала и мысленно представляла, что вот сейчас, в этот самый момент, когда прозвучит стук подъемного механизма, она почувствует как тело ее охватит приятное тепло. Оно волной пробежится от ног до головы и возвестит, что муки ее закончились.
Однако этому было не суждено сбыться. Когда лифт остановился, девушка уже почти не чувствовала ног. Пальцы рук еще шевелились в широких складках ее одежды, но ноги... Она подняла глаза - дверь автоматически открылись, и вместо теплого дуновения систем вентиляции, Силана увидела висевшие сосульки и огромные кучи снега прямо перед своими глазами.
Бочки...бочки... сотни бочек разного объема стояли по всему помещению. Покрытые инеем, они ржавели здесь уже не один год. Разочарование и страх родились в ее голове. Она поняла, что это конец. Сил не было даже для того, чтобы просто крикнуть. Позвать на помощь и молиться, чтобы внутри оказался кто-то еще.
Ноги онемели. Руки стали холодными и почти непослушными. Силана закрыла глаза. По телу пробежались последние сокращения, и она окончательно потеряла сознание.
14.
– Смотрите мне в глаза, Виктор.
Доктор Габриэль стояла возле больничной койки и внимательно всматривалась в показания приборов. В медицинском помещении, куда всего несколько часов доставили раненого солдата, стоял резкий запах антисептика, смешанный с нейтрализующим раствором и дававший очень характерный и запоминающийся аромат.
Время было позднее. На часах большая стрелка указывала на половину двенадцатого ночи по земному времяисчислению. Тут все жили так. Несмотря на разницу во вращении планет, движению корабля на орбите и прочих факторов, которые никак не могли совпасть с этими часами, люди привычно распределяли свои обязанности, сверяясь с этим временем.
Женщина встала с места и подошла к своему столу. Записав в журнал всю необходимую информацию, она привычно улыбнулась и начала говорить, стараясь никак не показывать свое волнение.
– Мы все тут волновались за вас, Виктор.
Габриэль взяла маленький блокнот и вновь присела на стул рядом с койкой.
– Рад, что еще остались люди, которым я не безразличен.
Я постарался улыбнуться, но сил не оказалось даже для этого.
– А теперь по поводу ранения, - ее лицо внезапно сделалось серьезным, и глаза опустились к блокноту, - Характер ранения очевиден - по вам стреляли из такой же винтовки, которыми вооружены все бойцы разведывательных отрядов. Если бы не броня, бьюсь об заклад, вам бы оторвало плечо. Но все обошлось.
Врач опять улыбнулась, но это было скорее формальностью, чем искренней эмоцией.
– Угроза жизни отсутствует, но на срок в две недели вам придется забыть о службе. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, ведь вам итак здорово досталось за последнее время.
– Что с отчетом?
– спросил я.
– Мне пришлось отправить его капитану, - не без сожаления ответила Габриэль, - Кроме вас с Джеем, там никого не было с таким оружием. Возникают вопросы, Виктор. Ты вернулся, он - нет. Даже тело не смогли вернуть. Плюс это характерное пулевое ранение.