Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)

Алкин Юрий Львович

Хватаясь за последнюю возможность оправдаться перед собой за отказ, я попытался навести справки об организации. Как и следовало ожидать, никакой информации добыть не удалось. В редакции газеты, напечатавшей объявление, ничего не знали о том, кто за ним стоит. После долгих ужимок секретарша вспомнила, что принес его невысокий человек лет сорока. Я почти не сомневался в том, кто это был.

Номер на карточке оказался из тех, о которых телефонная компания не имеет право что-либо сообщать. Ничего подозрительного в этом не было – в конце концов, подобный номер мог заказать любой человек. Здание, в котором я проходил собеседование, сдавалось внаем для краткосрочных мероприятий. В течение последних трех дней оно числилось сданным благотворительной организации, которая занималась помощью бездомным детям. Сама организация находилась в Марселе, и на телефонные звонки там никто не отвечал. Придраться было не к чему, поскольку я пытался дозвониться туда в течение выходных. Все выглядело действительно законно и благородно.

* * *

На третий день я сдался. После нескольких гудков мне ответил низкий хрипловатый голос, живо вызвавший в памяти лицо бритоголового экзаменатора:

– Как поживаете, мсье Рокруа?

– Спасибо, хорошо, – ответил я, прикидывая, что бы он сказал, если бы я звонил не из своей квартиры.

– И каково ваше решение?

– Я согласен подписать контракт, – эти слова дались мне с трудом.

– Отлично. Вы сделали правильный выбор. Теперь у вас есть три дня на то, чтобы привести дела в порядок. Вас ожидают какие-либо расходы?

Я улыбнулся. Сейчас мы посмотрим, насколько серьезны ваши намерения.

– Да, надо будет уплатить неустойку за квартиру. У них есть пункт о преждевременном расторжении договора. Кроме того… – договорить мне не удалось.

– Сколько всего денег вам надо уплатить? Я назвал сумму.

– Ваш банк и номер счета?

В некотором замешательстве я продиктовал ему название моего банка и номер.

– Завтра деньги будут у вас на счету. В восемь часов вечера в среду стойте у своего подъезда. За вами приедут. Вопросы?

После такого краткого и делового разговора вопросов у меня не было. Намерения действительно оказались серьезными. Мы коротко распрощались, и я остался один на один со своими сомнениями.

Время до среды, пока я утрясал дела и прощался с приятелями, пронеслось незаметно. Настоящую причину своего исчезновения я поведал только двоим друзьям. «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», – серьезно сказал Жюстен, пожимая мне руку. «Конечно знаю», – уверенно ответил я. И про себя добавил: знаю, что, возможно, делаю большую глупость.

Остальным моим знакомым пришлось довольствоваться выдуманной, но гораздо более правдоподобной версией.

Она же после продолжительных колебаний была рассказана родителям.

В среду вечером я стоял возле своего подъезда с двумя чемоданами. После трех дней суеты я впервые задумался о том, что меня ждет. А что, если все это – красивая ложь, единственная цель которой – завлечь меня в ловушку? Что я знаю об этих людях? Об их целях? Разумеется, с самого начала было понятно, что, принимая их предложение, я иду на определенный риск. Но не слишком ли он велик? Они ничего не говорят о себе, они сулят огромные деньги, они сладкоречивы и в то же время бесцеремонны. Классические приметы… Не слишком ли я доверчив?

Додумать мне не дали. Прерывая нить моих умозаключений, передо мной остановился черный Renault с затемненными стеклами. Было ровно восемь.

Отчего-то я был уверен, что за рулем будет бритоголовый. Наверное потому, что он принимал телефонные звонки. Или просто из-за его запоминающейся внешности. Хотя, если задуматься, эта внешность подходила скорее к пыльному армейскому джипу, чем к блестящему элегантному автомобилю.

Но вопреки ожиданиям за рулем оказался невысокий Люсьен. Сдержанно поздоровавшись, он помог мне погрузить чемоданы в багажник и распахнул заднюю дверь. Представляя себе, что думают сейчас соседи, я нырнул в машину.

Там меня ожидал неприятный сюрприз. Окна были затемнены не только снаружи, но и изнутри. Вдобавок, словно этого было недостаточно, водительское сиденье отделяла непрозрачная перегородка. «Осталось завязать глаза», – мрачно подумал я, чувствуя, как все подозрения разом всплывают в памяти. Минуточку, граф… Извольте повязочку, граф… Поймите, граф, это для вашей собственной безопасности… Пока я размышлял, не стоит ли навсегда распрощаться с этой компанией прямо сейчас, водительская дверь хлопнула. Понимая, что тянуть нельзя, я громко постучал в перегородку. В ответ послышался скрип, и передо мной открылось квадратное окошко. В этом окошке, как картинка на телеэкране, нарисовался невыразительный профиль Люсьена.

– Почему вы везете меня в такой странной машине? – как можно тверже спросил я.

– Чтобы вы не узнали расположения нашего комплекса, – спокойно ответил Люсьен.

– И почему я не могу его знать?

– Мы не рекламируем себя, и у нас нет никаких гарантий того, что вы сможете подписать контракт.

– А какие гарантии есть у меня, что со мной ничего не произойдет?

Некоторое время он, скосив глаза, молча смотрел на меня. Затем сказал:

– Вы можете прямо сейчас позвонить кому-нибудь из своих приятелей и сообщить ему номер машины и мои приметы. Затем попросите его связаться с полицией, если вы не позвоните ему до завтрашнего утра. Кроме того, вы можете просто выйти из машины и постараться забыть об этой истории.

Он сделал паузу и добавил:

– Разумеется, во втором случае другого шанса мы вам не дадим.

Наступила моя очередь молчать. Этот ответ, как и все остальное, что говорили эти люди, не давал никакой дополнительной информации и в то же время был четким и ясным. Он не то что бы снимал подозрения, но каким-то странным образом усыплял их.

– Хорошо, – сказал я наконец, – поехали.

– Приятной дороги, – ответил он, и светлый квадрат исчез.

Я остался в темноте. Машина тронулась. Некоторое время я пытался следить за дорогой по остановкам и поворотам. Вот мы подъехали к ближайшему перекрестку. Вот повернули налево. Вот… тут я сбился. Через некоторое время по характерному шуму я понял, что мы выехали на шоссе. Машина шла ровно, было темно, сиденье было мягкое, и я задремал. Несколько раз я просыпался, когда мы замедляли ход, потом опять начинал клевать носом. Разбудил меня голос Люсьена: