Физика и музыка
Шрифт:
Кроме корпуса и струн, в большинстве инструментов есть еще шейка. Ее с самого начала делали деревянной — тут уж не надо было ломать голову над материалом. Зато над формой шейки музыкальные мастера потрудились немало.
У африканских предшественников арфы — киссаров, вамби, кунди — шейки изгибались крутыми дугами, в точности как древки их отцов — охотничьих луков. Много лет прошло, пока люди догадались, что шейки совсем не обязательно выгибать.
Прямая шейка — вот к чему пришла в конце концов музыкальная техника. И это был величайший успех.
К ровной доске музыканты стали прижимать струны
Никто не знает, где впервые выпрямили шейку. Быть может, в Индии — в древнейшем струнном инструменте вине, или в Китае — в инструменте пипа. Но, вернее всего, первыми научились прижимать струны пальцами жители Древней Месопотамии.
ГЕРОИНЯ РЫЦАРСКИХ ВРЕМЕН
Примерно пять тысяч лет назад чернобородые ассирийцы и вавилоняне свели воедино три изобретения: деревянный корпус, широкую прямую шейку и колки для раздельного натягивания струн.
Так родился четырехструнный инструмент, который арабы позднее прозвали «аль уд» (в буквальном переводе «дерево»), И именно он стал по существу первым образцом знаменитой многострунной лютни.
С шумных вавилонских базаров первые лютни поехали на восток — в Персию, Индию, Китай. В XV веке до нашей эры они добрались до Египта. А двадцать два века спустя, во время нашествия мавров, лютня перекочевала через Средиземное море. Воинственные сарацины завезли ее в Испанию. И если непрошеным гостям так и не удалось перейти Пиренеи и захватить Францию, то привезенная ими мирная добрая лютня, не встречая никакого сопротивления, покорила всю Европу.
К этому времени она значительно усовершенствовалась. На прямой шейке появилась твердая пластинка — гриф, на нем — вместо навязных веревочных или жильных ладов — костяные.
Триумфальное шествие лютни длилось все средневековье. Голос ее раздавался во дворцах и на народных гуляньях. Без нее не обходился ни один рыцарский роман. Композиторы не мыслили без нее музыки и придумали особую лютневую систему нотной записи.
Словом, в жизни европейцев лютня заняла столь же прочное положение, как в наши дни рояль.
Однако и ее владычеству настал предел. Эту королеву музыки погубили два соперника. В лице первого выступили собственные ее дети. Рожденные лютней простенькие, всем доступные гитары и мандолины постепенно подросли, возмужали и начали теснить свою знатную мать, показавшуюся рядом с ними чересчур громоздкой, сложной, безнадежно старомодной. А второй удар нанес маленький, да удаленький конкурент человеческим пальцам — смычок. Вооруженная им юная скрипка окончательно отняла корону у прославленной монархини. Что поделаешь, у каждой эпохи свои уши, свои вкусы.
РОЖДЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ
Читатель помнит, что девятьсот лет назад неизвестный живописец славно потрудился над фресками в башне киевского Софийского собора. По всей видимости, художник был неравнодушен к музыке и эту греховную склонность решил увековечить на святой соборной стене. Так появилась фреска с флейтистом, о которой мы говорили раньше, и недалеко от нее — другая, не менее удачная. В круглом медальоне изображен лихой музыкант, сидящий на поджатых ногах и держащий на плече нечто весьма сходное со скрипкой, по струнам которой он вел смычком.
Прошли века. И, когда в Софийский собор заглянули летописцы скрипичного искусства, радости их не было конца. Под церковными сводами раздались возгласы:
— Инструмент прижат к плечу! Это великолепно!
— А посмотрите на смычок! Он прямой, как рапира!
Что ж тут особенного? В чем причины восторга? В том, что во всех более ранних изображениях смычковых инструментов — индийских раванастров, китайских хуциней, арабских ребабов — не было и намека на то, чтобы их при игре прикладывали к плечу, как это делают все нынешние скрипачи. Инструменты ставили на колени вертикально, но никогда не прижимали к шее.
А смычок? На всех более ранних изображениях он был выгнут, как лук. Прямой смычок (а значит, более легкий и подвижный) впервые появился именно на киевской фреске. Заметим заодно, что потом (уже в XVIII столетии) его стали даже выгибать в обратную сторону — к волосяной ленте, чтобы при случайных изгибах древка (трости) лента не ослаблялась, а натягивалась.
Киевская фреска была написана в конце XI века, а в Западной Европе похожие изображения стали рисовать в XVI веке: через пятьсот лет! И поэтому очень возможно, что Древняя Русь была родиной современного способа скрипичной игры.
Южные славяне издревле услаждали свой слух, «водя конским хвостом по овечьим жилам». Бродячие западноевропейские жонглеры переняли у славян примитивные смычковые фидели. Свои же, русские скоморохи давным-давно обзавелись трехструнными гудками (это слово поначалу не имело никакого отношения к фабричному свистку). А от гудков было рукой подать до скрыпиц — тех самых, которые клали на плечо.
К сожалению, на Руси «гудебные сосуды» жестоко искоренялись. Редко-редко, когда у владык случалось веселое настроение, ватаги народных музыкантов приглашались в кремлевские хоромы. Чаще мудрость царей и святость патриархов вели к тому, что мастера-«домерщики» и скоморохи-«гудошники» ставились на одну доску с ворами. Воеводам рассылались монаршие веления вроде такого: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные бесовские сосуды, то все велеть вынимать и, изломав те бесовские игры, велеть сжечь». Сама Москва подавала пример диким музыкальным погромам. Несчастные музыканты безжалостно изгонялись, инструменты возами свозились в Замоскворечье и предавались огню.
Мастера «гудошного» промысла, понятно, стали уходить подальше от такого «гостеприимства». Все больше музыкальных умельцев объявлялось в польских землях, во Франции, Италии. Там родичи наших гудков завели себе «талию», вроде гитарной, и дали начало ныне забытым многострунным виолам, которые пришлись по вкусу средневековым аристократам изысканной нежностью звука. А потом и простой народ Европы получил отличный музыкальный подарок — четырехструнную голосистую чудесницу-скрипку.
КОМНАТА В КРЕМОНЕ