Физрук-6: назад в СССР
Шрифт:
— И на том спасибо!
— Значит, вы не можете прояснить причину неприязни Киреева к вам лично?
— Нет.
— Жаль, — вздохнул Иван Борисович. — У меня больше нет к вам вопросов. По крайней мере — пока! Не смею больше задерживать.
Мы опять обменялись рукопожатиями, и я покинул директорский кабинет, хозяин которого, видать, уже отбыл. Конечно, у меня была версия почему Рогоносец «такую личную непризянь испитывал к потерпевшему…», но я не мог поделиться ею даже со следователем прокуратуры, ибо здесь замешена честь женщины. Что касается остальных мотивов, то они уже входят в соприкосновение
Занятий в школе у меня на этой неделе больше не было. Можно было отправляться домой. Тем более, что Вилена обещала позвонить. Конечно, я не собираюсь сидеть, как Барбос на привязи и ждать ее звонка, но и мотаться просто так по городу тоже незачем. Хотя, почему просто так? Можно прибарахлиться, а то стыдно не то, что девушку, брата с сестрой приглашать. Ну если с мебелью у меня более менее нормально, то вот с бытовой техникой отстаю от современных стандартов. Ни стиралки, ни пылесоса.
Само собой, я опять отправился в местный ЦУМ. В отдел бытовой техники. Побродив среди стеллажей с диковинными агрегатами и посоветовавшись с продавцами, я купил два «Урала» — стиральную машинку «Урал-4 М» и пылесос «Урал». Последний понравился мне тем, что имел чехол из кожзама, превращавший агрегат в пуфик. Подносилы, которые всегда толкутся возле мебельных и промтоварных магазинов, в надежде заработать на выпивку, помогли мне погрузить стиралку в багажник, получили на «чай», и я отбыл домой.
Артемий Сидорыч помог мне выгрузить покупки. Стиральную машинку мы с ним поначалу занесли в ванную, но там она заняла слишком много места. Пришлось переть ее в кухню. Там было куда просторнее, да и вода имелась. Пылесос же занял почетное место в прихожке. Поблагодарив сторожа, я решил опробовать агрегат, с которым меньше всего возни. «Урал» ревел, как северный ветер в горных долинах, но пыль и разный мелкий сор втягивал исправно. Я прошелся с ним по кухне, прихожей и обеим комнатам. И остался доволен результатом. Только я вымыл руки, как раздался телефонный звонок.
— Да?
— Саша, добрый вечер! — раздался в трубке голос Вилены.
— Привет!
— Чем занимаешься?
— Да вот, купил сегодня пылесос и стиральную машину. Пылесос уже опробовал, а стиралку пока не решаюсь. Тут нужна женская рука.
— Приглашаешь меня в гости?
— Не приглашаю — жду!
— Я приеду завтра, — сказала она.
— Тогда подъезжай к дому номер шесть на улице Луначарского, мы там будем клуб для подростков ремонтировать. Я там буду около двух часов дня.
— Хорошо, я подъеду туда.
— Удалось тебе поговорить с отцом?
— Конечно.
— И какие вести?
— Говорит, что есть двухкомнатная, пай продается. Семья, которая строила, в Казань переезжает. Деньги нужно внести не позже понедельника.
— Значит — внесем.
— Скажу отцу.
— Спасибо, хорошая моя!
— Как приятно это от тебя слышать.
— Лучше — не по телефону.
— Тогда завтра и скажешь мне это.
— Скажу.
— Ну до завтра!
— До встречи!
Положив трубку, я посмотрел на часы. Время еще не позднее. Телефона у брата с сеструхой нет, а новостью поделиться не терпится. Я оделся и вышел во двор, завел машину, посигналил. Сидорыч вылез из будки, ворча под нос, отворил ворота. И я помчался в Заречье. По пути тормознул у кулинарии, купил торт «Ленинградский».
Через десять минут уже поставил у забора Борисовых свою машинку. Окна в сгустившихся сумерках сияли желтым. Значит, дома хозяева. Вошел, не стуча. Ксюха замешивала тесто на кухне, обернулась.
— Ой, братец, привет! — улыбнулась она.
— Здравствуй, Ксюша!
— Раздевайся, проходи, скоро пирог будет.
— А Володька все шлындает?
— Нет, дома он. Занят. Не велит беспокоить.
— Ну значит, не будем.
Я скинул обувку, разделся. Поставил на стол коробку с тортом. Спросил:
— Пирог-то с чем будет?
— С капустой.
— Обожаю пирог с капустой… — сказал я. — А торт пойдет на сладкое.
— Продолжаешь нас баловать.
— По родственному, по родственному… — кивнул я. — Кстати, в понедельник пойдем с тобой, сестрица, квартиру двухкомнатную в новом доме выкупать.
От изумления, Ксюха плюхнулась на табуретку. Всплеснула руками, белыми от муки.
— Уже?!
— А чего тянуть, — пожал я плечами. — Сразу и переедете.
— А — дом? Как его бросить? Здесь же наши родители жили. И бабушка.
— Дом запереть. Что с ним станется.
— Страшновато… Ведь всю жизнь здесь живем…
— Сестричка, тебе же не восемьдесят лет… Володьке не придется теперь через весь город в школу и обратно мотаться. Да и тебе до работы будет рукой подать.
— Я все понимаю… Просто непривычны мы к таким быстрым переменам…
— Привыкайте, — вздохнул я. — Жизнь из перемен состоит, хотим мы этого или нет.
— Ладно! — отмахнулась Ксения. — Не мешай мне… Поди посмотри, чем там Володька занимается…
— Так не велел же беспокоить!
— А ты не беспокой, просто посмотри.
Пожав плечами, я тихонько прошел в комнату. Володька сидел за столом, ко мне спиною. Я решил, что он уроки делает. Перед ним действительно лежала тетрадка в клеточку, и он вписывал туда цифры. Всего две — единицу и ноль — но в разных сочетаниях. И делал он это так сосредоточенно, что меня оторопь взяла. Рядом с братишкой лежала толстая стопка других тетрадей. Неужто они все исписаны единичками и ноликами? На цыпочках я вернулся на кухню.
— Что это он там пишет?
— Не знаю, — пожала плечами сеструха. — Володька пытался объяснить, но я ничего не поняла. Какой-то двоичный код, послание марсианам…
— Надо же, интересно.
— Я поначалу думала — дурью мается, так ведь нет. Он в библиотеке знаешь какие книги берет?.. Все про звезды…
— Значит, пусть на астронома учится, — сказал я.
Когда в печи стал созревать пирог, будущий астроном сам появился на кухне. Увидев меня, обрадовался. Кинулся обниматься. Мальчишка он и есть мальчишка. Я смотрел на него с удивлением. Ведь ничем раньше не выдал своего увлечения. Ну разве что сказал, что фантастику любит. А если это не просто увлечение?.. Если в этих единичках и ноликах и впрямь кроется какое-то послание?.. Вряд ли — несуществующим марсианам. Скорее всего пацаненок просто не стал перегружать информацией свою сестру.