Физрук: назад в СССР
Шрифт:
Честно говоря, не знаю, зачем я все это нес?.. Вспомнились занятия по политической подготовке в училище, но на эту девицу мои слова подействовали несколько неожиданно.
— Вы тоже верите, что скоро в эСэСэСэР будет построен коммунизм? — спросила она, вся сияя.
Пропала моя ирония втуне. Ну и ладно. Главное — что девочка счастлива.
— Кстати, вас как зовут?
— Егорова, Серафима Терентьевна… — ответила она. — Я старшая пионервожатая школы… Кстати, Александр Сергеевич. Вы хоть знаете, что творится в вверенном вам спортивном зале?
— А-а, ну знаю, конечно… — попытался отмазаться я. — Самостоятельные… эти, как их… упражнения… Самоподготовка, в общем.
— Да там такой гам стоит, что даже тетя Глаша у себя в гардеробной услышала бы, не будь она глуховата… А я вот услышала и пришла вас предупредить. Ведь если узнает Эвелина Ардалионовна, сами понимаете…
— Понятно! — сказал я. — Пойдемте, посмотрим.
— Пойдемте!
И мы, плечом к плечу, как полагается строителям коммунизма, двинулись в спортзал. Увиденное могло ошарашить и более опытного педагога. Плиты потолка поддерживались металлическими фермами. И вот эти шалопаи умудрились засандалить туда баскетбольный мяч. Он застрял между двумя уголками и достать его теперь можно было разве со стремянки Виктора Сергеевича, да и то — при помощи швабры тети Глаши. Мои подопечные второгодники внедрили свое ноу-хау. Они разули весь класс. И теперь «Чапаев», взгромоздившись на «козла» швырял кеды, пытаясь выбить мяч из ловушки.
Чаще всего он промахивался, а когда попадал, то вбивал мячик еще плотнее. С радостным ором, одноклассники подносили ему «снаряды». А в сторонке стояло несколько человек и молча наблюдали. Я сразу их срисовал. Неформальные лидеры. Веретенников. Макаров. Зимин. И чуть поодаль — невеселый Сидоров. Рыжий. Видимо, еще не изгнанный из вождей класса, но покуда и не прощенный за батю мента. В этот момент грянул звонок. И все второгодники, не зависимо от места в иерархии, рванули в раздевалку. Владельцы кед на ходу выхватывали из общей кучи «снарядов» свои.
Я схватил за плечо чернявого, вернул ему спичечный коробок и отпустил. Через минуту мы остались одни с Серафимой Терентьевной, которая тут же затараторила:
— Вот видите, какие они талантливые!.. А ведь никто в них не верит. Вся школа открестилась. Пал Палыч почему вам этот экспериментальный класс передал?.. От отчаяния! Он полагает, что вы спортсмен, отличник учебы, комсомолец — должны справиться!.. Я их тоже не могу бросить. Они же все мои, пионеры. А в этом учебном году им в комсомол вступать. И надо чтобы все вступили, понимаете?!
— Понимаю, — кивнул я. — Знаете что, Сима, помогите мне.
— Чем помочь?.. По линии — комитета комсомола школы?..
— Нет… То есть, по линии — тоже… Но вот сейчас вы будете мне подавать баскетбольные мячи.
Я сдернул со стопки матов самый верхний и подтащил его к «козлу». Разулся и запрыгнул на него. Старшая пионервожатая подала мне тяжелый баскетбольный мяч — не из тех ли, которые должен был закупить Шурик Данилов? Я размахнулся и что есть силы запустил его, метя в застрявшего собрата. И тут случился казус. От замаха я потерял равновесие и опрокинулся на спину. И ладно бы только сам. Пытаясь выравняться, я всплеснул руками и, падая, сшиб Симу, которая торчала позади. Мы оба повалились на мат, Сима рефлекторно схватилась за меня, а я за нее, и вот этот самый момент, как гром с ясного неба раздался голос вездесущей Шапокляк.
— Так вот чем вы здесь занимаетесь!
Глава 6
Мы с Симой вскочили, как ошпаренные.
— Эвелина Ардалионовна, — принялся объяснять я. — Вы не так все поняли. Во время урока мы с ребятами мяч случайно на потолочную балку загнали… Вон видите — торчит. Я забрался на этого «ко…», на этот снаряд, чтобы мяч выбить другим мячом, а Серафима Терентьевна мне помогала. Я не удержался и упал. И сбил ее с ног… А тут вы вошли…
— То есть, вы хотите сказать, что я появилась не вовремя?
— Нет. Я только хотел сказать, что вы увидели лишь завершение…
— Не хватало, чтобы я увидела начало! — возмутилась Шапокляк. — А вам, милочка, должно быть стыдно так себя вести. Вы старшая пионервожатая и комсорг школы, какой вы пример детям подаете.
— Да как вы смеете! — вскрикнула Сима и кинулась к выходу.
— Плохо вы начинаете свою учительскую жизнь, Александр Сергеевич, — сурово продолжала завуч, торжествующе впившись в меня взглядом. — Вчера на совещании наговорили всякого, трудовика спаиваете, старшую пионервожатую развращаете… Что дальше?
— Какого еще трудовика? — удивился я.
— Виктора Сергеевича… Он говорит, что это вы ему выпить предложили. Это просо немыслимо!
— Не было этого!
— Выясним! — многозначительно кивнула Шапокляк, словно особист, не хватало ей фуражки с васильковым околышком. — На большой перемене извольте пожаловать к директору… А пока наведите порядок в зале. Через пять минут звонок. У четвертого «А» урок физкультуры. Постарайтесь, чтобы на этот раз был порядок и никто вас не лицезрел валяющегося с женщинами в обнимку.
И графиня с достоинством удалилась. Вот стерва! Как все вывернула-то! От злости я пнул по мячику так, что тот взлетел под потолок. Врезался в решетчатую балку, и на пол обрушилось уже два мяча. Я едва успел вернуть мат на место и перетащить «козла» к стене, как раздался звонок. В спортзал ворвалась стайка мелочевки. На этот раз здесь были и пацаны, и девчонки. И одна из них с туго заплетенными косичками на русой головке, вручила мне классный журнал. Теперь-то я знал, что с ним делать.
Четвероклашки, в отличие от моих оболтусов, сами построились по росту и смотрели на меня глазенками-пуговками выжидательно. Этим явно было интересно, что я им скажу.
— Здравствуйте, ребята!
— Здрав-ствуй-те! — хором откликнулись они.
— Меня зовут Александр Сергеевич, я ваш новый учитель физкультуры…
Блин, сколько раз я еще буду повторять эту лабуду?.. Хотя, может, и недолго уже. Настучит Шапокляк директору, и выставят меня из школы. Ну и хрен с ней! Уеду к матери, в Тюмень… Здравствуй, мама, Саша вернулся.
— А теперь познакомимся с вами, — пробормотал я, раскрывая журнал.
С малявками перекличка прошла без сучка, без задоринки. Они отвечали охотно и даже с радостью, чем весьма к себе меня расположили. Я решил, что не стану мучить этих замечательных детишек, но бездельничать им тоже не дам. Хватит с меня.