Физрук: назад в СССР
Шрифт:
— Сидеть! — взвизгнула девица, тыча в меня пистолетом. — Сумку давай, мудак! Ну!
— Какую сумку, золотце? — я вернулся на водительское сиденье, а рука незаметно потянулась к бардачку, где-то там, я знал, лежит нож.
— Не еб* мне мозги, Данилов! Вон ту сумку кидай, что на заднем сиденье лежит.
Опачки… Интересно девки пляшут, голышом и со стволом… Откуда она меня знает? И тут до меня дошло. Ах вот оно что! Не просто так, выходит, я ее в ресторане подцепил сразу после сделки. Совсем не случайность это.
Но на заднем сиденье «Форда» у меня — две сумки. Одна с деньгами, вторая со шмотьем моим. Шорты, майки и прочие очки для островного отдыха. Кину ей бутафорию, пока будет разбираться, постараюсь забрать пистолет. Навык работы против угрозы оружием имеется. Не всю жизнь в бизнесменах я штаны протирал.
Завел руку за сиденье, демонстрируя покорность. Швырнул, не выходя из машины, сумку с вещами, та брякнулась под длинные, до блеска отдепилированные ноги воительницы.
— Саиду привет, — улыбнулся я, давая понять, что обо всем догадался.
Пусть понервничает лишний раз. Так проще будет ее врасплох застать.
— Не знаю никакого Саида, — прошипела рыжая, косясь на сумку.
— Не пи*ди, милая, — улыбнулся я. — Ведь это он тебя прислал.
Девка что-то прошипела, нагнулась к сумке и на секунду выпустила меня из виду. И дуло ее пистолета больше не смотрело прямо на меня. Пора!
Я рванул вперед. Из машины выскочил пулей. Вот уже до бестии рукой подать. Щас перехвачу руку с оружием. Выкручу и… Хрен-то там! Большой и толстый!
Вжик! Нога предательски поскользнулась на чем-то липком. Я беспомощно взмахнул руками и завалился на спину. Пломбир, твою мать! — мелькнула последняя мысль. А ведь почти достал сучку! Даже за трусики пальцем в последний момент уцепиться успел. Сорвал их и со всего маху приложился хребтом о брусчатку.
Бах! — грохнул выстрел. Короткая вспышка, адская боль, и я провалился в никуда.
Ну, пи*здец, меня убила ботоксная кукла…
Глава 2
Вздрогнул. Заморгал. Вроде, дышу. Фу-ух! Блин, живой… Перед глазами пелена, но я определенно не сдох. Это могу сказать точно. Потому что затылок ноет и, вообще, мне жарко. Не может покойник такое ощущать. Видно, промахнулась лялька, и на том спасибо… Ух, гадина.
— Александр Сергеевич, что с вами?
— Может, скорую вызвать?
— Смотрите, он, кажется, моргает!
Посыпались откуда-то сверху на меня голоса.
Кто еще здесь, черт их раздери, и как они нашли меня?
С трудом разлепил веки. Ни хрена не видно, потер глаза, все как тумане, чувствую себя ежиком. Еще секунда и надо мной стали прорисовываться незнакомые силуэты. Лошадка и медвежонок? Слава богу, нет. Две тетки какие-то. Люди, а не ангелы — фух… немного отлегло.
Чьи-то руки меня подхватили со всех сторон, подняли с пола и посадили на стул. Картинка прорисовывалась четче, но вот ерунда — становилась все бредовее и бредовее.
Я сижу в просторном кабинете на скрипучем деревянном стуле у приставного стола, рядом странно одетые люди, будто они собрались на картошку и для этого напялили советские вещи своих пращуров, откопав их из нафталиновых залежей бабушкиного комода. Так одевались лет сорок назад, примерно.
Кабинет простенький. Стены выкрашены в человеческий рост в непритязательный казенно-синий цвет. Выше — побелены. Посреди помещения у окна — громоздкий стол из неубиваемой советской полировки. От него отходит буквой «Т» приставка, за которой сидел я и эти вот незнакомые странно одетые личности.
«Главный» стол завален бумажками, какими-то папками, но компьютера не видно, зато есть статуэтка Ленина. Господи, ну кто может держать это в кабинете?
Во главе восседает крепкий усатый мужик возраста матерого депутата Госдумы, но костюмчик на нем потертый и мешковатый, цвета торфа с навозом. Галстук в тон, но слишком широкий, и узел — почти с мой кулак. Совсем не депутатская одёжа. Зато морда волевая, как у красноармейца, но глаза для бойца слишком добрые и умные.
— Александр Сергеевич, как вы себя чувствуете? — спросил усатый на правах старшего.
Сразу видно, что кабинет его, а люди, что расселись напротив меня и по бокам — его подчиненные.
— Похоже, он вас не слышит, — ко мне через стол перегнулась мадам комплекции Фрекен Бок, только лицом помоложе и посимпатичнее. Этакая перезрелая и располневшая милфа. На лицо не дурнушка, но все портят дурацкие очки и шишка вместо прически на голове. От ее белой блузки с пенсионерскими кружавчиками на воротничке пахнет гвоздикой.
Туман в голове окончательно рассеялся, и взгляд мой выхватил из обстановки кучу незнакомых людей, что уставились на меня. Будто я сижу на планерке и чем-то провинился.
Что за на хрен? Где я? И почему все вокруг одеты как на вечеринке «Назад в СССР»? Даже мебель под стать — угловатый гробина-шкаф, неказистое зеркало на стене и прочие колченогие тумбочки, ну явно не из Икеи.
— Простите, но мне кажется, все-таки ему нужен врач, — милфа в белой блузке сочувственно скривила пухлые, но бледно-накрашенные губы.
С помадой она явно не угадала. За такие губы люди выстраиваются в очередь к ботексным спецам, а она их прячет под невзрачно-розовой посредственностью.
— Все нормально, господа, — проговорил я, наконец, поняв, чего ждут от меня незнакомцы. — Я в порядке.
Блин! Это что еще за голос, это как я заговорил?! Он явно не мой. В нем нет возрастной хрипотцы и совсем не прокуренный. Дела-а…
— Вы слышали, товарищи?! — со стула вскочила пожилая, но юркая дамочка с платком цвета вороньего крыла на плечах и с длинным, пронырливым, как у Шапокляк, носом. — Он сказал «господа»! Вот каких выпускников нам пединститут поставляет! Безобразие!