Физрук
Шрифт:
— Ыыы, — сказал я.
Надпись мешала. Пока я ее читал, ко мне почти подобрался троечник Егор Не-Помню-Фамилии-Без-Журнала, и с клыков его капала кроваво-красная слюна.
Над троечником Егором тоже была надпись. «Голодный зомби. Уровень один».
Я ударил его по ногам. Он упал, не издав ни звука, и продолжил ко мне ползти.
— Не надо, — попросил я.
Он продолжал ползти.
Я попятился назад.
Он продолжал ползти.
Ему бы вот это упорство, да на турнике…
В общем, я еще раз махнул грифом от штанги и надпись про голодного зомби исчезла. Видимо, накушался.
Из него тоже шкатулка выпала, кстати. И хотя я смотрел очень внимательно, так и не заметил, из какого именно места.
Я на всякий случай подобрал все три шкатулки и они исчезли. В смысле, просто взяли и растаяли у меня в руках через мгновение после того, как я их подобрал. Дичь какая-то.
Однако, на фоне всего остального это была никакая не дичь, а просто детская шалость, и я не стал заморачиваться. На меня перли еще пятеро моих бывших учеников, и намерения у них были исключительно гастрономические.
И тут у нас как бы возник конфликт интересов. Потому что они хотели меня сожрать, а я категорически не хотел быть сожранным.
Надпись про гриф от штанги все еще висела перед глазами и здорово мешала. Я ненадолго задумался, а не согласиться ли, но потом решил, что не стоит. Хреновина была удобна вот прямо сейчас, но делать ее постоянным оружием было бы глупо. Слишком здоровая, с собой носить неудобно, да и тяжеловата. Рука бойца махать устанет.
Поэтому я внимательно посмотрел на слово «нет», оно мигнуло, а потом надпись исчезла.
И как раз вовремя, потому что доблестная пятерка уже подобралась ко мне вплотную и начала раздражающе клацать челюстями.
По счастью, все они были первого уровня, голодные и не особенно проворные. Я порхал между ними, как бабочка и жалил, как мясник на бойне. Минуты через полторы все было кончено.
Я бросил гриф на пол, утер пот и выудил из кармана сотовый телефон. Разумеется, сотовый не работал. Сеть была перегружена, как в новогоднюю ночь сразу после выступления президента.
Печально.
Я собрал шкатулки — потому что лут — они снова растаяли, и я решил, что разберусь с этим феноменом позже.
В школе кричали и бегали. Орали аварийные сирены, а голос завуча по школьному радио просил всех успокоиться и организованно идти домой. В голосе завуча проскакивали истерические нотки, словно в радиорубку кто-то ломился.
Впрочем, мне она никогда не нравилась.
Убедившись, что прямо сейчас меня жрать никто не будет, я прошел через мужскую раздевалку — она была пуста — и вернулся в учительскую. У нас, у физруков, своя учительская, с особой, так сказать, атмосферой.
В учительской обнаружился мой коллега Семен.
Семену было лет пятьдесят, он был бывший красавчик и боксер, но после окончания карьеры облысел и слегка заплыл жирком.
Семен сидел в кресле и чистил ногти охотничьим ножом.
— Слышал? — спросил я Семена.
— Слышал, — сказал Семен.
— И что думаешь?
— Думаю, что на сегодня занятия окончены, — сказал он.
— Что будешь делать?
— Пойду домой, хряпну сто пятьдесят беленькой, включу первый канал и буду слушать, как мне станут рассказывать про то, что в Африке еще хуже, — сказал Семен. — А потом уеду к себе в деревню, заряжу ружье, заколочу ставни и хряпну еще сто пятьдесят.
— Отличный план, — сказал я.
— А ты чем займешься?
— У меня девушка, — сказал я.
— А, ну да, — сказал Семен. — Она же у тебя в Москве работает?
— Угу.
— Забудь о ней, — сказал Семен. — В городе слишком большая концентрация людей. Ты что, «Ходячих мертвецов» не смотрел?
— Смотрел, — сказал я.
— Ну и вот, — сказал он.
— Я все равно попробую, — сказал я.
— Удачи, — равнодушно сказал он.
— Не хочешь помочь?
— Пожалуй, что нет, — сказал он. — Ты, конечно, Василий, пацан ровный, но если верить тому голосу, сейчас каждый сам за себя.
— А ты быстро переобулся, — сказал я. — Молодец.
Дверь распахнулась от удара и на пороге нарисовался залетный зомби-десятикласник. Семен вскочил, как пониже спины укушенный, и одним резким, отточенным, словно он всю жизнь только этим и занимался, движением воткнул охотничий нож ему в глаз. Зомби опал на пол бесформенной кучей.
— Вот и второй уровень капнул, — удовлетворенно сказал Семен, вытирая нож о занавеску.
Я посмотрел на Семена новыми глазами. Человек, который таскает с собой на работу охотничий нож. Он быстро сориентировался в ситуации, успел объявить свой нож оружием Системы, чем бы это чертова Система не являлась, и уже качнул себе второй уровень.
И если это не какая-то ошибка, если Система действительно пришла надолго, то похоже, что рулить в ней будут как раз такие люди, как Семен.
В общем, вряд ли новый мир будет намного лучше старого.
— Точно не хочешь пойти со мной? — в последний раз предложил я.
— Нет, Василий, — сказал он. — И ты лучше туда не ходи.
— Там люди, — сказал я. — Они умирают.
— Люди всегда умирают, — сказал Семен. — Разве можем мы спасти всех?
— Мы можем хотя бы попытаться. Вот скажи, если это все вдруг кончится, все отменится и станет как было раньше, как мы дальше жить-то будем, если хотя бы не попытаемся?
— Похоже, ты не понимаешь главного, Василий, — сказал Семен.
Мне уже надо было бежать, но я все никак не мог закончить этот разговор. Очень уж хотелось разобраться, чего же я такого главного не понимаю.
— Может быть, это все кончится, а может быть, и нет, — сказал Семен. — Может быть, власти наведут порядок, а может быть, и не наведут. Я ставлю на то, что не наведут. И в этот как раз и заключается шанс для таких, как ты и я.
— Шанс на что? — спросил я.
— Урвать свое, — сказал он.