Флабиус Ном Инферно
Шрифт:
Четыре могилы. Четыре тёмные зловещие ямы. Три гроба больших и один маленький. Почему они закрыты?
– Почему они закрыты? – спросила я. – Мне нужно их видеть.
– Кэти, детка, они сильно покалечились. Не надо смотреть. Они уже не такие… – голос дяди дрожал.
– Вы не понимаете. Мне нужно на них посмотреть, в последний раз! – Я оттолкнула державших меня людей и двинулась к первому гробу.
Дрожащими руками робко открыла половинку со стороны головы. Пальцы потянули кружевную ткань, и материя сползла, обнажая
– Это твоя мама, – глухо отозвался дядя, поддерживая меня под локоть.
В следующем гробу был отец. Но его тело хуже сохранилось. То, что я увидела, мало походило на голову человека. Конечно, работники морга старались сохранить разбитые, разлагающиеся такни. Но это было всё равно, что смотреть на кусок мяса с остатками волос. Детский гроб я пропустила намеренно, боясь за своё психическое состояние. Открыв последний, увидела смуглое лицо своего брата. Он тоже плохо сохранился, но я узнала его. Слёзы сами потекли по щекам. Горячими ручейками они стекали на подбородок и капали прямо на отделку гроба.
Внутри меня всё задрожало.
– Эрик… – прошептала я, глотая солёные капли. – Эрик… почему? – Мое тело стало оседать, но дядя крепко держал, не давая упасть. Я старалась сдерживать себя, но тут не удержалась.
– А-а-а! Нет! – вырвалось у меня. – Почему они?! Почему все?! За что?! За что?! Я ведь теперь одна! Господи, где ты?! Почему позволил этому случиться? Почему?! Почему забрал их всех? Зачем меня оставил?
Впереди вдруг что-то промелькнуло. Я моргнула, заставляя порцию слёз уйти из глаз, и увидела Эрика. Он стоял поодаль и смотрел на меня, приложив указательный палец к губам. «Тсс… Кэти, не нужно обвинять Бога», – его голос звучал где-то внутри меня. Я перевела взгляд на гроб, где уже закрывали тело материей, и снова посмотрела на стоящего в стороне брата. Волна ледяного ужаса окатила меня, заставив зажать рот рукой, чтоб не закричать. Но откуда-то неожиданно пришли слова: «Успокойся, всё хорошо, дыши глубоко»,– и они подействовали. Стало понятно, что никто, кроме меня, не замечает Эрика.
– Мне уже лучше, – тихо сказала я дяде, уверяя для того, чтобы он перестал меня поддерживать. Потом отошла в сторону, делая вид, что хочу побыть одна. Пришлось украдкой посмотреть на брата вдалеке, отчего лёгкая дрожь снова прошла по моему телу.
Эрик приблизился, но не на много.
– Не хочу тебя пугать, – сказал он. – Кэти, не бойся меня.
Я оглядела брата с головы до ног. Как такое может быть? Он ведь лежит там, в гробу… Его никто не видит, кроме меня. Это что, сумасшествие? Мало того, что память потеряла, так ещё и бредить начала.
– Ты разве не умер? – решилась тихо заговорить я.
Эрик улыбнулся:
– Всё правильно, умер.
Мои догадки о сумасшествии подкрались ближе.
– Почему же ты стоишь тут? – спросила я, опасаясь подтверждения новой болезни.
– Я умер только среди вас, живущих здесь. А на самом деле никто не умирает, чтобы исчезнуть навсегда. Всё продолжается, но в другой форме.
Позади меня стояло много людей в траурных одеждах, но с Эриком говорила я одна.
– Почему другие тебя не видят?
– Тех, кто умер, не видят обычные люди.
– Не видят обычные? – Я растерянно оглядела людей с похоронной процессии. – А что со мной не так?
Когда я повернулась к брату, его уже не было. Эрик исчез. Так же внезапно, как появился.
– Кэт, сейчас начнут погружать, – сказал подошедший Андрей, тот самый, который утверждал, что мы близко знакомы и встречаемся. Он взял меня под руку и повел обратно. – Подойдём поближе.
Все собрались у места погребения. Какой-то человек в военной форме говорил о моих родителях, о том, какими они были при жизни. Потом мой дядя стал говорить о них, об Эрике и малышке Каролине. Он не мог сдержать слёз, он говорил, временами стирая капли с щёк. Я тоже плакала, тихо, но надрывно, почти задыхаясь. Меня трясло от рыданий, но я зажимала рот платком. Я не хотела обращать на себя внимания, не хотела, чтобы на меня смотрели, чтобы задавали вопросы. Хотелось одного: убежать подальше от людских глаз, спрятаться от всех. Слишком много информации, слишком много событий за полдня.
Я плакала. Андрей тихонько гладил меня рукой по спине. Когда речи закончились, приготовились опускать гробы. Один за другим полированные ящики уходили в раскрытые, зловещие пасти могил.
Мои родные. Они уходили от меня. Мой отец… Моя мама… Мой старший брат Эрик… Младшая сестрёнка Каролина…
Перед глазами поплыли их лица. Яркий свет. Они уходили всё дальше. По очереди оглядываясь, они улыбались и прощально махали мне руками. Я увидела их лица. И вспомнила.
– Мама! – Вырвавшись из рук Андрея, я кинулась прямо к могильной яме. Меня успели подхватить, иначе бы упала вслед за опускающимся гробом. – Нет! Нет!!! Подождите!– Истерика охватила меня до потери разума. – Не уходите! Нет!… Мама! Папа! Вернитесь!… Эрик! Каролина! – Меня трясло, как в лихорадке. Я не могла больше сдерживаться. Я кричала, как безумная, выкручивая свои руки. – Пустите меня! Я хочу к ним! Мама! Мамочка!!! Не бросай меня!!! – Какой-то женский голос завыл вслед за мной, вероятно, не выдержав моих стенаний. – Мама! Ма-а-ма-а… – голос вдруг стал звучать далеко, а в глазах резко потемнело.
Услышав, как тикают часы, я открыла глаза и поняла, что снова нахожусь в своей палате. В кресле напротив, подперев голову рукой, дремал дядя. Я приподнялась, но, ощутив свинцовую тяжесть во всём теле, снова опустилась. Стараясь вспомнить события, стала прокручивать свои действия. Вспомнила похороны. Лица своих родных. Но их образы были смутны, и я чувствовала, что они ускользают от меня. Приходилось прилагать усилия, чтобы восстановить в памяти лицо мамы, отца и сестры. Эрика помнила более чётко. С тревожным чувством я попыталась вспомнить себя «до» той трагедии, но у меня ничего не получилось. Мысли панически заметались в голове, как перепуганная птица бьётся о прутья клетки. Я не вспомнила свою жизнь! И забываю лица родных! Всё опять возвращается.