Флаг над крепостью
Шрифт:
– Более чем резонная точка зрения, – одобрительно хмыкнул Голд. – Деловой подход.
– Ух! – подключился к разговору и Азиз, который бинокль выпрашивать у Насти и не подумал, а просто отнял, попутно отвесив пендаль Тору, было возмутившемуся такими его действиями. – Большая ящерица! Зубастая! Интересно – вкусная?
– Тебе только бы жрать, – отойдя на всякий случай к противоположному борту, съязвил Тор. – Можно подумать, ты ее вот так запросто прикончишь до того, как она прибьет тебя.
– Она – живая, – прогудел Азиз. – Все живое можно убить. Иногда трудно убить, но все равно – можно.
– Иногда мне становится
– Мы все окончательно испорчены цивилизацией сгинувшего мира, – объяснил ей Голд. – Не вытравили ее пока из себя до конца. Человеку всегда хочется докопаться до самой сути явления, а самый простой и короткий путь к данной цели – разрушение. Впрочем, цивилизованность тут ни при чем. Полагаю, что те, кто жил на заре времен, были немногим лучше нас, разве что поволосатей, одеты похуже и оружие в руках попроще держали. А так все то же самое.
Дракон тем временем взмыл в небо, отливавшее предвечерней синевой, завис там черной точкой, а после стремительно понесся вниз, к земле.
– Ишь ты, – цокнул языком Жека и протянул бинокль Майку. – Чего откаблучивает!
– Он перед подружкой выделывался! – секундой позже завопил Майк. – У них, типа, свидание!
И верно, – в небе металось уже две точки. Все было именно так, как сказал «атомщик», – этот дракон вел себя совершенно так, как положено влюбленному существу, желающему доказать прелестной избраннице, что он лучший из лучших, дабы потом, так сказать, «зайти ей в хвост».
– Как это мило! – вздохнула Настя. – Как трогательно!
Марика же и вовсе учудила невозможное – она сплела из пальцев «сердечко». Может, она на какую местную экзотическую «дурь» подсела? Откуда вся эта лирика берется?
– «Детка» его не возьми, – практично заметил Азиз. – Моя думай, у него твердый чешуя на груди, надо калибр крупнее. Или гранатомет.
– Бесчувственный ты тип, – возмутилась Настя и забрала у него бинокль. – Там любовь, а ты про гранатомет!
Девушки еще минут десять глазели на крылатых рептилий, которые махали крыльями в унисон, сплетались шеями и выделывали фигуры высшего пилотажа. Созерцая это шоу, они глубоко вздыхали и издавали звуки вроде «оу!», так их это все тронуло. Как видно, несмотря на то что они стали такими же убийцами, как мы все, какие-то извечные девичьи эмоции и переживания в них все же остались.
А после пара влюбленных драконов удалилась куда-то в сторону гор, следует полагать, для романтического продолжения совсем уже наступившего вечера. Что до нас – мы остались там же, где и были, разве что чуть поближе к правому берегу подошли, чтобы якорь бросить.
На берегу, конечно, лучше, но на воде все же безопасней. Да и потом – день выдался хлопотный, нервный, так что народу все одно, где поесть, а после сразу же залечь спать.
– Народ, а знаете куда мы попали? – с аппетитом жуя ломоть вяленого мяса, спросил у нас Павлик, нарушив общее молчание. – Это «Мэджик Дрим». Точно вам говорю.
– Какая чушь! – поморщился Голд. – Какой «Мэджик Дрим»?
– Обычный. – Павлик потеребил левое ухо. – Все же сходится! Вон у Майка его «Атом-Сити» и пустыни прямо из «Фьюче». Здесь драконы, значит это он и есть, «Мэджик».
– Тогда у нас, получается, «Нормалити»? – хихикнула Настя. – Только вот ни бассейнов, ни пенных вечеринок я не приметила.
– Паш, боюсь, ты ошибаешься, – вставил свое слово и я. – Знаешь, я, когда этих летучих увидел, тоже сразу подумал про «Мэджик Дрим». Явно тамошний антураж. Но вот только увидев драконов, даже пусть и в двух экземплярах, глупо делать вывод о том, что здесь будет и все остальное оттуда же. Просто, возможно, именно на эти земли занесло какие-то атрибуты мира меча и магии.
– И у нас никакое не «Фьюче», – добавил Майк. – Разве что климатически похоже. Хотя, скажу тебе так, Пол, – Техас от нашего Атом-сити не сильно отличается. Да еще и неизвестно, где лучше. У нас вот вода имеется, а там, на старой Земле, в Техасе с ней вовсе никак дела обстояли. Пустыня – и только. Только ближе к Мексике в колодцах что-то найти можно было. У нас фронтир, это да, если что, мы стреляем сразу, без раздумий, но ни о каких радиоактивных мутантах никто и слыхом не слыхивал. Чудные твари есть, но они обычные, из мяса и костей, никаких генетических трансформеров мы не заметили. Правда, в Мусорных Горах разное встречается, но они у нас одни такие и есть.
– Гады вы, а не друзья. – Павлик доел мясо и вытер руки о правое ухо. – Я уже было обрадовался, что хоть в чем-то и где-то логика появилась, а вы взяли и всё разрушили.
– По этой причине тебе теперь не уснуть, – подытожил Жека. – Стало быть, первая смена – твоя. Место – по правому борту. Джебе, левый на тебе. Через четыре часа разбудите меня и Тора, наша смена – вторая.
– Дискриминация, подруга, – обняла Марика Настю за плечи. – Нас с тобой в ночной дозор не садят, стало быть. Не доверяют. Ну и черт с ними, хлопот меньше будет.
– Спать пойду, – зевнула как котенок та, дернув плечом, сбросила руку Марики, подошла ко мне и пристроилась рядом. – Если что – будите.
При этом, уже засыпая, она все равно инстинктивным движением расстегнула кобуру, а в винтовке патрон уже был загнан в ствол, это мне было известно наверняка. И проснется она, в случае чего, совсем не так, как относительно недавно пробуждалась дома, – лениво и медленно выплывая из сна. Здесь на подобное времени нет, каждая секунда, потраченная на осознание того, кто ты и где, может стоить жизни. Причем слово «жизнь» для меня и тех, кто рядом, все большее становится аналогом того, староземного. Не страшно было терять память о происходящем тогда, когда ты с палкой бродил по лесу, но сейчас все изменилось, и очень сильно. Сейчас посмертная потеря памяти – это не шутки, это значит, что ты теряешь все, что приобрел – дом, друзей, цели, планы. И чем дальше, тем страшнее станет умирать любому из нас, поскольку каждый новый день в этой реальности приносит нам новые знания, открытия, возможности.
Вот думал об этом всем перед сном, хвалил мысленно Настю, себя тоже по голове поглаживал за то, что все рефлексы, вроде бы прочно и давно забытые за время работы в банке, вернулись на свои места. И на тебе – проспал все на свете.
– Сват, – тряхнул меня за плечо Голд. – Вставай. Слышишь?
Я открыл глаза. Утро. Раннее, часов шесть, не больше, солнце еще высоко не поднялось, да и туман прибрежный не рассеялся пока, над водой стоит.
– Ты о чем? – было поинтересовался у своего советника я, но тут же понял, о чем он речь ведет.