Флаг Святого Георгия: Английский флот во Второй мировой войне

Роскилл Стефен Уэнтворт

Теперь стало ясно, что нам следует немедленно что-то сделать для организации нормальной поддержки с воздуха, если только мы не желаем получить еще один удар на Балканах. В Тунисе 9 октября, за день до отзыва «Лайтнингов», состоялось совещание командования. Генерал Эйзенхауэр полностью поддержал своего командующего авиацией. Он заявил, что ситуация в Италии такова, что нельзя отвлекать силы для высадки десанта на Родос. Именно эту цель имело в виду Средневосточное Командование, хотя его силы были совершенно недостаточны для такой операции. Логическим следствием такого решения была бы эвакуация Лероса и других островов, еще остающихся в наших руках. Пока Родос находится в руках противника, любые операции в Эгейском море не имеют смысла. Но это же совещание потребовало удерживать острова. Командующий морскими силами в Леванте почему-то решил, что он получит столь необходимую воздушную поддержку. Однако его надежды оказались напрасны. Хотя начальник штаба КВВС сообщил Теддеру, что считает Лерос «более важным, чем стратегические цели в южной Франции или северной Италии», господство в небе над Эгейским морем осталось в руках Люфтваффе. В результате потери среди патрульных военных кораблей и судов снабжения продолжали расти. Гарнизон острова подвергался постоянным бомбардировкам, на которые ничем не мог ответить. Тем не менее, с центрального театра был переброшен ряд кораблей, в том числе эскадра легких крейсеров. На Лерос удалось доставить небольшие подкрепления. В

течение всего октября продолжались рейды кораблей и патрулирование вокруг острова, чтобы попытаться установить контроль над прилегающими водами. Но ход событий почти ничем не отличался от того, что происходило до совещания в Тунисе. Днем наши корабли подвергались постоянным бомбардировкам, и немногие «Бофайтеры» КВВС с баз Среднего Востока не могли дать им надежной защиты. Они также не могли серьезно помешать движению вражеских конвоев. По ночам германские конвои свободно переходили от острова к острову, и патрульным кораблям было крайне трудно их заметить. Среди экипажей патрульных кораблей начали расти сомнения в оправданности тех страданий, которым они подвергались почти ежедневно.

В начале ноября немцы начали переброску ударных сил из Греции ближе к спорным островам. Хотя мы следили за движением конвоев с воздуха и высылали для атаки все имеющиеся самолеты, помешать переброске войск мы не смогли. Наши эсминцы, державшиеся у турецкого берега, тоже не смогли перехватить конвои. Рано утром 12 ноября немцы высадили морской десант на Лерос. Чуть позднее парашютный десант разрезал позиции обороняющихся надвое. Последовали 4 дня жестоких боев на суше, на море и в воздухе вокруг острова. Обе стороны пытались доставить свои подкрепления и помешать противнику сделать то же. Но битву в воздухе выиграли немцы, и это оказалось решающим. 16 ноября гарнизон Лероса капитулировал.

Так закончился маленький военный эпизод. Но назвать его исход иначе, чем катастрофой, нельзя. Это была крайне неприятная оплеуха, особенно потому, что мы воевали уже 4 года. Оправдывали стратегические цели Черчилля затеянную операцию или нет — вопрос спорный. Но совершенно очевидным является то, что эгейская авантюра была затеяна при отсутствии взаимодействия между видами вооруженных сил, без надлежащего планирования, плохо подготовленными войсками. А ведь только наличие всего этого может принести успех в десантной операции. С точки зрения Королевского Флота, был получен еще один горький урок. Наши потери составили 6 эсминцев и много мелких кораблей. 4 крейсера и еще 6 эсминцев были серьезно повреждены, большинство из них — атаками с воздуха. Мы еще в 1940 в Норвегии и в 1941 в Греции и на Крите узнали, что невозможно поддерживать десант, если полностью отсутствует господство в воздухе. Не было совершенно никакой необходимости в 1943 снова получать этот же урок. Вскоре после потери Лероса мы эвакуировали все остальные острова, которые наши войска заняли всего 2 месяца назад.

Теперь обратимся к Адриатике. Эта акватория имела огромное значение. Сухопутные коммуникации в Греции и Югославии были такими отвратительными, что большую часть грузов для германских войск в этих странах приходилось доставлять морем из портов Истрии (Триест и Фиуме) по узким проливам между массой островков у Далматинского побережья. Кроме того, большая часть грузов для германской армии в Италии тоже доставлялась ближе к фронту морским путем. К концу сентября немцы закрепились на большинстве Далматинских островов. Но мы уже создали новую базу легких сил в Бари на восточном побережье Италии, мы также захватили остров Вис в качестве передовой базы для набегов на вражеское каботажное судоходство. Эсминцы и катера начали совершать частые набеги на германские морские коммуникации. Коммандос с Виса много раз проводили операции против вражеских островных гарнизонов совместно с югославскими партизанами. Это было нечто вроде морской партизанской войны, в которой особенно преуспели молодые офицеры военно-морского резерва из наших Прибрежных Сил. Действия их торпедных и артиллерийских катеров были исключительно смелыми, хотя на самом деле они потопили заметно меньше вражеских судов, чем мы считали в то время. На противоположном побережье Италии, в Тирренском море, происходили подобные события. И там немцы были вынуждены полагаться на прибрежное судоходство, чтобы снабжать свои войска. Мы старались перерезать эти коммуникации, используя легкие силы, базирующиеся на порты южной Италии и Корсики. Более того, к ноябрю на Средиземном море еще сохранились 13 германских подводных лодок. Они, а также бомбардировщики с аэродромов южной Франции причиняли нам определенное беспокойство, атакуя крупные конвои, следующие из Гибралтара в Италию. Однако потери от их действий редко были серьезными. В последние 3 месяца 1943 наши эскортные силы уничтожили 3 подводные лодки противника. Самый сильный удар мы получили во время налета вражеской авиации на Бари 2 декабря. Получив попадание, взорвался транспорт боеприпасов. Начавшиеся пожары уничтожили 16 транспортов и 38000 тонн грузов.

В последние месяцы 1943 происходило перераспределение сил Средиземноморского флота. После капитуляции Италии уже не было необходимости постоянно держать здесь крупные корабли. Поэтому линкоры, авианосцы и более крупные крейсера были либо переданы Восточному флоту, либо отправились в Англию, чтобы готовиться к вторжению в Нормандию. Зато мелкие крейсера, эсминцы, эскортные корабли и катера имели более чем достаточно забот. Кроме рейдов против каботажного судоходства противника в Адриатике и Тирренском море, им приходилось поддерживать 5 и 8 Армии путем обстрела вражеских позиций на их приморских флангах. Помимо этого флот должен был обеспечивать доставку в Италию всех грузов, необходимых для успеха наступления на суше. В конце года была реорганизована система военно-морского командования на театре, чтобы лучше соответствовать новой обстановке. Командование Леванта было ликвидировано. Адмирал сэр Джон Каннингхэм был назначен на более почетный пост главнокомандующего морскими силами Средиземноморского Командования. Он сменил адмирала сэра Эндрю Каннингхэма, который теперь занял кресло Первого Морского Лорда. Были созданы 4 командования районами в Гибралтаре, Алжире, Александрии и на Мальте. Главнокомандующий передал им ответственность за обеспечение и ведение операций в их зонах. Это очень напоминало командную структуру, существовавшую до 1939. Возвращение к старым традициям показывает, каким долгим был путь к победе в 1943.

Успех высадки в Салерно и быстрый захват Неаполя породили надежды, что союзникам удастся захватить Рим в начале 1944. Союзники планировали быстро прорвать оборонительную позицию «линия Густава», которая проходила по рекам Сангро и Карильяно. Для этого они собирались высадить десант с моря в 30 милях южнее Рима и в 50 милях севернее линии фронта 5 Армии. К несчастью, ни 5 Армия, ни 8 Армия, которые возобновили наступление в конце ноября — начале декабря 1943, несмотря на плохую погоду, не добились серьезных успехов. Когда стало ясно, что войска, высаженные с моря в Анцио, не сумеют быстро соединиться с наступающими с юга главными силами, операция «Шингл» была отменена. Однако под Рождество на конференции в Тунисе, где председательствовал Черчилль, снова всплыл вопрос о высадке десанта, но в другом виде и с другими целями. Если размеры первоначального десанта были ограничены 1 дивизией из-за нехватки десантных судов, то теперь было принято решение собрать десантные средства для высадки 2 дивизий, отменив более сомнительную

высадку на Родос и забрав часть сил у Восточного флота. Целью операции было ослабление давления немцев на фронте, чтобы помочь следующей попытке прорыва линии Густава. Решение было подтверждено на встрече лидеров союзников в начале января 1944 в Маракеше, где Черчилль перенес приступ пневмонии. D-день был назначен на 22 января. Это не только оставило очень мало времени для подготовки планов, но и вызвало серьезные сомнения флота в разумности проведения крупной десантной операции, при которой несколько дней снабжение войскам придется доставлять на необорудованное побережье в разгар зимы. Но цель — быстрый захват Рима — была такой заманчивой, что адмирал сэр Джон Каннингхэм пошел на этот риск. Его штаб перебрался из Алжира в Неаполь, где в течение всего 2 недель подготовил план операции. Американский контр-адмирал Ф.Дж. Лоури был назначен командующим морскими силами, выделенными для операции «Шингл». Он же отвечал за высадку в 2 южных секторах американской 3-й пехотной дивизии и 3 батальонов рейнджеров (аналог наших коммандос). Контрадмирал Т. Трубридж должен был командовать высадкой на севере британской 1-й пехотной дивизии и 2 батальонов коммандос. К 16 января, когда был подготовлен приказ на операцию, почти все корабли и суда, привлеченные к операции, собрались в Неаполитанском заливе. Из 379 единиц примерно половину составляли британские корабли, половину — американские. Войска были погружены на корабли без различия национальности. Учтя опыт фиаско в заливе Салерно, где штормовая погода и неопытность экипажей привели к потерям среди американцев, конвои, которые должны были доставить к цели около 50000 солдат и 5000 машин, были сформированы в открытом море 21 января, после чего двинулись на север. Погода была ясной и тихой. Тральщики очистили подходы к берегу. Эта работа еще не была полностью завершена, когда первая волна десантных судов двинулась к берегу, чтобы высадить войска в 22.00. Непротраленные мины послужили причиной некоторого замешательства и потерь.

Первые десантные суда вышли к берегу почти точно в намеченное время. Сразу стало ясно, что мы добились полной внезапности. К вечеру D-дня, несмотря на крутой подъем берега, который мешал десантным судам и машинам, все ударные части были высажены. Пустые LC1 сразу отправились обратно в Неаполь под надежным эскортом. Вражеский артогонь и воздушные атаки вызвали совсем небольшие потери. Одновременно в южном секторе американские рейнджеры захватили маленький порт Анцио, где уже в D-день разгрузились первые LST и LCT. К утру 23 января десант прочно закрепился на плацдарме. VI корпус (так называлось ударное соединение) медленно продвигался вглубь полуострова к своей основной цели — горам Альбан, которые находились в 20 милях от берега. Там проходили основные вражеские коммуникации, ведущие на юг, к линии фронта. Мы знали, что в тот момент практически ничто не могло помешать наступлению союзников на Рим. Но американский генерал, командовавший VI корпусом, не использовал благоприятную возможность. Немцы отреагировали на высадку очень энергично. В результате успешная высадка в Анцио не была использована так, как хотел Черчилль, ее главный сторонник. Через несколько дней VI корпус оказался в плотной осаде на прибрежном плацдарме. Для флотов союзников это стало началом долгого и утомительного периода, в течение которого им приходилось доставлять снабжение на необорудованное побережье или в единственный имеющийся крошечный порт. Противник вскоре начал использовать все оружие, имеющееся в его арсенале — полевую артиллерию, пикировщики, торпедоносцы и планирующие бомбы, специальные катера, человеко-торпеды и мины, — против наших кораблей, находящихся вблизи плацдарма в крайне опасном месте. На следующий день после высадки 1 британский эсминец был потоплен, а еще 1 — серьезно поврежден. И это было только начало. Потери, особенно от планирующих бомб и мин, начали расти. Однако крейсера и эсминцы продолжали находиться у берега, поддерживая войска артогнем. 29 января, выполняя такое задание, крейсер «Спартак» получил попадание планирующей бомбой, перевернулся и затонул с большими потерями в экипаже. Несмотря на все трудности, через неделю после первой высадки на плацдарм были доставлены 70000 человек, 27000 тонн грузов, множество танков и орудий. Но немцы тоже перебросили значительные подкрепления, и инициатива перешла к противнику. Адмирал Каннингхэм, который посетил район боев, выразил опасение, что вскоре сложится тупиковое положение. Он написал Первому Морскому Лорду, упоминая утерянные возможности в бухте Сувла в 1915, когда мы тоже не использовали крайне благоприятное положение в начале операции: «Снова появляется призрак Сувлы Но только сейчас не следует винить флот, что он высадил не тех мулов». Впрочем, флоты союзников мало что могли сделать. Им оставалось лишь доставлять на плацдарм подкрепления и снабжение и поддерживать войска огнем своих орудий.

3 февраля немцы начали свою давно ожидавшуюся контратаку, и примерно 2 недели исход битвы оставался неопределенным. В разгар боев 4 британских и 1 американский крейсера и все свободные эсминцы обоих флотов прибыли из Неаполя, чтобы поддержать свои войска. Немцы признают, что их стрельба внесла значительный вклад в срыв атаки. В таких условиях следует примириться с потерями среди кораблей, действующих у берега. Но мы научились тралить мины с такой же скоростью, с какой противник их ставил. Наши средства защиты от планирующих бомб значительно улучшились, и потери от этого оружия стали умеренными. Но 18 февраля германская подводная лодка потопила крейсер «Пенелопа». Эта потеря была особенно тяжелой, учитывая прекрасные действия корабля при проводке мальтийских конвоев.

В течение марта и апреля ситуация на плацдарме и на главном фронте Анцио не менялась. К началу мая больше нельзя было откладывать уход в Англию кораблей, которым предстояло обеспечивать высадку в Нормандии. Теперь поддерживать прорыв «линии Густав» остались сравнительно небольшие силы. Наше наступление началось 11 мая. После недели тяжелых боев союзники захватили ключевой пункт — Монте-Кассино. 23 мая VI корпус нанес мощный удар, чтобы вырваться с плацдарма в Анцио. Через 2 дня произошло долгожданное соединение с наступающими войсками 5 Армии. В последний день месяца горы Альбан, которые за 4 месяца намозолили глаза солдатам, высаженным в Анцио, перешли в наши руки. Немцы отступали по всему фронту, и 4 июля союзники вступили в Рим.

Высадка в Анцио еще долго будет служить предметом для споров. Маловероятно, что историки когда-либо придут к единой точке зрения: следовало ли ее проводить вообще, после того, как в декабре 1943 провалилась попытка прорыва германского фронта. Желание Черчилля как можно эффектнее использовать наше подавляющее превосходство в морской мощи несомненно сыграло большую роль в раздувании масштабов операции. И все-таки следует признать, что если бы зимой 1943 — 44 мы не сделали попытки использовать наш самый главный козырь, то значительно облегчили бы задачу противника. Его сопротивление на оборонительных позициях южнее Рима было бы более упорным, так как немцам пришлось выделить 6 дивизий для изоляции плацдарма в Анцио. Еще более трудно решить вопрос: следовало ли VI корпусу быстро наступать на горы Альбан, чтобы дезорганизовать тылы противника и захватить Рим, что облегчило бы прорыв главного фронта. Многие солдаты считали и продолжают считать, что VI корпус был бы просто раздавлен контратакой противника. Но в любом случае, десантная операция была превосходно спланирована и выполнена. Была достигнута полная внезапность, а после упущенных благоприятных возможностей флоты союзников успешно решили тяжелую задачу обеспечения и поддержки окруженных на плацдарме войск, несмотря на все попытки противника помешать этому.