Флагелляция в светской жизни
Шрифт:
— Не командуйте тут, юная леди… Что ж, вставайте… и запомните, юная леди…
Что запомните, он не договорил. Фиона поднялась в полный рост с неожиданной для её комплекции атлетической лёгкостью, взглянула на Ричарда с лукавой укоризной, сбросила юбку рядом с ещё валявшимися на полу трусиками и, медленно расстегнув и сняв блузку, осталась переж мужем абсолютно обнажённой. Это тоже была часть ритуала — во время порки Фиона всегда оставалась в блузке (лифчика под ней, правда, не было — мешает — но это детали). Но провинившихся старшеклассниц после порки обычно не трахают, и этим подчёркнутым, похожим на стриптиз раздеванием Фиона проводила чёткую черту, давая и себе, и мужу понять, что игра в провинившуюся юную леди закончена, и можно переходить
Спустя четверть часа Ричард заставил себя вернуться к столу и собрать в мешок оставшиеся в основном невостребованными девайсы. Кстати, раз уж я повадился делать отступления в каждом втором абзаце, то кто бы мне объяснил, откуда взялись эти слова — «девайс» и «экшен». То есть я понимаю, что они английского происхождения, но я лично ни разу не слышал, и не видел в сети, чтобы английские спанкофилы их употребляли в русском значении. Вместо «девайс» они говорят implement или даже toy, а вместо «экшен» — ну, уж если что говорят, то session, а чаще откровенно говорят, сессия чего именно. Ричард, когда я его спросил за пинтой пива, неуверенно сказал, что значение слов вообще-то понятно, и вроде бы он их где-то слышал в том самом специфическом значении, но где, не помнит… а Фиона столь же неуверенно предположила, что, может быть, это американизмы.
Сам мешок исчез в чемодане, но Ричард, целуя Фиону последний раз на ночь, успел шепнуть: «Не рассчитывайте, что так легко отделались, юная леди. Это была ещё не порка, это так, задаток. Вот завтра я вам всыплю как следует».
«Можно подумать, я возражаю», — сонно пробормотала та. Ричард ещё успел подумать, что ещё пару лет назад их с Фионой без труда хватило бы и на второй раз, и на третий… устаём, черт возьми, выматываемся, жизнь идёт, а отпуска всегда не хватает… и провалился в сон.
В морском музее Ричард по-настоящему отдохнул душой. В прошлый раз он был тут совсем мальчишкой, и один из главных экспонатов — легендарная каррака «Мэри Роз», флагман флота Генриха Восьмого — был тогда ещё только что поднят со дна пролива Солент и ещё не открыт для публики. Ричард и сейчас вновь почувствовал себя мальчишкой, бегая рядом с Карен от одного экспоната к другому, обсуждая детали конструкции и развитие морского дела от времён Генриха Восьмого до лорда Нельсона. Зато Рэйчел попросилась поскорее выйти из зала «Мэри Роз» — поднятый со дна моря полусгнивший корабль, пропитанный специальным раствором и законсервированный в специальной атмосфере, показался ей не то живым, не то мёртвым огромным телом какого-то морского чудовища.
Нельсонова «Виктория» Ричарда, напротив, слегка разочаровала. В его молодости по кораблю разрешали — по крайней мере так запомнилось Ричарду — лазать поодиночке, но теперь наплыв посетителей был такой, что ходить можно было только с получасовой экскурсией, не отставая от экскурсовода. Когда тот завёл речь о «кошке-девятихвостке», ритуалах и способах её применения, мельком упомянув, что матросов наказывали по спине, а юнг и малолетних мичманов — пониже, Ричард слегка ущипнул Фиону. «Не волнуйся, девушек на корабле не было», — прошипела та ему на ухо. «А откуда ты знаешь, — таким же шёпотом ответил Ричард, — наверняка какая-нибудь пробралась под видом мальчишки. Вот ты бы пробралась, правда? Специально чтобы попробовать…» Тут соседи начали коситься на них, и Ричард заткнулся — но успел заметить, что ещё две или три пары слушают именно эту часть экскурсии с явно повышенным интересом. Всё-таки нашего брата на самом деле гораздо больше, чем кажется, подумал Ричард. Только не все признаются… вопрос расстановки приоритетов…
Оставшуюся часть дня Ричард время от времени пытался довольно удачно насвистывать «What shall we do with a drunken sailor», благо окружающая обстановка давала ему прекрасный предлог делать это, не вызывая подозрений. «Заткнись, — шепнула Фиона, — когда ты последний раз видел меня пьяной? А вот наоборот? Свитчевать будем или как?» (Честно сказать, никто из знакомых Ричарда и Фионы, включая меня, не знает достоверно, свитчи они или нет… если даже и так, то у Ричарда, по меньшей мере, явно сильное верхнее предпочтение, а у Фионы — нижнее.)
Карен впитывала впечатления как губка (морская?), а фотоаппарат продолжал щёлкать с пулемётной скоростью — Карен даже сделала пару фотографий там, где это не разрешалось, и кто-то из смотрителей музея сделал Фионе замечание (хотя, строго говоря, правила нарушила не она). И уж где и Карен, и Рэйчел, и, откровенно говоря, Ричард («Иногда я думаю, что у меня трое детей», — вздохнула Фиона) полностью сошли с ума, так это в сувенирном магазине на выходе из музея… Карен выпросила себе маленькую, но хорошо сделанную модель «Виктории», две книжки про похождения юнги в нельсоновом флоте и пару каких-то мелких подвесок для сотового телефона, с золотистыми корабликами. Рэйчел получила несколько морских звёзд и книжку с силуэтами кораблей разных времён, а Ричард полушутя искал действующую модель «кошки-девятихвостки», но вынужден был ограничиться книгой про морские узлы (никогда не знаешь, где пригодится).
Что купила Фиона, Ричард не заметил.
От обилия впечатлений обе девочки были, пожалуй, слегка перевозбуждены вечером. Карен устроила подобие скандала, заявив, что она слишком взрослая, чтобы идти спать в такую рань, чем слегка позабавила владельцев bed and breakfast. «Она вообще сегодня от рук отбилась, — вздохнула Фиона, — в музее снимала там, где запрещено, и вообще… Не знаю, почему я накупила ей столько сувениров».
В конце концов, Фиона прибегла к откровенному подкупу, пообещав девочкам какао в постель (прелесть маленьких английских гостиниц и семейных пансионов — в каждой комнате всегда есть чайник и бесплатные пакетики с чаем, кофе, какао и печеньем), и разрешив Карен подольше почитать в постели ту самую книгу про похождения юнги. Рэйчел заявила, что тогда пусть Карен читает вслух, ей тоже интересно, но Фиона пролистала книжку и попросила Ричарда почитать младшей дочери на ночь что-нибудь более соответствующее её возрасту (Рэйчел уже читала и сама, но книжка на ночь от папы — вещь особенная).
— Ну, вроде, угомонились, — вздохнула Фиона, когда дело подошло к десяти часам и в крыле у хозяев погас свет.
— Отлично, юная леди. Готовьтесь!
На этот раз Ричард изучил возможности комнаты чуть получше и нашёл отлично подходящее для их планов кресло. Так, кресло сюда, чёрный мешок на стол… насвистывая всё ту же мелодию, Ричард раскладывал девайсы — или как там их правильно называть по-английски — на столе, когда позади него прозвучал голос:
— Юнга Дарроби по вашему приказанию явился, сэр!
Ричард обернулся и чуть не расхохотался. Оказывается, Фиона купила в сувенирном магазине при музее матросскую шапочку и шейный платок, неплохо подходившие к белой блузке. Юбка, правда, к общей картине не подходила, да и формы у Фионы были не те, чтобы принять её за юнгу… ну да ладно.
— Юнга Дарроби! Мне стало известно, что вы девица, и к тому же недисциплинированная и ленивая. Я вынужден наказать вас.
— Сэр, разрешите…
— Не разрешаю. Поднимите эту дурацкую юбку — и снимайте трусики.