Флавий Крисп

Бриньон Луи

— Смысл всех этих действий? Мы что, собираемся их закидать камнями? — не без иронии поинтересовался Квирин.

— Нет, мы обрушим камни на их головы и нападём как только они выйдут из города!

— Выйдут из города? — Квирин расхохотался и уже с откровенной иронией поинтересовался. — С чего это ты решил, будто они откроют нам ворота?

Крисп оглядел молчаливого Квинта и ироничного Квирина, и только потом с непонятной для них улыбкой, 1 ответил:

— У меня есть предчувствие!

На рассвете одиннадцатого дня из отведённого срока для захвата города, императора разбудил своеобразный свист который могли издавать только катапульты.

Этот звук известил его о начале штурма. Движимый любопытством, император вышел посмотреть на действия Криспа. Первый же взгляд заставил его испытать потрясение, подобно которому он прежде не испытывал. Катапульты били по городу ка кон и предполагал. Но не они стали причиной его потрясения, а…собственная армия. Она оставляла лагерь без его приказа. И не только оставляла, но и…бежала. Император только мог растерянно наблюдать за молчаливыми лицами которые мелькали мимо него. Зачастую у легионеров даже меча в руках не было. Они всё бросили и убегали. Император устремил взгляд на стены города. Ничего. Никакой видимой опасности. Происходящее совершенно сбивало его столку. Но то что последовало за бегством его армии привело в состояние полного оцепенения. Неожиданно… ворота города открылись и оттуда с дикими воплями стал выливаться людской поток. Многие из них кричали:

— Сдаёмся, сдаёмся! — и бросали оружие.

Император видел, как легионы Криспа прорвались сквозь обезумевшую толпу в город. Всё вокруг превратилось в сплошной кошмар, где все чего- то боялись и никто ничего не понимал в происходящем. Император смотрел на происходящее до той поры, пока у него не иссякло терпение. И тогда он вне себя от ярости закричал:

— Да что происходит? Почему открыли ворота Хрисополя? И от кого бежит моя армия?

И тогда рядом с ним раздался осторожный голос одного из военно начальников.

— Все бегут от Криспа!

— Все бегут от Криспа? — император устремил на говорившего странный взгляд. — Мне непонятно почему бежит армия Лициния и уж совершенной загадкой выглядит бегство собственной армии.

— И те и другие, бегут по одной и той же причине, — раздалось в ответ, — Крисп приказал собрать трупы людей умерших от чумы. Затем катапультами начал забрасывать их в город.

Император очень долго не мог произнести ни единого слова, а когда голос появился, он коротко приказал:

— Быстро верните армию и выдвигайтесь на помощь легионам Криспа. Бросайте в бой все имеющиеся силы. Пока Лициний будет приходить в себя, мы уничтожим его армию.

Император ушёл. Уже к вечеру пришло известие, что город взят. Лицинию снова удалось сбежать. Но на этот раз у него уже не осталось сил способных остановить победное шествие Константина.

Глава 19

При всей необычности придуманного плана, Крисп не мог и представить, что в городе их встретят такие крупные силы. Если б не своевременная помощь легионов отца, он мог погибнуть в Хрисополе. Это сражение он запомнит надолго, как и все те, кто сражался рядом с ним. И оно несомненно принесло ему ещё больше славы, хотя армия и неоднозначно отнеслась к победе. Некоторые считали, что Крисп подверг риску уничтожению их всех. Но более всего Криспа удивил…император. Он вызвал его сразу после сражения и едва ли не прямо обвинил в измене.

Затем отправил погоню вслед за Лицинием и уехал в Византий. Криспа всё больше беспокоило настроение отца.

У него возникло чувство, будто он пытается найти причину, чтобы его наказать. Но более всего его беспокоила судьба Елены и сына. Поэтому он втайне подумывал о том, чтобы вернуться в Рим после того как придёт известие о поимке Лициния. Он и не подозревал, что в это самое время Елена находится в заточение. А между тем, всё так и обстояло в действительности.

Елену с Виталией поместили в небольшой дом на окраине Рима. Дом был со всех сторон окружён высоким частоколом. Не менее двадцати стражей, днём и ночью охраняли узниц. Им были предоставлена небольшая но уютная комната. Днём, они не могли покинуть этой комнаты, а по ночам им позволялось выходить на балкон.

Охраняли их очень бдительно, однако отношение к Елене оставалось по — прежнему уважительным. Она сама пребывала в крайне угнетённом состоянии. Почти целый день она проводила лёжа на постели, и не произнося ни слова. А по ночам выходила на балкон и устремляла взгляд на огни города. Где — то за ними находился её муж.

Изредка, Елена пыталась поговорить со своим стражами. Она ничего не знала о судьбе своего сына и предполагала самое худшее. Виталия как могла пыталась приободрить её, вселить надежду, но Елена была неутешна. Вот так и проходили дни в заточение. Полное уныние и безнадёжность. Елена ждала вестей, но страшилась их услышать. Но ей всё же пришлось посмотреть на действительность, когда она явилась в лице Публия Скапулы. Обе женщины ещё издали узнали о его приближение:

— Где Елена? Куда её спрятал этот кровавый тиран? — кричал Скапула.

Когда дверь отворилась и на пороге появился сенатор, Елена и шагу не смогла сделать ему навстречу. Она стояла ни жива ни мертва.

— Что ты наделал? — с глубоким ужасом обратилась она к Скапуле. — Если стража донесёт императору твои слова…

Скапула раздражённо махнул рукой и быстро заговорил в свойственной ему одному насмешливой привычке.

— Они не сообщат ничего нового, дитя моё. Я уже высказал своё мнение перед сенатом и народом Рима. Моя речь заслужила овации всего зала. Она действительно была хороша, но как мне думается, аплодировали вовсе не моей речи, а тому, что никто другой не осмелился открыто выступить против императора. Впрочем, я не затем сюда пришёл, — Скапула улыбнулся, и широко открыв объятия, спросил, — ты не обнимешь меня? Ведь мне пришлось созвать сенат для того чтобы мне указали место твоего заточения.

Елена без слов прижалась к груди Скапулы. Тот погладил её по голове и нежно прошептал:

— Я тебя не оставлю, дитя моё!

Виталия некоторое время молча наблюдала за ними, а потом решилась сказать то, что хотела сказать с того самого мгновения как узнала правду о Скапуле.

— Я хочу поблагодарить тебя…за твою доброту, — негромко произнесла она бросая на Скапулу признательный взгляд. Тот посмотрел на Виталию так, словно впервые увидел. Затем видимо понимая что именно она имеет в виду, обвёл руками комнату и ответил:

— Ты достаточна глупа для того чтобы благодарить меня после того, как по моей вине оказалась в этом месте. Но я принимаю твою благодарность. Мне льстит внимание сразу двух красивых женщин. Я бы даже остался здесь…а теперь неприятные вести, — Скапула внезапно стал серьёзным, что вызвало непроизвольную бледность на лице Елены.

— Крепись дитя моё, — Скапула бросил на неё ободряющий взгляд, — ты потеряла отца. Я соболезную тебе. Он был достойным человеком и старался помочь тебе до последнего мгновения своей жизни.