Флэшбэк-2, или Ограбленный мир
Шрифт:
— Я бы хотел закурить, — сказал я Фионе.
— Это тебе помогает? — с искренним интересом спросила она.
— Конечно.
Похлопав меня по груди, она нашла пачку «Мальборо », сунула сигарету мне в рот и поднесла к ее концу зажигалку. Я с наслаждением затянулся, ожидая, что сейчас она вырвет сигарету у меня изо рта и выбросит или прижжет мне щеку, но нет, это было бы слишком примитивно. Она дала мне докурить до конца.
Мы выехали на асфальт и через несколько минут свернули на дорогу, которая вела непосредственно к дому. Ворота начали открываться, когда мы были в пятидесяти метрах от них. Я старался ничем не проявлять своего любопытства, но и не тратил зря времени на тупое разглядывание потолка. Внимательно присмотревшись к забору, я отметил наличие дороги по обеим его сторонам и каких-то столбиков, вряд ли служивших просто украшением. Перед машиной что-то мелькнуло, Брок слегка притормозил, но Фиона толкнула его в плечо.
— Вперед, — приказала она.
Змея пыталась убраться с дороги. В последний момент, видя, что не успеет, она подняла голову и, кажется, сумела укусить бампер, прежде чем колесо расплющило часть ее тела.
— Это уже твоя четвертая за два дня, — сказал Брок. — Когда-нибудь для тебя это плохо кончится.
— Терпеть их не могу. — Фиона содрогнулась, как самая обыкновенная женщина.
— Змеи не любят соперниц, — сказал я и выплюнул окурок на пол. — Когда-то я интересовался герпетологией…
Я перехватил внимательный взгляд Брока в мониторе заднего вида и посмотрел на Фиону. О чудо, она вовсе не стала красивее, так что, видимо, либо не поняла моего намека, либо он мало ее волновал. Может быть, какое-то значение имел тот факт, что мы были уже не на лугу. Машина миновала решетчатое ограждение из красного металла, тянувшееся, насколько хватало взгляда, также и через газон справа и слева. Возможно, оно использовалось в целях сигнализации, а может быть, как защита от змей. Мы подъехали к зданию, свернули налево и по широкому пандусу спустились ниже уровня земли. Открылись одни из восьми ворот гаража. Брок остановил машину. Фиона достала браслеты и снова сковала мне ноги.
— Если попытаешься что-нибудь сделать, я сцеплю тебе ноги и руки вместе, и тебе придется перекатываться, или ползать, или уж как там у тебя получится.
— Буду кувыркаться.
— Это уж почти наверняка, — спокойно сказала она.
Я перестал над ней подтрунивать, признавая свое поражение в непрекращающейся войне между мужчинами и женщинами, и выкарабкался из машины, стараясь как можно аккуратнее шевелить ногами. Браслеты позволили мне расставить ноги на достаточно большую ширину, я остановился и осмотрелся вокруг. На мгновение я потерял Фиону из виду, а когда снова посмотрел на нее и Брока, она ударила меня ребром ладони в кончик носа. Мне удалось удержаться на ногах. Почувствовав тепло на губах, я фыркнул, и во все стороны полетели капельки крови.
— Ты знал, что именно так все закончится…
— Знал, — согласился я.
— Так что я не могла тебя разочаровать. И теперь жду, когда ты меня возненавидишь.
— Не дождешься… — пробормотал я и снова фыркнул. Поскольку никакой реакции с ее стороны не последовало, я добавил: — Ничего удивительного, что Брок грызет ногти. — Я перевел взгляд на него. — Нажрешься когда-нибудь какого-нибудь дерьма и сдохнешь в муках.
Они оказались неплохо сыгранной командой — Фиона прыгнула мне за спину, а Брок быстро шагнул вперед, чуть в сторону от меня, и прежде чем я понял, каким будет следующий маневр, он согнулся пополам, отклонился вбок, одновременно выпрямив левую ногу, и врезал мне по нижним ребрам. Фиона подпирала мне спину, чтобы я не упал. По крайней мере два правых ребра оказались из не слишком прочного материала — они хрустнули, и от боли у меня перехватило дыхание. Я застонал и согнулся в три погибели. Наконец мне удалось вздохнуть, и я увидел, что на полу у моих ног расплываются падающие из носа капли крови, пятная чистый бетон. Одновременно я почувствовал, как Фиона хватает меня сзади за локти и прижимает к себе. Моя левая рука попала ей между ног и на несколько секунд там застряла. Девушка совершила несколько быстрых движений бедрами, весело рассмеялась, хотя мне показалось, что в этом беззаботном смехе звучит безумная нотка, и отодвинулась.
— Пошли, — сказала она и толкнула меня вперед. Я сделал широкий неуклюжий шаг, выпрямляясь и одновременно оглядываясь назад. Я надеялся, что Фиона увидела в моих глазах презрение, должна была увидеть, его там было столько, что я мог бы залить им весь гараж. Может, она и увидела, но наверняка подобные взгляды на нее не действовали, так же как на меня не действовали взгляды видеокамер в магазине или банке. Она снова толкнула меня, я сделал еще шаг, потом еще один. Я преодолевал пространство, пошатываясь, раскачиваясь, волоча ноги, чувствуя себя униженным, хотя пытался убедить себя, что в паранойе нет ничего обидного. Я открыл было рот, собираясь выдать очередную колкость, но тут же закрыл его и потянул носом, хлюпая густеющей кровью.
Брок шел впереди, совершенно не интересуясь тем, как я двигаюсь, не обернулся он даже тогда, когда я начал с трудом подниматься по лестнице. Мы вошли в коридор, угрюмая гладкость стен которого и их серый цвет могли бы вогнать в кататонию даже самого устойчивого индивидуума. Если Фиона часто здесь ходила, то, в известной мере, ее можно было оправдать. Брок дошел до первой, а может быть, и единственной двери, открыл ее и отступил в сторону. Я вошел и попытался остановиться сразу же за порогом, но маленькие девичьи ладони довольно сильно толкнули меня вперед. Я совершил два удачных прыжка на расставленных ногах, третий не имел шансов на успех — что-то подсекло мне правую ногу. Я рухнул лицом вниз, но, даже если бы мне удалось упасть на бок, это ничего бы не изменило. Брок не входил в камеру. Он остался снаружи и даже прикрыл дверь, так что мог и не услышать хруста ломающегося с другой стороны ребра. В следующее мгновение Фиона, словно профессиональный борец, упала на колено, пригвоздив им мою голову. Девушка была по-настоящему сильна — ей удалось перевернуть меня на живот и несколько раз пнуть, метя носком ботинка между ног. Рванувшись изо всех сил, я перевернулся и с размаху ударил ногами, но попал в пустоту. Она уже стояла в дверях со счастливой улыбкой на кошачьей, ставшей невыразимо прекрасной, мордочке.
— Ночью я к тебе загляну, — мечтательно проговорила она.
— У меня критические дни… — прохрипел я, — ничего не выйдет.
Она презрительно фыркнула:
— Дешевка!
Ловко повернувшись, она вышла из камеры. Дверь затрещала, словно перемещалась по несмазанному зубчатому рельсу, и я остался один. Под потолком вспыхнул свет. Я перевернулся на живот и прижался пылающей щекой к холодному, покрытому гладким пластиком полу. Несколько раз я менял позу, прикладывая к полу по очереди обе горящие щеки. Я не слишком вникал, что является причиной подобного жара — злость или обычная боль.
Я подождал несколько минут, поблагодарив Оуэна Йитса, которому пришла в голову идея взять с собой несколько болеутоляющих капсул, благодаря чему через пять минут после ухода Фионы я почувствовал себя вполне сносно. Чтобы никто этого не заметил, я издал несколько стонов, повертел головой и заскрежетал зубами. Полчаса я отдыхал, затем, постанывая, сел и продемонстрировал наблюдателям, как я борюсь с головокружением. Не пытаясь вставать, я подполз к широкому топчану, вскарабкался на него и уткнулся лицом в толстый матрац.
Я осторожно ощупал голову, проверяя, на месте ли уши, не отказав себе в удовольствии бросить в пространство несколько подзаборных выражений. Затем достал из кармана сигареты и с огромным наслаждением закурил. Будь я более предусмотрительным, я бы велел сделать себе рубашку из двух слоев водонепроницаемой ткани, между которыми влил бы бутылочку коньяка. Мне стало жаль, что подобное до сих пор не воплотила в жизнь постоянно находящаяся в поиске новых практичных решений легкая промышленность. Уже ради реализации, может быть, даже патентования данной идеи стоило вырваться из лапок чудовищной Фионы.