Флейта Ангела
Шрифт:
– А в каком, если не секрет?
– Да я и не помню точно названия. А что Вы тоже имеете к этому отношение, раз интересуетесь?
– Да нет, я спросила для большей убедительности нашей с Вами версии.
– Если хотите, я позвоню сыну и уточню?
– Не стоит беспокоить сына по таким пустякам.
Мы вошли в поселок. Это был типичный постсоветский дачный поселок. Все строения в нем демонстрировали благосостояние и социальный статус своих владельцев. Пафосные особняки за высокими стенами соседствовали со старенькими домиками в два окна и линялыми заборами.
Я все пыталась угадать, какой будет дом у моего нового знакомого, будет ли это кичливый особняк, аляповатое подобие замка или спокойный и гармоничный, каковым представлялся мне сам Петр Сергеевич.
Мы подошли к красивому двухэтажному особняку, в классическом стиле, без каких-либо наворотов.
– Вот тут обитаю я, – сказал он.
– А вот здесь сдается жилье,– он указал на соседний дом.
Я невольно засмеялась. Дом выглядел несуразно. На нем были видны все этапы его существования. Он, видимо, рос и расширялся постепенно, наверное, когда у хозяев появлялись средства, а может быть, увеличивалась семья.
Его базовая часть, маленький домик с двумя окнами по фасаду, достраивался и сверху и с боков. Все эти надстройки и пристройки отличались и по цвету и по стилю, а все вместе это смотрелось неряшливо, но живописно.
– Клавдия Егоровна! – крикнул мой провожатый.
Где-то в глубине двора залаяла собака. Хлопнули двери. Перед нами появилась невысокая женщина. Возраст ее определить было трудно, ей могло быть пятьдесят, а могло быть и все семьдесят. Она была тщедушной комплекции, с маленьким загорелым, изрезанным глубокими морщинами лицом. Из всех цветов, существующих на свете она, видимо, предпочитала розовый и золотой. На ней был молодежный розовый трикотажный костюм, с золотой надписью «Майями» крупными буквами на груди. На ногах резиновые шлепанцы, выкрашенные под золото. Блестящая заколка с крупными каменьями блестела в ее растрепанных рыжих волосах. На запястьях и на пальцах рук блестело и позвякивало большое количество желтого металла, бижутерия это или золото я не разобралась
Она цепко и не особенно приветливо охватила меня взглядом.
– Вот привел Вам знакомую моего сына, Вы же, кажется, сдаете жилье?
Женщина не торопилась с ответом, она продолжала придирчиво меня сканировать взглядом. Увидела кота.
– А это еще что?
– Это кот.– Ответил за меня Петр Сергеевич.
– Я вижу, что это не собака и не крокодил. Я за судьбу этого кота не ручаюсь, если с ним познакомится моя Басма.
Она указала в глубину двора, откуда слышался громкий собачий лай.
– Кот домашний. Он привык жить в помещении, так, что я думаю, ему ничего не грозит. Ведь Басма у Вас всегда на привязи.
Женщина задала еще несколько вопросов непосредственно касающихся меня. Притом, что я стояла рядом, она предпочитала общаться с Петром Сергеевичем, считаясь со мной, не больше, чем с моим котом. Только когда мы остались одни, и Петр Сергеевич ушел, она сказала.
– Сейчас заплатишь мне до конца месяца. А за следующий месяц будешь платить не позднее третьего числа.
– Но ведь разговор шел всего о нескольких днях, максимум о неделе. Я не собираюсь пробыть здесь так долго.
– Здрасте, я ваша тетя. Ты что думаешь у меня здесь гостиница и штат прислуги? Вы тут будете туда-сюда шлындать, на день или два, я а стирай тут за вами да убирай. А стоят ли эти копейки моих трудов? На несколько дней я никому не сдаю. Так, что иди-ка ты к своему благодетелю в его хоромы, нечего мне тут голову морочить.
Я стала снова укладывать свои сумки. Кое-как их, подхватив, потащилась в сторону соседнего дома..
Клавдия Егоровна стояла и смотрела мне в след.
– Эй, слышь! Ладно, черт с тобой. Не то у меня положение чтоб живой копейкой разбрасываться. Оставайся. Живи хоть день, но заплатишь за неделю.
– Хорошо, – сказала я. Хоть так сорить деньгами было безумием, мне все же нужно было какое-то время, чтобы тихо пожить в укромном месте.
Клавдия привела меня в мои апартаменты. Мне досталась пристройка, с отдельным входом, небольшой комнатой, застекленной верандой и персональной кабинкой стоящей в глубине сада.
Окна моей комнатки и веранды выходили в сад, поэтому в них царил зеленоватый полумрак и прохлада. На веранде стояли маленький холодильник и электроплита, был минимум какой-то посуды. Здесь я могла себе готовить. На самом деле мне все очень понравилось. Если бы плата за проживание была не так велика мне, пожалуй, можно было бы задержаться в этом месте подольше и обойтись без Зойкиной дачи.
Стояли тишина и покой, никаких шумов с улицы не доносилось. Единственным для меня неудобством было то, что «удобства» были во дворе. Наверное, ночью я не рискну туда пойти.
– Ну, ладно, придумаю что-нибудь. Жили же так наши родители и ничего.
Хозяйка наблюдала, как я раскладываю сумки, и не уходила.
Я вопросительно посмотрела на нее. Тут до меня дошло, она ждет денег.
Я молча, отсчитала оговоренную сумму и протянула ей. Она живо их схватила своей маленькой смуглой лапкой.
– Спасибочки. Так, ты это, прописываться будешь?
– В каком смысле?
– Так в прямом, по русскому обычаю.
Она стояла и не уходила. Я протянула ей еще триста рублей.
– Этого хватит?
– Вполне,– она выхватила деньги и убежала.
Я наконец-то осталась одна. События разворачивались так стремительно, что я не до конца осознавала, что со мной происходит. Я с удивлением оглянулась вокруг.
Еще вчера я и не догадывалась, что есть на свете поселок Широкая Балка, а сегодня я сижу в странном доме, смотрю из окна чужой комнаты в чужой сад и чувствую себя здесь так, как будто я прожила здесь всю свою жизнь.
Разложив вещи, я помылась в тазу на веранде, переоделась в домашние джинсы и вышла в сад, осмотреться. Было еще достаточно жарко, хотя стояло начало сентября. Сад был умиротворенным и тихим. Фруктовые деревья стояли уже без своих плодов, они все уже сполна отдали людям и готовились к зимнему сну. Трава пожухлая, но еще густая, шелестела под ногами.