Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»
Шрифт:
Случилось это совсем недавно… или очень давно. Время – штука относительная, то бежит как газель, то ползёт как черепаха. Расул был среди встречавших новое пополнение гарема. Дело привычное, молодые девчонки, красавицы, других в султанский гарем не возят, испуганные и растерянные. ОНА привлекла его внимание какой-то особенной беззащитностью и хрупкостью.
Он тогда попытался успокоить её, но ОНА, к сожалению, не знала османской речи. Бормотала, тоненькая, светленькая, голубоглазая, на своём родном языке что-то. И тогда он вдруг узнал некоторые слова. Наверно, она попала в Стамбул из тех же мест, что и он сам.
«О Аллах! Почему же в этом мире всё устроено так несправедливо? Почему мы встретились здесь, я, изуродованный и негодный для любви, она, обречённая быть одной из сотен наложниц, большая часть которых ни разу не удостаиваются ласки султана? Почему мы не встретились у себя на родине, чтоб любить друг друга по-настоящему?!»
– Аааа!.. Шайтанов вылупок этот Хусейн! Вечно из-за него не высыпаюсь. Слушай, Расул, чего-то ты сегодня не такой.
– А какой?
– Ээээ… не знаю какой, но не такой!
– А какой я должен быть?
На посту воцарилось молчание, но не тишина. Мехмед думал, озвучивая непривычное для него дело громким сопением.
«Шайтан проклятый! Надо быть поосторожнее, иначе могу не только сам сгореть, но и ЕЁ подвести. А зорких глаз и подлых душонок в гареме много. Каждая вторая – змеюка, остальные – паучихи ядовитые. Только она, ласточка…»
– Ты сегодня ко мне не цепляешься! – наконец смог сформулировать свою претензию Мехмед. – И… задумчивый… какой-то.
– А тебе, бедняжке, так хочется, чтоб тебя кто-то обругал?
Никогда не отличавшийся сообразительностью товарищ опять погрузился в тяжёлые раздумья.
«Если этот тугодум заметил неладное, то дело плохо. Уж что-что, а делать выводы из самых невинных поступков в гареме есть кому. Самые страшные для неосторожных выводы. Смертельные. Неужели мы были неосторожны? Тогда…»
– Нет, мне, чтоб меня ругали, не хочется. Не люблю я этого, когда меня ругают. Особенно начальство. Но всё равно, что-то тут не то.
– А что?
«Ну, теперь он застрянет, как обожравшийся ишак в узкой щели. Однако дело плохо. Значит, нельзя мне сегодня к тому коридору, где моё солнышко меня ждать будет, даже близко подходить. Обязательно кто-нибудь сторожить будет, чтоб донести. А ОНА ведь меня ждать будет! О Аллах, почему же ты допустил эту несправедливость?! Почему…»
– Не сбивай меня. Раз ты меня не ругаешь, значит, о чём-то думаешь. О чём? Почему не говоришь?
«Ага. Так я тебе и признался, подписав приговор и себе, и, что в тысячу раз важнее, ЕЙ. Казнить её, наверное, не казнят, но наказать могут жестоко. Уж что-что, а навыдумывать о НЕЙ разных ужасов эти гаремные змеюки смогут. Им ведь нечего делать, как строить друг против друга козни».
– Знаешь ли, Мехмед, не каждую мысль стоит высказывать вслух. Ты согласен?
– Ээээ… ну… да! Конечно. Согласен.
– Тогда зачем спрашиваешь?
«Решено. Никуда сегодня я не иду. Точнее, иду в казарму и заваливаюсь дрыхнуть, спал ведь в последнее время совсем ничего. НО ОНА ЖЕ БУДЕТ ЖДАТЬ!!! Да и какой там сон, если не смогу увидеть ЕЁ! Аллах, милостивый и милосердный, вразуми, что мне делать! Не задумываясь отдал бы за неё жизнь, пусть бы всё оставшееся время мне пришлось мучиться в аду с самоубийцами…»
– Ээээ… ты меня опять сбил!
– Куда?
«ОНА ведь так здесь страдает, бедняжечка. Если не приду, не успокою, страдать будет ещё больше. Плохо ей, очень плохо, горлинке трепетной. АЛЛАХ, что же делать!»
– Прекрати надо мной издеваться!
– Тише! Успокойся, Мехмед. Здесь нельзя орать. И не издеваюсь я над тобой. А, наоборот, честно отвечаю на твои вопросы. Заметь, на все вопросы. Это ты на меня обиды высказываешь, что я к тебе НЕ цепляюсь. Я совсем запутался, так тебе надо, чтоб я к тебе цеплялся, или наоборот?
«Наверняка кто-нибудь уже заметил неладное. Аллах, в чём может быть неладное, если мне предусмотрительно отчекрыжили всё, чем мог бы я грешить?! В чём, дай знать, будет моя вина, если я успокою и утешу словами невинную девушку, совсем ещё дитя? В ЧЁМ, АЛЛАХ?!!!»
– Я… я… запутался, я… не знаю… – жалобным тоном проблеял Мехмед.
«Только хлопот с этим ишаком мне и не хватало!»
– Неудивительно, что ты запутался. Тяжёлые времена настали. Вон, дети шайтана, казаки, нашу крепость захватили. И слухи пошли, что не одну. Крымский хан взбунтовался против государя государей. Повелитель правоверных, чья мощь несокрушима, никак не может окончательно разбить персов. Умнейшие люди Стамбула, валиде-ханум и великий визирь, ходят слухи, рассорились окончательно. А когда выясняют отношения ТАКИЕ люди, жди беды.
– Я тоже про это слышал. Только не пойму, какая беда нам от этого может быть? До великого визиря и валиде-ханум нам как…
– Далеко.
– Ээээ… да, далеко. В Персию или против казаков нас не пошлют. Чего нам бояться?
– Беда приходит оттуда, откуда её не ждёшь. Оглянуться не успеешь, а она уже здесь, бьёт тебя ятаганом по самому больному месту.
– Так у нас же этих… больных мест… нет.
– Я имел для тебя в виду голову.
– Да-а? А почему? У меня голова никогда не болит. Не болела совсем, даже когда я ею в стену с разбега врезался.