Флибустьер
Шрифт:
Добрались до Испаньолы, прошли чуть севернее, подальше от испанских владений. Тортуга встретила нас настоящим столпотворением, гавань была забита кораблями, словно парковка ТЦ в выходной день. Нам с трудом удалось найти место для двух кораблей.
На берегу повсюду лежали пьяные, пираты, разодетые как попугаи, в цветастые шелка, горланили песни. Один, с жутким шрамом на лице и с кавалерийским мушкетоном в руках, сидел у раскрытой бочки и заставлял каждого прохожего пить его ром, будь перед ним мужчина, женщина или ребёнок, без разницы. Тем, кто смел отказываться, он совал мушкетон под нос, и споры тут же прекращались.
— Что тут, мать его, происходит, — протянул я.
Мы как раз поделили добычу, а теперь в шлюпках плыли на берег, чтобы продать английские ружья, воссоединить семейство д`Эрве и хорошенько напиться.
— Олоне вернулся, — пробурчал боцман, с которым мы плыли в одной лодке.
— Слава адмиралу Олоне! — прокричал какой-то моряк на берегу, и его клич тут же подхватили. — За славную добычу!
Я выругался про себя, мгновенно представляя, как рухнут цены на любой товар, что я захочу продать, и как взлетят цены на выпивку и женщин. А продать добычу где-то в другом месте я не могу, команда ждёт свою долю и не поймёт, если я вдруг задумаю отложить этот момент. Богатство вновь обратилось в гроши, на этот раз ещё до того, как мы вошли в порт.
Вот не мог этот клятый Олоне вернуться чуть позже? Так нет же, вернулся аккурат перед нами, ещё и с громадной добычей, перед которой все мои заслуги меркли, как тусклая лампочка на фоне полуденного солнца. Тоже, что ли, город захватить? Было бы неплохо, но силёнок пока явно не хватит, людей у меня маловато.
Мы сошли на берег, Шон с Эмильеном отправились по торговцам, разузнать обстановку и продать груз, я, в сопровождении Муванги и Гастона, отправился искать мадам д`Эрве, передать её мужа и дочь, так сказать, из рук в руки. Хотя папашу д`Эрве стоило бы передать в руки властям, которых, между прочим, нигде не было видно, все официальные чины сидели тише воды, ниже травы, чтобы, не дай Бог, не навлечь себя гнев флибустьеров.
— Ведите, месье, — сказал я ему. — И без глупостей.
— Здесь, на берегу, у вас уже нет власти, — надменно произнёс француз.
— Зато у меня есть пистолет, — сказал я.
Этот аргумент парировать он уже не смог. Мы пошли наверх, к поместьям, где стояли дома местных аристократов и богачей. И резиденция губернатора. Поместье д`Эрве оказалось больше, чем я думал. Мы поднялись на крыльцо, я постучал в дверь, подождал, пока кто-нибудь откроет. Открыла та самая дуэнья, что отговаривала мадам д`Эрве от сотрудничества со мной, открыла и обомлела, увидев за моей спиной потерянное семейство.
По лестнице сбежала мадам, на этот раз без вуали, вскрикнула. Малышка Эллин заплакала, оттеснила меня и побежала к матери навстречу. Поток женских слёз, всхлипываний и причитаний обрушился на нас, будто цунами, и я терпеливо ждал, когда это всё закончится или хотя бы поутихнет. Сам Луи-Арман-Готье стоял на крыльце с хмурым видом, будто совсем не рад был увидеть жену. Он даже не пошевелился.
Наконец, мадам д`Эрве, по-прежнему не выпуская дочь из объятий, посмотрела на меня. Припухлое и покрасневшее от слёз лицо было по-своему красивым, без вуали она была ещё прекраснее, и я дивился тому, какой глупец вообще только мог хотеть убежать от такой женщины на другой край планеты.
— Капитан... — всхлипнула она. — Я даже не знаю, как вас благодарить...
Я затруднился с ответом. Поэтому просто пожал плечами, глядя, как она машинально гладит дочь по светлым волосам.
— Всё, выметайтесь из моего дома, месье, — сварливо проворчал папаша, и я пожалел, что не оставил его на острове или не выбросил за борт в одну из ночей.
— Луи! — вскрикнула мадам д`Эрве.
— Я надеюсь, что на ближайшее время вашим домом станет тюрьма, д`Эрве, — в тон ему ответил я.
— Что? — одновременно ахнули и мадам, и её дуэнья.
— Месье д`Эрве инсценировал собственное похищение, мадам. Но они и в самом деле были у пирата. В гостях, а не в плену, — сказал я.
Мадам отшатнулась, прижимая ладошку ко рту точно тем же жестом, как и её дочь в разговоре с моим юнгой, а другой рукой ещё крепче прижимая к себе Эллин.
— Вы можете в этом поклясться? — прошептала она.
— Клянусь честью, — произнёс я.
Её лицо потемнело. Я видел, как внутри у неё клокочет ярость, которую она старательно сдерживает в себе.
— Объяснитесь, — потребовала она у мужа.
— Это всё наглая ложь, — заявил д`Эрве. — Он же пират! Просто хочет выманить наши денежки.
— Ещё слово, д`Эрве, и я вызову вас на дуэль прямо здесь и сейчас, — медленно произнёс я. — Уж не сомневайтесь.
— Эллин... — прошептала мадам. — Это... Правда?
— Что, мама? Мы гостили на корабле, да, — сказала девочка. — Там было скучно и везде были эти грубые матросы. Папа всё говорил, что мы скоро поплывём в Марсель.
— Марсель? — переспросила мадам д`Эрве. — Всё ясно... Луиза, проводите мадемуазель Эллин наверх.
Дуэнья кивнула, окинула нас всех пристальным взглядом и взяла девочку за руку.
— Мадемуазель Эллин, не забудьте написать Андре-Луи, он будет ждать, — шепнул напоследок я.
Когда девочку увели, семейная сцена продолжилась, и мне было неловко оставаться её свидетелем, но и уйти я пока не мог.
— Я проклинаю тот день, когда согласилась выйти за вас замуж, Луи! — воскликнула мадам д`Эрве. — Надеюсь, вас посадят в тюрьму. Вы — бесчестное животное! И д`Ожерон вас не спасёт, я всё расскажу ему! Он поверит мне, а не тебе, жалкий негодяй!
— Тише, женщина! — рявкнул д`Эрве. — Тебе не понять!
Я тихонько кашлянул в кулак, показывая, что я ещё здесь.
— Простите, капитан, — сказала мадам. — Простите, но...
— Я понимаю, — сказал я.
— И наш уговор... Я помню о нём, но я пока не могу, мне пришлось заложить... — забормотала она.
— Бросьте. Лучше организуйте мне встречу с губернатором д`Ожероном и помогите получить каперский патент. А больше мне ничего не надо.