Флирт и ревность
Шрифт:
— Но это не я. Я же тебе сказала: он сам понял, что ему нельзя ехать.
Тем не менее Лэнгли смотрел на нее с благодарностью:
— У Барни многого не хватает в жизни — у него нет настоящего дома, нет корней.
— Зато у него есть Натали. По-моему, она вполне хороша в качестве утешительного приза.
Лэнгли улыбнулся и покачал головой:
— Есть так много других вещей, гораздо более важных, чем просто физическая красота. — Он, наверное, и сам понял, когда уже произнес эти слова, что это не самый
— Да, конечно, — весело согласилась она. — Из-за меня на главной улице постоянно случаются заторы. — Ею почему-то овладело невероятно легкомысленное настроение, и, когда Лэнгли удивился ее ответу, она с раскаянием сказала: — Прости, я не хотела над тобой смеяться. Я знаю, что не так красива, как эта Натали Вендер и прочие. Ну конечно, я это знаю, и, конечно, это не имеет никакого значения.
Ну, не так уж и никакого! Было бы неплохо выглядеть как Натали, но, с другой стороны, хорошо было бы иметь крылья. Но все как-то обходятся без них.
— Пойдем сходим куда-нибудь, — сказала она, подумав, что Барни сейчас захочется какое-то время побыть одному.
— Конечно, куда ты хочешь сходить?
— На Денистонский утес. — Она его еще не видела, но знала, что он находится неподалеку.
Утес стоял на излучине реки, нависая над зеленым дерном, и, видимо, там недавно побывали отдыхающие, которые оставили после себя мусор. Но все равно там было красиво. Они поставили машину и пошли вниз к реке. Солнце садилось в туман, окрашенный в нежные розовые и голубые тона, вокруг было очень тихо.
Потом они зашли в местный паб и выпили по коктейлю, поговорили о завтрашнем аукционе и о тех вещах, за которые Лэнгли стоит там бороться. Потом они поехали назад. Сайан не предложила ему зайти, было уже поздно, и она устала.
На своем этаже она увидела еле заметную полоску света под плохо пригнанной дверью складской комнаты.
Обычно Джордж и Фиона не заходили сюда так поздно в воскресенье вечером, так что это наверняка был Барни. Она открыла дверь. Барни сидел под окном, а на столе горела лампа.
— Ты работаешь? — спросила она.
— А ты что думаешь, я тут спиритический сеанс провожу?
Он сидел в луче света, вокруг лежали глубокие тени. Сайан закрыла за собой дверь и двинулась к арке в свою комнату:
— Если Нелл появится, крикни мне. Мне нужно с ней поболтать.
— Если Нелл придет, — ответил он, — я никого не стану звать.
Она засмеялась, отодвигая в сторону занавеску и ступая в свою комнату, и в этот момент он спросил:
— Ты не возражаешь, если я здесь еще недолго побуду?
— Да нет, почему же? — спросила она. — Ты ведь сейчас весь в себе, да?
Сайан была рада, что он работает. Это означало, что он не сидит и не печалится о Натали и если он наработается до изнеможения, то вернется домой и будет крепко спать. Сейчас для Барни работа была лучшим лекарством.
Сайан скинула туфли и села на диван, поджав под себя ноги. Потом она положила голову на подушку и стала слушать стук машинки. Она сонно думала о завтрашнем дне, о том, что ей нужно будет завтра сделать. Вдруг она вспомнила Денистонский утес, мягкие пушистые облака на закате и невольно провалилась в сон.
Она проснулась и поняла, что проспала около часа. Потянувшись, она снова услышала стук машинки» посмотрела на часы и увидела, что было уже за полночь. Если он намеревался работать всю ночь, это было, конечно, его дело, но надо предложить ему хотя бы что-нибудь выпить.
Она отодвинула занавеску и вошла в складскую комнату. Она шла босиком, бесшумно, и он был так поглощен своей работой, что не заметил ее, пока она не встала перед ним в свете лампы. Он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Привет, Нелл, — произнес он.
— Остаешься на ночь?
— Это приглашение?
— Нет, и не мечтай. Но если ты будешь дальше работать, то могу принести тебе кофе или еще чего-нибудь. Как?
Он посмотрел на часы и присвистнул:
— Спасибо, что сказала, сейчас ухожу.
— Если из-за меня, то не стоит, мне машинка спать не мешает, но вот доктор Мюррей велел тебе рано ложиться спать.
— Ты права, — сказал Барни. — Спокойной ночи.
Он встал и нажал кнопочку на лампе, и теперь свет шел только из комнаты Сайан. Этого было достаточно, чтобы пробраться между ящиками и упаковками, и Барни благополучно дошел до двери, ни разу не споткнувшись. На пороге он повернулся к ней:
— Спокойной ночи, Нелл.
— Спокойной ночи, — отозвалась из темноты Сайан низким, хрипловатым, чувственным голосом…
— Доброе утро, — сказал Лэнгли с некоторым холодком в голосе на следующее утро, когда она вошла на кухню салона с письмами в руке. Барни не было, а Эмили была. Все казалось таким, как всегда, и Сайан пристально посмотрела на Лэнгли, не понимая, показалось ей это или нет.
Она пришла в свое обычное время, но он уже закончил завтрак, и, пока она смотрела на него, допил кофе, взял почту и сказал:
— Я буду в студии, мне нужно позвонить.
— Хорошо. — Она села на свое обычное место, подождала, пока за ним закроется дверь, и потом спросила Эмили: — Что с ним такое? Что-нибудь случилось?
— Ничего я не знаю, — затравленно ответила Эмили.
Сайан налила себе чашку кофе и намазала маслом кусочек тоста, потом взяла все это и пошла в студию. Лэнгли вскрывал письма, сидя перед машинкой, Сайан поставила свою тарелку и сказала:
— Я просто ума не приложу, что такое могло случиться, почему вы с Эмили оба не в настроении. Что происходит?