Флориендейл. Одна из них
Шрифт:
– Нет! – прошептала Венда. – Я не могу… это всё из-за меня… всё из-за меня!
Аврора, кажется, поняла, о ком речь, хотя суть произошедшего по-прежнему от неё ускользала. Она с усилием оторвала взгляд от бледного лица королевы-на-покое и заметила в её трясущихся пальцах мятый листок бумаги.
– Аристарх, – тихо сказала Аврора, – письмо…
Он кивнул и попытался мягко высвободить листок из железной хватки Венды. Она позволила ему и вдруг, освободившись от письма, словно воспряла духом: распрямила плечи, развернулась и, пошатываясь, направилась прочь из гостиной. «Продолжайте без меня!» –
Глубокая складка пролегла у него на лбу. Письмо, по-видимому, было совсем коротким. Скорее даже не письмо, а записка, потому что Аристарху понадобилось лишь несколько секунд, чтобы пробежать текст глазами дважды, после чего он швырнул клочок бумаги на стол и с тяжёлым вздохом опустился на своё место.
– Боюсь, друзья, мне нечем… – его голос дрогнул. – Эдриан убит. Погиб от взрыва на вокзале.
Тишина. Альфа Камила спрятала лицо в ладонях. Эстель замерла, вцепившись руками в стол.
– Это была не случайная бомбардировка, – ещё больше помрачнел Далет Осцельс. – Аристарх, а про Нико что пишут?
Магистр доходов и расходов опустил голову.
– Его высочество тяжело ранен. С ним лекари, но… пока неизвестно. Он…
– Замолчите! – воскликнула Аврора. Она по-прежнему смотрела на Эстель. Со стороны королева казалась застывшей статуэткой, но выражение её лица едва заметно менялось каждую секунду: потрясение, боль, страх, надежда, отчаяние, ужас. Она совсем побелела после последних слов Аристарха и покачнулась в кресле.
Прошло несколько мгновений, прежде чем магистры осознали, что она потеряла сознание. Эстель соскользнула на пол. Ковёр смягчил её падение.
– В лекарскую! – скомандовал Гимель.
Он топнул ногой, и пол отозвался едва заметной вибрацией. Аврора догадалась, что магистр земли предупреждает кого-то, наверное, лекарей – она сама не раз получала от него вести таким образом. Далет помог Гимелю поднять бесчувственную королеву, и вместе они вынесли её в холл. Когда их голоса затихли, Аристарх тоже неловко встал с кресла. Он сгрёб со стола проклятую записку, сказал, что разыщет госпожу Венду и Бету, и удалился, оставив Аврору наедине с Альфой Камилой.
Аврора, впрочем, даже не заметила, что Камила не ушла вместе с остальными. Магистр воздуха продолжала сидеть без движения, спрятав лицо в ладонях. Серебристая, в цвет воздуха, шаль укрывала её полные плечи, и Камила сливалась со стенами пастельных тонов, словно была предметом обстановки. Аврора, задумавшись, совсем о ней позабыла.
Авроре впервые было по-настоящему страшно. С тех пор как она пересекла невидимую границу между Поверхностным и Новым миром, дела в королевстве шли хуже и хуже, но Аврора никогда не теряла веру в то, что однажды всё наладится. В этом удивительном месте жили удивительные люди; они открыли для неё совершенно иные перспективы. Здесь она наконец поняла, что значит быть счастливой. Флориендейл не заслужил того, что с ним собирались сделать чужаки из её мира.
Опустив глаза, Аврора с любовью погладила жёсткий корешок Атласа. Книги… Они провожали её в путь в тот день, когда она случайно, как и многие другие, шагнула из Поверхностного в Новый мир и оказалась на незнакомой набережной, хотя всего несколько мгновений назад стояла в библиотеке в Тюбингене. В руках у неё так и осталось старое издание «Потерянного Климта» Валя и Краммера. Аврора обернулась, но за спиной не было двери, через которую можно было вернуться обратно. Ни норы, ни зеркала, ни атмосферных аномалий, свидетельствующих о том, что только что здесь был проход прямо в центр Европы. Нет, за спиной был только старый город с синими крышами. Как Аврора потом объяснила Эстель, именно синие крыши и небо странного бирюзового оттенка подсказали ей тогда, что она оказалась очень, очень далеко от своего университета.
Аврора обожала Флориендейл. Она исследовала его с присущей ей страстью искусствоведа. Другая религия, культура, история – всё было необычно, и она с наслаждением открывала для себя новую страницу каждый день. Многие мигранты, ярые сторонники Линчева и Роттера, утверждали, что королевство их не принимает, но Аврора знала – это не так. Королева Эстель протянула им обе руки – бери не хочу! Авроре даже повезло быть избранной магистром, и никто не посмотрел на то, что она чужестранка с Земли.
Беспорядки начались неожиданно и застали магистров врасплох. Тогда, ещё в самом начале, когда всё казалось ошибкой, недоразумением, временным испытанием, был убит отец Эстель. За один день госпожа Венда совершенно переменилась и с тех пор ни разу не улыбнулась, даже когда узнала, что её дочь ждёт ребёнка. Затем был провокационный марш в Ориентале: снова погибли люди, но на этот раз полиции удалось схватить зачинщиков. Магистр правосудия приговорил их к пожизненному заключению и на следующий же день, возвращаясь домой, был убит неизвестными.
Последние иллюзии магистров развеялись. Ни Эстель, ни Венда не могли больше вести дела и задавать курс, и страна, словно гигантский корабль, дрейфовала к закату. Как всегда, магистр Эдриан принял командование на себя и встал у руля. И вот теперь его нет… и корабль идёт ко дну. Когда такой финал стал неизбежным? Неужели только сегодня, когда магистры признали, что магия покидает Флориендейл, когда Эдриана не стало и король опасно ранен, когда Атлас отказался делиться с ними своей мудростью? А может, когда чужаки из Поверхностного мира вышли на улицы Ориенталя и стали требовать созыва парламента? Аврора покачала головой. Она догадывалась, что произошло это не сегодня и не вчера, а уже довольно давно: когда Эдгар Линчев, биофизик с Земли, распознал свойства пространственных дыр; когда он научился контролировать их и превратил нестабильные прорехи в надёжные, постоянно действующие коридоры между мирами. Это и было началом конца.
Аврора провела здесь пять последних лет, и за это время сам Флориендейл ничуть не изменился. Из окна она наблюдала всё те же синие крыши под бирюзовым небом, что и в первый день, солнце всё так же всходило на востоке, внезапно выглядывая из-за зеркального Занавеса. Законы мироздания, казалось, остались прежними, хотя магистры стихий знали, что это впечатление обманчиво. Но люди! Люди страдали, и вместе с ними страдали стихийные народы воды, воздуха, земли и огня, вынужденные скрываться, чтобы не попасться в руки террористов.