Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
Шрифт:
— Аа-ла-ла… Мэм Каба… вот вы и помереть… а-ла-ла… Мэ-э-эм Каба… вот вы и помереть… А-а-а! Вот и свечку задуть…
Затем, сменив мотив, старик принялся во весь голос распевать песню, которую обычно поют на своих, праздниках черные рабы. На Батистину и Вальмира он не обращал никакого внимания. Девушка подождала, когда он уложит покойников на самый верх своего скорбного возка, и обратилась к нему с вопросом:
— Скажите мне, добрый человек, куда подевались жители города?
Старик явно слышал ее, однако даже не обернулся. Дрожащей рукой он отер обильно струящийся по лбу пот.
— Умереть… умереть… они
Силы стремительно покидали Батистину. Чтобы удержаться на ногах, она была вынуждена прислониться к стене дома, сложенного из розового кирпича.
— Господи, что же вы такое говорите… неужели все умерли?
— О-хо-хо, мой голубчик… танцевать калиба… бум дум… спать спокойно… танцевать калиба бум дум… Хо! Хо!
— Нет, оставьте меня! — Батистина вскрикнула от омерзения.
Старик, наконец, заметил девушку. Подняв свою сморщенную руку, он попытался дотронуться до ее белокурых волос. Его сплющенные морщинистые губы раздвинулись в безумной улыбке, обнажив голые десны и явив его распухший кровоточащий язык. Вальмир решительным жестом отстранил старого негра и взял испуганную Батистину за руку.
— Пойдем-ка отсюда, Жанна, у старикана давно уже не все дома!
И молодые люди пустились наутек. За ними скакал верный мул. Старый негр вернулся к своему мрачному возку.
— О, как это ужасно… ужасно! — шептала Батистина, опускаясь на землю перед фонтаном на Оружейной площади. — Ты видел его кровоточащий рот, Вальмир? Господи, как это отвратительно!
Молодой акадиец печально кивнул головой.
— Увы, что поделаешь… бедняга скоро и сам помрет, это уж точно! Нет, Жанна, не пей!
Вальмир схватил за руку Батистину, уже собравшуюся зачерпнуть воды из фонтана.
— Пошли отсюда!
Молодой человек потащил Батистину к одному из домов: распахнутая дверь покинутого хозяевами жилища жалобно скрипела на ветру. Привязав мула в крохотном садике, молодые люди плотно закрыли за собой дверь. В доме уже успели побывать грабители: все шкафы и сундуки на втором этаже были взломаны, по полу была раскидана одежда. Найдя среди вещей чистую рубашку, нижнюю юбку и хлопчатобумажное платье, Батистина тотчас же закрылась в комнате, чтобы переодеться. Запасов еды, хранившихся в кухне на первом этаже, вполне хватило бы, чтобы выдержать небольшую осаду.
Батистина была очень голодна. Пока Вальмир резал копченое сало, она заглянула в калебас: он был полон превосходного рома. Сделав несколько глотков, они закусили ром сочными плодами оранжевой хурмы. Вальмир убедил Батистину, что во избежание заражения нужно пить только алкоголь. Варенье из сладких бататов довершило их пиршество.
— Держи-ка, Жанетта!
Вальмир снова наполнил стаканчик. Глаза ее заблестели, на щеках выступил румянец. Она смотрела на стол, и ей казалось, что он медленно кружится. Батистина не привыкла к крепким напиткам; усталость в соединении с ромом быстро привели ее в состояние опьянения. Девушка то и дело принималась беспричинно смеяться, откинув назад волосы; пила маленькими глотками и слушала Вальмира, развлекавшего ее разными историями из жизни колонистов в Акадии. Внезапно молодой человек умолк и внимательно посмотрел на нее.
— Как ты прекрасна, Жанна!
Схватив ее руку, он принялся ласково перебирать ее пальцы. Острая дрожь
— Жанна… Жанетта!
Голос молодого человека звучал хрипло. Он сжал податливое тело в своих объятиях. Она крепко прижалась к его широкой сильной груди. Голова бессильно упала к нему на плечо, в ушах зазвенело. Полуприкрыв глаза, она блаженно улыбалась. Вальмир склонился к ее губам. Внезапно ей показалось, что в его взгляде промелькнула тревога: руки с беспокойством стали ощупывать пылающее жаром тело.
— С тобой все в порядке, Жанна?
Батистина кивнула. Она вскинула руки. Над ее головой засверкали изумрудные глаза, заблестели черные кудри.
— О-о-о! Флорис… Флорис… ты вернулся! — в восхищении прошептала Батистина.
Кухня покачнулась. Батистина почувствовала, как Вальмир подхватил ее на руки и понес на второй этаж. Она вела себя как послушный ребенок. Сняв с нее верхнее хлопчатобумажное платье и оставив только рубашку и нижнюю юбку, он уложил ее на кровать и укрыл цветным лоскутным одеялом. Батистина стучала зубами.
— Я… я… я слишком много выпила! — повторяла она.
Губы не слушались ее, она вся дрожала, как в лихорадке. Еще одним одеялом Вальмир укутал ей ноги. Батистина зажмурилась. Горячее солнце потоками хлынуло в комнату. Вальмир закрыл жалюзи. Внезапно Батистине стало легче. Слабо улыбнувшись своему товарищу, она тотчас же уснула.
Батистине показалось, что она спала очень долго: открыв глаза, она обнаружила, что уже наступила ночь. Ей захотелось встать, но острая боль в бедрах и пояснице не позволила ей осуществить это намерение. Выждав время, она предприняла новую попытку. И снова движение, необходимое, чтобы подняться с кровати, вызвало у нее приступ резкой боли; она лежала, не в силах пошевелиться: боль была сильной, словно удар кинжалом.
Встревожившись, она принялась ощупывать себя. Грудь и живот были мокры от пота. Она чувствовала, как волосы липкими прядями пристали ко лбу. Неожиданно она ощутила резь в желудке.
— Я не больна! Я не больна! — словно заклинание, громко повторила Батистина. Ей удалось справиться с дрожью.
— Как все глупо… я просто немного устала… нужно еще поспать, и все пройдет!
Она опять закрыла глаза. Ей тут же показалось, что кто-то невидимый стальными тисками сжимает ее голову.
«Наверное, я проголодалась», — подумала девушка. Тревога ее все нарастала. Ей захотелось пить. Губы ее опухли и горели, язык пересох и причинял боль. Батистина еще раз попыталась встать и снова была вынуждена отказаться от этой попытки. В доме было тихо.
— Вальмир… Вальмир…
Никто не ответил. Тревога ее превратилась в жуткий страх — неужели ее бросили здесь одну, прикованную к кровати, когда она не в силах даже пошевелиться, а все тело ее ноет, словно у побитой собаки? Батистина жалобно застонала. У нее больше не осталось сомнений: она заразилась желтой лихорадкой. Проведя языком по деснам, она ощутила боль. Батистине показалось, что рот ее наполнился кровью. Быстро сглотнув кровавую слюну, она закашлялась. Но где же Вальмир? Неужели он бросил ее на произвол судьбы?