Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
Шрифт:
— Возможно это последствия желтой лихорадки, дорогой! — высказала свое предположение маркиза де Водрей.
Третий раз Флорис безуспешно пытался доказать ей свой любовный пыл. В подобном унизительном для него положении он оказывался впервые.
— В самом деле… наверное, я еще не совсем оправился после болезни! — извинительным тоном произнес Флорис, приподнимаясь на локте.
Рассеянно коснувшись губами великолепных волос маркизы, он спрыгнул с кровати и взял свою одежду. С верхнего этажа донеслись громкие голоса.
— Что это? — поинтересовался Флорис.
Мадам де Водрей с утомленным видом
— О… это мой муж и господин д’Аббади… и так весь день… Оба в отвратительном настроении!
Сейчас маркиза пристально разглядывала восхитительное мускулистое тела Флориса. Молодой человек натягивал узкие штаны. Артемиза насмешливо фыркнула.
— Воистину, дорогой, из вас получился превосходный акадиец… забавно видеть вас в этом дурацком костюме… гм… если бы об этом узнал мой муж, он был бы в ярости… Знаете, он по-прежнему держит на вас зуб… но, честное слово, теперь у него нет никаких оснований… Вы чисты, как Иосиф… Господи, дорогой, вам следует питаться истолченными в порошок сушеными крокодилами, кажется, это очень помогает при… ну, словом, от той болезни, которой вы страдаете…
Маркиза принялась насмехаться над ним в открытую. Флорис постарался принять достойный вид — единственно возможный выход для мужчины, потерпевшего фиаско. Он поспешно застегивал свой кафтан. Пальцы его дрожали. Он прекрасно знал, как именуется его болезнь, и никакой толченый крокодил ему не поможет. «Флорис, будь осторожен… будь осторожен, Флорис» — все еще звучал у него в ушах голос маленького чертенка по имени Батистина. Да, Флорис прекрасно знал, сколь глубока его рана. Излечить его могла только она одна. Она, его лучезарная фея, его безрассудная, безумная, легкомысленная, коварная, единственная женщина, к которой он не знал, с какого конца подойти… Каждый раз, когда ему удавалось приблизиться к ней, она выскальзывала у него из рук, убегала, растворялась в воздухе. Вот и сейчас он торопился вернуться в хижину. Флорис склонился над пальчиками маркизы.
— Дорогая, я постараюсь удалиться столь же скромно, как и пришел!
— Вернее, так же скромно, как вы вели себя во время нашего свидания! — усмехнулась мадам де Водрей.
Это было слишком. На этот раз Флорису захотелось забыть, что перед ним маркиза, и задать насмешнице хорошую трепку. Наверху захлопали двери. На площади началось оживление. Флорис слегка приподнял кисейную занавеску на окне и сквозь жалюзи взглянул на площадь. С Миссисипи дул легкий теплый бриз.
— Идите сюда, добрые люди, слушайте новости!..
Глашатый созывал народ. Со всех сторон торопливо сходились крестьяне. Знатные сеньоры и дамы выходили из дверей скромных домов, где они снимали меблированные комнаты. Под балконом бургомистра собрался весь Батон Руж. Облачившись в ситцевое платье в цветочек, маркиза подошла к Флорису и вместе с ним принялась смотреть на площадь.
— О Господи, как это досадно… Сейчас увидите — после этой новости такие дела начнутся! — вздохнула маркиза.
— Что за новость?
— Ах, дорогой, подождите немного… Вот уже неделю, как мой муж и господин д’Аббади только и делают, что читают и перечитывают письмо короля, но никак не могут решиться его обнародовать!
Прекрасная Артемиза сдавленно зевнула и направилась к ночному столику, чтобы взять стоящие на нем фисташки.
— Интересно, что еще выдумал Фреро [37] , что могло бы разволновать местных жителей, —
— Ах, дорогой… Любимый отдает колонию своему кузену, королю Испании!
— ЧТО?
Флорис подскочил к маркизе. Коробочка с фисташками упала на пол, и засахаренные орешки покатились в разные стороны.
— Дорогой, нельзя ли быть поосторожнее… посмотрите, что вы наделали! — упрекнула его прекрасная Артемиза. Опустившись на четвереньки, она принялась собирать рассыпавшиеся сладости.
37
Прозвище, данное придворными Людовику XV. — Прим. автора.
Перед Флорисом предстал ее обтянутый цветочками зад. Мгновенно молодого человека охватило вожделение. Он резко задрал подол платья маркизы. Силы вновь вернулись к нему.
— Ах! — только и успела воскликнуть маркиза, с готовностью принимая яростные удары мужской плоти.
С главной площади Батон Ружа донеслись крики:
— Да здравствуют губернаторы! Да здравствуют губернаторы!
— Благодарю, друзья мои… благодарю… кхм… кхм… Вот господин д’Аббади, ваш новый губернатор до прибытия… прибытия… ах, сейчас он зачитает вам послание и указ его величества, составленные в сентябре месяце сего года…
Флорис неутомимо обрабатывал пухлый зад маркизы, не упуская ни слова из того, что говорилось на огороженном кованой решеткой балконе.
— А-а-ах! А-а-ах! — в экстазе вскрикивала Артемиза.
— Уррра! Да здравствует король! Да здравствует его величество! Да здравствует губернатор!
К счастью, возгласы толпы успешно перекрывали становящиеся все более громкими выкрики мадам де Водрей.
Над площадью зазвучал монотонный голос нового губернатора.
«Особым постановлением, подписанным 3 сентября в Фонтенбло, мы добровольно передаем нашему дорогому и любимому кузену, королю Испании, и его наследникам в полное и неделимое владение страну, известную под названием Луизиана!..»
Площадь взорвалась яростным ревом.
— Что?!
— Нет! Это невозможно!
— Что он сказал?
— Он отдал Луизиану!
— Замолчите….
— Король сошел с ума!
— Повторите!
— Громче!
— Успокойтесь! Успокойтесь, друзья мои! — надрывался маркиз де Водрей.
Его жена, напротив, чувствовала себя весьма возбужденно, сладострастно содрогаясь от резких толчков Флориса.
Барабанный бой временно восстановил некоторое спокойствие. Господин д’Аббади дрожащим голосом продолжил чтение:
«Мы отдаем страну, известную под названием Луизиана, равно как и город Новый Орлеан, и остров, где сей город расположен, в соответствии с чем в Эскуриале составлен и подписан надлежащий договор. Согласно этому соглашению его католическое величество, король Испании включает в состав своих владений вышеуказанную страну. По получении сего распоряжения повелеваем вам ознакомить с его содержанием население, а затем передать его в руки губернатора или коменданта, направленного королем Испании в вышеуказанную страну и колонию, именуемую Лиузианой, а также в прилегающие к ней местности, как то: острова, на которых стоит Новый Орлеан… Страна эта передается его католическому величеству в том состоянии, в каком она пребывает на день подписания договора. С началом полновластного управления вышеозначенной страной его католическим величеством, мы приказываем вам…»