Флот вторжения
Шрифт:
Во время секундного затишья Дэниелс услышал позади топот бегущих ног. Он обернулся, держа наготове ручной пулемет, — вдруг ящеры снова высадили со своих винтокрылых машин десант в тылу людей.
Но то были не ящеры. То был какой-то седой негр в синих брюках и потрепанном пальтишке, который вприпрыжку несся по Чикаго-авеню, держа в одной руке большую плетеную корзину. Два снаряда разорвались в опасной близости от него. Он заорал и прыгнул в окоп, где находились Дэниелс и Донлан.
Остолоп посмотрел на него:
— Знаешь, парень, ты просто свихнутый ниггер, который шастает где попало, под самой сранью, падающей
Остолоп не собирался вкладывать ничего дурного в свои слова. На Миссисипи он привык так разговаривать с неграми. Но здесь были другие края, и прежде чем ответить, негр с нескрываемой злостью поглядел на него.
— Я тебе не парень и не ниггер. Наверное, я действительно свихнутый, если решил, что смогу принести солдатам жареной куры и не быть обруганным.
Остолоп разинул рот, потом закрыл снова. Он не знал, что делать. Пожалуй, еще никто из негров не отвечал ему таким образом, даже здесь, на Севере. Умненькие негры знали свое место… Но умненький негр не стал бы, наплевав на снаряды, тащить ему еду. Да, именно наплевав. Дэниелс ни за что не согласился бы сейчас выбраться из окопа.
— Надо бы замять это долбаное недоразумение, — произнес он, не обращаясь ни к кому.
Он хотел заговорить с негром, но осекся. Как того назвать? Не парнем же. «Дядюшка» тоже вряд ли исправит положение. Остолоп не мог заставить себя выговорить мистер. Он нашел другое слово:
— Друг, большое тебе спасибо.
— Я вам не друг, — ответил негр.
Он и сам мог бы добавить пару отборных выражений, но его пальтишку и корзине с жареной курятиной противостояли сержантские нашивки Дэниелса и ручной пулемет. Потом Остолоп все-таки извинился. Темнокожий храбрец покачал головой:
— Что в этом толку? Давайте, угощайтесь. Кура оказалась жирной, печеные картофелины — холодными и пресными, без соли или масла. Но Дэниелс все равно проглотил это с волчьим аппетитом.
— Когда подворачивается случай, надо есть, — сказал он Кевину Донлану. — А то ведь случай не подворачивается так часто, как хотелось бы.
— Вы правы, сержант. — Солдат обтер рот рукавом. Он избрал свою тактику в разговоре с негром: — Это было замечательно, полковник. Вы — настоящий спаситель.
— Полковник? — Негр сплюнул на дно окопа. — Вы же, черт вас дери, знаете, что я не полковник. Почему бы вам просто не назвать меня по имени? Меня зовут Чарли Сандерс, и об этом вы могли бы меня спросить.
— Чарли, курятина была потрясающая, — важно произнес Остолоп. — Я у тебя в долгу.
— Хм, — только и ответил Сандерс. Затем он выбрался из убежища и понесся к следующим окопам, находящимся где-то ярдах в тридцати отсюда.
— Берегись маленьких взрывающихся штучек, которые выскакивают из снарядов ящеров, — крикнул вдогонку Дэниелс. Он снова повернулся к Донлану. — Надеюсь, он меня понял. Правда, если этот парень и дальше будет так здесь носиться, он быстро схлопочет билет на небеса.
— Да. — Донлан всматривался туда, куда побежал Чарли Сандерс. — Тут нужна смелость. У него нет даже винтовки. Не думал, что ниггеры бывают такими смелыми.
— Ты находишься под обстрелом, сынок, и снарядам все равно, есть ли у тебя винтовка или нет, — ответил Остолоп. Но суть заключалась не в том, и он об этом знал. Помолчав, Остолоп добавил: — Один из моих дедов, сейчас не помню, который именно, участвовал в Гражданской войне. Как-то
— Но вы же сержант, — сказал Донлан. Он произнес это точь-в-точь, как когда-то заявляли Остолопу его игроки: «Но ты же тренер».
— Допустим, сынок, — вздохнул Остолоп, — у меня есть все ответы, но это не значит, что я могу вытащить их из-под каски всякий раз, когда они тебе требуются. Черт побери, по правде сказать, еще неизвестно, действительно ли они там находятся. Доживешь до моих лет, тогда тоже начнешь сомневаться в собственной правоте.
— Да, сержант.
«Судя по тому, что творится вокруг, — подумал Остолоп, — у парнишки не ахти сколько шансов дожить до этих лет».
— Нет, — отрезал генерал Паттон. — Говорю вам, нет, черт побери.
— Но, сэр, — Йенс Ларсен обиженно развел руками, — я хочу всего лишь связаться с моей женой, дать ей знать, что я жив.
— Нет, — повторил Паттон. — Еще раз говорю вам: нет! Никаких контактов с Металлургической лабораторией или кем-либо из ее персонала, кроме случаев особой надобности. При этом всякие вопросы личного порядка начисто исключаются. Это, доктор Ларсен, непосредственные распоряжения, полученные мною от генерала Маршалла, и я не намерен их нарушать. Таковы самые основные требования безопасности относительного любого важного проекта, не говоря уже об этом. Маршалл почти ничего не сообщил мне о проекте, и я не собираюсь получать дополнительные сведения. Раз мне нет необходимости знать об этом, мне не следует… точнее, я не должен об этом знать.
— Но Барбара не имеет отношения к Метлабу, — возразил Йенс.
— Разумеется. Зато вы имеете, — сказал Паттон. — Неужели вы настолько слабовольны, что готовы выдать ящерам надежду Соединенных Штатов ради собственного спокойствия? Ей-богу, доктор Ларсен, надеюсь, что нет.
— Я не понимаю, почему короткое сообщение расценивается как предательство, — удивился Йенс. — Скорее всего ящеры даже не заметят его.
— Возможно, — согласился Паттон. Он встал из-за стола и потянулся. Рост генерала позволял ему смотреть на Йенса сверху вниз. — Возможно, но не наверняка. Если тактические соображения ящеров похожи на наши, а пока что у меня не было повода усомниться в этом, то они стремятся перехватывать как можно больше наших сигналов и пытаются выуживать оттуда конкретные сведения. Я говорю на основе собственного опыта, что никто — никто! — не может знать заранее, какой кусочек головоломки окажется тем самым недостающим кусочком, который позволит врагу составить целостную картину.
Йенс знал о требованиях безопасности. Но ему никогда не приходилось сталкиваться с военной дисциплиной, поэтому он продолжал спорить:
— Вы могли бы послать сообщение, даже не указывая моего имени. Просто «Ваш муж жив и здоров» или что-то в этом роде.
— Я отказываюсь выполнить вашу просьбу, — ответил Паттон. Затем, словно прочитав скрытые мысли Ларсена, добавил: — Любая попытка игнорировать сказанное мною и склонить связиста к тайной отправке подобного сообщения приведет к вашему аресту и заключению, если не хуже. Напоминаю вам, у меня есть свои военные секреты, и я не позволю вам подвергать их опасности. Вам вполне понятны мои слова?