Флот
Шрифт:
2) Капитану Канару предлагается разработать пропагандистскую кампанию в поддержку значительного повышения налогов, которого потребует Совет Альянса.
Неудивительно, что штаб адмирала отфутболивает эту шипящую гранату от одного к другому. Повышение налогов? Более тупиковой ситуации нарочно не придумать! А если потерпит неудачу, ему еще повезет, если он устроится рекламным агентом в веганский бордель.
Джил Канар просидел несколько минут, машинально перебирая факсы. Мысли вихрем кружились у него в голове, нащупывая победный выход из безвыходной ситуации. И ничего не находилось. Натренированный ум Джила тщательно проследил последствия – личные и служебные – этого приказа. Менее чем за минуту он довел до логического завершения девять наиболее вероятных результатов. И девять раз оказывался на мели, среди обломков своей
К нарастающему отчаянию подмешивалась горькая злоба. Повышение налогов было ядерной бомбой внутрислужебной политики. Кому-то очень хочется подставить ему подножку.
Тут он заметил приписку на обороте. Одна-единственная строчка с другой стороны второй страницы.
«Джил, это всерьез. Дуэн».
Легкая улыбка скользнула по лицу координатора. Четыре слова адмирала Дуэна, одного из немногих действительно боевых адмиралов, оставшихся в бюрократии Флота, изменили все.
Значит, это не просто еще одна попытка Флота расширить свое влияние или купить новые игрушки для начальства. И не ловушка, устроенная завистливым коллегой. Если Дуэн так считает, значит, начинается настоящая война со стрельбой.
Та часть сознания, которая верила в Крэга Смелого, выбралась из-под брони тщательно культивируемой профессиональной бесстрастности. На удивление долгое время Джил Канар смаковал непривычное ощущение, что ему предстоит заняться чем-то нужным. А потом, широко ухмыляясь, он прокатился в кресле через комнату и остановился в центре системы управления коммуникаторами и компьютерами – одной из самых внушительных в Порту.
Для начала он стер наброски проекта, целью которого было убедить известных своим упрямством обитателей какого-то комка грязи под названием Свободный, что присоединение к Альянсу было мудрым решением вопреки галопирующей инфляции, которую оно вызвало.
Подойдя к стоящей перед ним проблеме логически, Джил решил начать с самого начала. Несколько умелых нажатий на клавиши – и он получил исходные данные о халианах. Данных этих оказалось поразительно мало.
Джон Браннер. НЕОБХОДИМЫЕ ДВОЕ
ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ – двое абсолютно чужих. Встреча, которая принесла славу одному из них и позор другому. А результатом была потеря бесчисленных жизней.
Вот история того, как это началось.
В нем происходила Перемена. В нем? Без сомнения: эта особь не предназначалась приносить потомство. Но в остальном его личность оставалась еще несколько неопределенной. Имени в прямом смысле слова у него не было. Он имел обыкновение испускать звук, что-то среднее между шипением и визгом – «Чшвиит», и звук этот определял его как члена его вида, с обертонами латентной самцовости. Ну и конечно, он знал, какие модуляции употребить, обозначая свой клан и свою касту внутри клана. Но это относилось больше к его семье, чем к нему самому, да и прибегать к ним приходилось редко. У его расы, халиан, опознавательным признаком служил запах, а в его возрасте начатки личности в нем не заслуживали внимания взрослых.
Однако последние два сезона он все больше избегал общества своих ровесников и проявлял признаки раздражения даже в присутствии самых близких родственников; и уже не откликался на вызовы других детенышей подраться, вступая в потасовку, больше напоминавшую игру, но либо презрительно их не замечал, либо – если его слишком задирали – дрался так, что несколько раз мог бы прикончить противника, если бы не вмешивались другие.
А потому в назначенный день его увезли в глухое место в дальнем уголке планеты, где ему предстояло выжить, полагаясь только на себя, пока за ним не прилетят. Если его найдут живым, он будет признан взрослым. Ему дали пояс с двумя сосудами – для твердой пищи и для жидкостей, содержимого которых должно было хватить дня на три. А дальше ему предстояло самому о себе заботиться. Но воды тут было мало, а добычи еще меньше. К тому же здесь же проходили испытание сотни таких, как он. По обычаю халиан. Если испытуемый отбирал чужую добычу или даже жизнь, это наказанию не подлежало, раз дело шло о спасении собственной жизни, однако подобных крайностей следовало избегать, поскольку таким образом ты навлекал на себя вражду всего клана убитого, а среди кланов были и очень могущественные.
Вот о
С наступлением темноты он уставился на небо. Небосвод был чист и весь усеян яркими точками – словно проколы острых когтей. Всеми фибрами своего существа он мучительно желал, чтобы когда-нибудь ему дозволили бродить по самому необъятному простору – по пустоте выше воздуха. Сколько он себя помнил, ему отчаянно хотелось вступить в ряды межзвездных бродяг превращая в добычу все низшие виды, не для пищи, а для использования, привозя домой богатства, которые сделают его потомков уважаемыми, знаменитыми, а может, даже основой нового клана!
Он очнулся от грез. Чтобы его честолюбивые желания осуществились, он должен выйти живым из этого испытания. Но и когда он выбирал безопасное место для ночлега, мысли его были заняты звездными бродягами, покорителями.
Как и мысли Юрико Петровны, хотя по совсем иной причине.
И, собственно, она об этом даже не знала.
Она (местоимение было верным, хотя она не родила ни одного ребенка и не собиралась рожать) принадлежала не к низшим из низших во Флоте. Ее звание внушительностью превосходило ее действительное положение. Официально она была пилотом и командовала сверхскоростным звездолетом, а на деле – практически пассажиром на борту одноместного разведчика столь многочисленного класса, что им даже не давали названий… хотя своего она мысленно называла Одром. Из уроков истории она знала, что когда-то это слово означало заморенного-старого коня. Кроме того, это было сокращение глагола «одергивать», существовавшего и поныне. Одергивать, ставить на место, ворчать. Ее корабль переоснащали так часто, что, пожалуй, от первоначальной модели остались только кое-какие распорки да балки, и подобным реликтам было уже свыше ста лет. А всякий раз, когда она пыталась отдать команду, компьютер спорил с ней: предупреждающе вспыхивали лампочки, и его голосовое устройство начинало резко возражать. Так что кличка подходила в любом смысле.
Как и пятьдесят таких же стажеров в сходных кораблях, она получила одно из самых рутинных для Флота заданий: искать – почти наверное без толку – пропавший торговый космолет, который не вернулся вовремя в контролируемое Флотом пространство с одной из дальних колонизированных планет.
Однако для нее, если не для ее сотоварищей или тех, кто распорядился о поисках, это был особый случай. Пропавший космолет назывался «Хризантема»и был назван так капитаном в честь национального цветка его матери на Земле.
Его матери… но и матери Юрико, хотя у них была двадцатилетняя разница в возрасте.
Понимало ли командование Флота, как тяжело они травмировали ее психику, когда приказали ей принять участие в поисковой партии? Дурацкий вопрос! Еще как понимали! Все подобные данные сразу же поступали к ним из колоссальных блоков памяти. Следовательно, ее подвергают испытанию для проверки, не скажется ли эмоциональная нагрузка на ее способности здраво оценивать положение во время долгого одиночества в космосе. В каком-то смысле даже лестно: значит, они намечают ее для повышения. Только способные мыслить с холодной трезвостью, только те, кто справляется с самыми стрессовыми ситуациями, могут достичь верхних эшелонов командования Флота.
«Но мой собственный брат!..»
Вздохнув, она вернулась в настоящее.
Из всего, что могло произойти с «Хризантемой», вероятнейшим был несчастный случай при выходе из гиперсвета. Даже самые быстродействующие компьютеры не могли согласовать все различия между нормальным пространством и невообразимой зоной, лежащей за скоростью света. Порой даже в кубических парсеках, контролируемых Флотом, что-то нарушалось: масса крохотной черной дыры, оставшейся с момента возникновения времени, могла исказить данные, указывающие, где следует вернуть корабль в нормальную вселенную; или не поддающаяся обнаружению частица антиматерии могла оказаться в точке возвращения и вступить в реакцию с корпусом и затопить его системы взбесившимися атомами и губительной радиацией…