Фонд и Империя
Шрифт:
В последний день Магнифико вбежал к ним в комнату, еле переводя дыхание. Он схватился за них и прокричал:
— Ученый доктор зовет вас. Ему плохо!
Да, наконец ему стало плохо. Он лежал в постели, глаза его неестественно увеличились и блестели. Он был грязен и неузнаваем.
— Эблинг! — вскричала Бэйта.
— Дайте мне сказать, — простонал психолог, с трудом приподнимаясь на своих тонких локтях. — Дайте мне сказать. Я ухожу: работу я передаю вам. Я не делал никаких записей. Я уничтожил все пометки. Никто не должен
— Магнифико, — приказала Бэйта строго, — иди наверх.
Неохотно клоун поднялся и сделал шаг назад. Его печальные глаза смотрели на Миса.
Мис сделал легкий жест:
— Он не в счет. Пусть остается. Останься, Магнифико.
Клоун быстро сел. Бэйта уставилась в пол. Медленно, медленно она прикусила нижнюю губу.
Мис сказал хриплым шепотом:
— Я убежден, что Второй Фонд может победить, если Мул заранее не захватит его. Он хранит свой секрет, и этот секрет должен быть храним, это имеет свою цель. Вы должны направиться туда, у вас есть жизненно важная информация… может сделать все по-другому, вы меня слышите?
Торан прокричал почти в агонии:
— Да, да! Скажи нам, как туда добраться, Эблинг? Где он?
— Я могу сказать вам, — прозвучал слабый голос психолога.
Но он не сказал.
Бэйта с бледным, заледеневшим лицом подняла свой бластер и выстрелила. Грохот отозвался шумным эхом. От Миса осталась только нижняя половина, и в стене за ним зияла огромная дыра. Бластер, выскользнув из онемевших пальцев Бэйты, упал на пол.
26. Конец поисков
Ни слова не было сказано. Эхо выстрела прокатилось по всем комнатам и замерло внизу хриплым умирающим шепотом. Прежде чем замереть, оно заглушило резкий звук падающего бластера Бэйты, сгладило пронзительный крик Магнифико, не дало вырваться реву из груди Торана.
Воцарилась мертвая тишина.
Бэйта бессильно склонила голову. Слезинка, падая, сверкнула. Бэйта никогда раньше не плакала.
Мускулы Торана чуть было не хрустнули от напряжения, но он не расслабился — ему казалось, что он никогда больше не сможет разомкнуть зубы. Лицо Магнифико напоминало безжизненную выцветшую маску.
Наконец, сквозь все еще сомкнутые зубы Торан проговорил изменившимся голосом:
— Значит, ты — женщина Мула. Он добрался до тебя.
Бэйта взглянула на него, и губы ее искривились в болезненной усмешке:
— Я, женщина Мула? Это — нелепо.
Она с усилием улыбнулась и откинула со лба волосы. Наконец, постепенно она заговорила нормальным или почти нормальным голосом:
— Все кончено, Торан, я не могу сейчас говорить. Я не знаю, сколько еще выдержу. Но я могу начать говорить…
Напряжение Торана прорвалось и вылилось в безразлично отчаянном:
— О чем говорить, Бэй? О чем тут можно говорить?
— О том бедствии, которое шествует за нами по пятам. Мы говорили об этом раньше, помнишь, Тори? Как поражение буквально наступает нам на пятки, но все никак не может поглотить нас? Мы были в Фонде, когда он пал, а в это время Независимые Торговцы все еще сражались, но мы вовремя достигли Гавена. Мы были на Гавене, и он пал, а остальные продолжали держаться, и снова мы вовремя ускользнули. Мы были на Неотранторе, а сейчас он наверняка присоединился к Мулу.
Торан выслушал и покачал головой:
— Я не понимаю.
— Тори, такие вещи в реальной жизни не происходят. Мы с тобой — незначительные люди, нас не захватывают разные водовороты политики в один год, если только мы сами не несем с собой этого вихря. Лишь до тех пор, пока мы сами несем с собой источник заразы.Теперь ты понимаешь?
Торан сжал губы. Его взгляд не отрывался от кровавых останков того, что когда-то было человеком, и его глаза заволокло туманом.
— Давай выйдем отсюда, Бэй. Давай выйдем на воздух.
Небо было затянуто облаками. Порывами налетал ветер, растрепавший волосы Бэйты. Магнифико вылез следом за ними и теперь прислушивался к их разговору.
Торан кратко спросил:
— Ты убила Эблинга Миса, потому что ты считала, что он источник заразы? — Что-то в ее глазах поразило его. Он прошептал: — Это он был Мулом? Он не… — Он не мог поверить тому, что сам сказал.
Бэйта резко рассмеялась:
— Бедный Эблинг — Мул? Конечно, нет! Я бы не могла убить его, если бы он был Мулом. Он бы распознал эмоцию, предшествующую этому прорыву, и превратил бы ее в любовь, обожание, страх, во что бы захотел. Нет, я убила Эблинга, потому что он не был Мулом. Я убила его потому, что он знал, где Второй Фонд, и через мгновение выдал бы Мулу секрет.
— Выдал бы Мулу секрет, — тупо повторил Торан, — выдал бы Мулу…
Он испустил резкий крик и повернулся в ужасе посмотреть на шута, который, должно быть, потерял сознание от только что услышанного.
— Не Магнифико? — Торан задал вопрос шепотом.
— Послушай, — сказала Бэйта. — Ты помнишь, что произошло на Неотранторе? О, посуди сам, Тори…
Торан покачал головой и что-то пробормотал.
Тогда она устало продолжила:
— На Неотранторе погиб человек. Погиб человек, хотя к нему никто не прикасался. Разве не так? Магнифико играл на своем визисоноре, а когда он закончил, Принц был мертв. Ну, неужели это не странно? Не странно ли, что создание, которое панически боится всего, явно ужасно беспомощное, обладает способностью убивать по собственному желанию?..
— Музыка и световые эффекты, — возразил Торан, — оказывают огромное эмоциональное воздействие…
— Да, эмоциональноевоздействие. И довольно значительное. Эмоциональные воздействия как раз по части Мула. Это, я думаю, может сойти за совпадение. А то создание, которое убивает внушением, так полно ужаса. Ну что ж, возможно. Мул подействовал на его ум, значит, это объяснимо. Но, Торан, я видела кое-что из того, что показывал визисонор, убивавший Принца. Только капельку, но и этого было достаточно, чтобы у меня появилось то же чувство отчаяния, которое овладело мною в Камере Времени и на Гавене. Торан, я не могу спутать — это особенное чувство.