Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Шрифт:
Марк Вебер из «Ред булла» по-прежнему возглавлял общий зачёт, вторым шёл Хэмилтон, за ним — Алонсо. В умопомрачительном сезоне 2010 года оставалось пять гонок, и ничего ещё не было ясно. Довольный Экклстоун возвращался домой вместе с Бриаторе и Клэптоном. Накануне вечером он расчувствовался: «Я до чёртиков боюсь смерти». Теперь же, над Альпами, Экклстоун не сомневался, что проживёт ещё лет двадцать как минимум.
14.
Абу-Даби. Воскресенье, 14 ноября 2010 года
Берни Экклстоун и Фабиана Флози приехали в паддок автодрома
Экклстоун изменил своим правилам и досмотрел гонку в Сан-Паулу до конца. К нему в моторхоум пришла семья Фабианы и её друзья, так что он согласился подождать развязки. По пути в аэропорт он из вертолёта позвонил своему юному протеже и поздравил того с победой: «Отлично. Молодец». На большее его не хватило. Впрочем, повторения бразильского успеха через неделю от Феттеля никто не ждал.
Во время беспосадочного ночного перелёта через Атлантику Экклстоун размышлял о том, что подарит зрителям последняя из девятнадцати гонок сезона, прошедшего в восемнадцати разных странах. На титул претендовали четверо пилотов, и конструкторы наверняка не сидели сложа руки. Напряжённая концовка обеспечит колоссальный интерес прессы. Кронпринц Абу-Даби Мохаммед ибн Зайед аль-Нахьян не пожалеет, что раскошелился на последнюю гонку чемпионата. «Формула-1» подтвердила репутацию уникального события, способного привлечь внимание всего мира к самым унылым и непримечательным точкам земного шара — вроде песчаных пустошей Абу-Даби, превращённых за 40 миллиардов долларов в туристический рай.
В Абу-Даби наступил воскресный полдень, и Экклстоун ввязался в первую перебранку. «Вечно он таскает меня на самые неприятные встречи», — жаловался Маккензи, шагая за Экклстоуном по солнцепёку.
Тодт был недоволен, что ему не выделили отдельный кабинет. Табличка на его двери гласила: «Президент ФИА и президент ФОМ». К радости Экклстоуна, француз стал возмущаться:
— Я не желаю сидеть с тобой в одном кабинете.
— Хорошо, забирай мою половину.
Однако Тодт не успокоился. Он понимал, что между ними идёт борьба за власть.
— Я же говорил Берни: с Тодтом ему ни за что не ужиться. Они оба коротышки, — заметил Лауда, наблюдая из окна, как Экклстоун возвращается к себе.
Его уже ждал король Испании Хуан Карлос, а также директор бахрейнского автодрома Зайед аль-Заяни, рядом с которым стоял большой деревянный ящик. Экклстоун поздоровался с королём и подошёл к облачённому в белые одежды арабу.
— Это благодарность за всё, что вы сделали для нашего королевства, — сказал шейх. Экклстоун извлёк из ящика длинный изогнутый клинок, и аль-Заяни вкрадчиво прошептал: — Возможно, наш подарок поможет уладить все споры с ФИА.
Экклстоун взмахнул саблей и ответил:
— Да уж, эта штука получше шоколада.
— В Бахрейне не делают шоколад, — невозмутимо заявил шейх.
Сам Экклстоун обычно дарил важным гостям серебряную линейку.
За обеденным столом рядом с Хуаном Карлосом сидел оперный певец Пласидо Доминго. Тенор специально прибыл из Сан-Франциско, чтобы своими глазами увидеть победу «Феррари». В два часа ночи ему предстояло вылетать обратно.
— Пойдём к Луке с Алонсо, — сказал Экклстоун.
Они прошли мимо расположения «Уильямса». Сам Фрэнк Уильямс сидел в тени у входа. Его команда совсем пала духом: она уже очень давно не побеждала, а вдобавок лишилась всех крупных спонсоров. «Уильямсу» нужен новый толчок. Экклстоун помахал рукой и пошёл дальше.
Рядом расположился «Макларен». Рон Деннис угощал арабских инвесторов летним салатом. К удивлению многих, болиды «макларен» стартуют со второй и третьей позиций.
— Всё решится на первом круге. Обязательно будет авария — она-то и определит судьбу сезона, — предсказал Деннис.
Сам он мечтал, чтобы Уэббер столкнулся с Алонсо, а у Феттеля снова отказал мотор — тогда Хэмилтон выиграет и гонку, и чемпионский титул. «Макларен» зря положился только на свой новый воздуховод и не скопировал выдумку Эдриана Ньюи — гибкие передние антикрылья. «Ред булл» оказался быстрее, и англичане растеряли всё добытое в начале сезона преимущество. Однако босс «Макларена» не расстраивался: «На нас смотрит сто миллионов зрителей. Потрясающе». К Деннису Экклстоун заходить не стал.
Ещё раньше он заглянул в расположившийся по соседству «Ред булл» — именно тогда, когда Дитрих Матешиц его не ждал. Когда Экклстоун вдруг вынырнул из шумной толпы и подошёл к столику, где сидел долговязый и немногословный австриец с женой, тот прямо сиял от радости.
— Хотел поблагодарить за всё, что ты сделал для «Формулы-1», — сказал Экклстоун, придвигая себе стул. — Это просто чудо.
Матешиц за шесть лет вложил в команду никак не меньше 700 миллионов долларов и очень рассчитывал обойти крупных автопроизводителей. С финансовой точки зрения он добился многого, чем вызвал зависть Ричарда Брэнсона, который бродил снаружи словно призрак, совершенно не привлекая внимания вездесущих журналистов. Экклстоун с самого начала посмеивался над этим авантюристом, не ожидая от него никакой пользы для «Формулы-1».
Вместе с Доминго они наконец добрались до ликующей толпы зрителей возле лагеря «Феррари». Все сразу впились глазами в знаменитого тенора.
— Вы не зря приехали. Сегодня наш праздник, — заметил ведущий итальянский обозреватель.
— Да, великий день, — улыбнулся Доминго.
— Лука здесь? — спросил Экклстоун уже внутри.
— Он занят.
— Пусть выйдет. У меня для него сюрприз.
Через некоторое время Монтеземоло спустился и потерял дар речи при виде гостя.
— Прямо места себе не нахожу, — сознался Монтеземоло, довольный успехами команды в последние месяцы.