Формула бессмертия. На пути к неизбежному
Шрифт:
Владимир Кучеренко, которого я спросил о Кастанеде, сказал:
— Я сам его не видел, но знакомые, которые ездили слушать его лекции в конце восьмидесятых — начале девяностых, отзываются о нем в превосходной степени, а те, кто побывал на его семинарах в конце девяностых, говорят, что он был уже совсем плохой — сторчался, наверное, от наркотиков…
Вот так. Имя Кастанеды навсегда осталось связанным с галлюциногенами, хотя в последний период жизни он не пил даже алкоголь и чай. А его вид плохой был вызван раком, от которого он и умер. И с книгами его тоже ситуация непростая. Люди — в том числе сильно увлеченные эзотерикой — как правило, не осиливают больше двух-трех книг, поскольку даже любимого мороженого невозможно съесть целое ведро. А у Кастанеды, повторюсь, двенадцать томов! Съесть это «ведро» можно
Я прошу вас окинуть мысленным взором это временное пространство — с 1968 по 1998 год. Поколения читателей сменились! Целая жизнь прошла! Я сам родился в 1964 году. А в 1998-м, уже будучи взрослым дядей, потерял во время банковского кризиса немалые по тому времени деньги. Я пошел в детский сад, потом в школу, потом в институт, потом начал работать, обзавелся семьей, родил ребенка… А Кастанеда все писал и писал, и все об одном и том же — восстанавливал древние знания ушедших цивилизаций.
Так вот, господа! Я — тот редкий человек, который съел это «ведро мороженого». Целиком и быстро. И еще осилил кремовую розочку сверху размером с добрую тарелку — книгу с кастанедовскими интервью плюс книгу с биографией Кастанеды… Мне пришлось это сделать! По итогам чтения я сделал уйму пометок, вытащил тьму цитат, наговорил кучу разного на диктофон… И вот теперь смотрю на эти нарытые горы с тоской, понимая, что не смогу все воткнуть в эту главу — тут нужно отдельную книгу писать. Что ж, постараюсь тогда хотя бы дать общее представление о переваренном мной продукте…
Итак, два человека положили этому начало — юный студент калифорнийского университета и старый индеец племени яки. Первого звали Карлос Кастанеда, второго — Хуан Матус.
Если вы заинтересуетесь личностью первого, то обнаружите, что с личностью у него проблемы. То есть часть личности отсутствует или она спорна. Что я имею в виду? Помните, я писал, что личность человека простирается за пределы его тела? Она накладывает отпечаток на предметы, которыми окружает себя человек, она проявляется в его социальных связях, она прописывается в его биографии. Эти ниточки создает сама личность, но отчасти они же ей и управляют! Мы обычно поступаем так, как от нас того ждут давно знающие наши привычки и повадки люди. И если вы в этом сомневаетесь, то попробуйте для начала встать на колени в метро и проползти хотя бы полвагона. Это «толстый» пример, но и на более «тонком» уровне можно заметить тот же эффект, начав сужать круги с общих, одинаковых для всех нормальных людей схем поведения и стремясь поймать в фокус зрения личные, индивидуальные особенности. Мы действительно часто поступаем так, как велят нам наши социальные роли — отца, друга, сослуживца, мужа… В конце концов, углубившись в самоанализ, вы вдруг поймете, что в данный момент поступили так-то и так-то не потому, что вам этого хотелось, а потому, что подобного поступка ожидали от вашей личности сослуживцы, жена или сын. Нитями личных связей мы накрепко привязаны к реальности.
Одним из требований древнего учения, которое излагал старый индеец молодому студенту, было стирание личной истории, то есть, по сути, стирание личности, обрыв всех (в идеале) социальных связей — с целью освобождения. Освобождения сознания от личности. Начинать надо с освобождения от любимых предметов и заканчивать разрывом близкородственных связей. Сурово, правда?
Вот Карлос и старался. Он избегал фотографироваться, давал мало интервью, темнил со своей биографией. Женившись, через полгода разрушил и эту связь, оставив жену с ребенком. Говорят, он даже тщательно следил, чтобы его остриженные волосы и ногти не попали к чужим людям, поскольку, с точки зрения магии, имея чужие волосы, можно воздействовать на их хозяина. Не знаю, правда ли, что Кастанеда так поступал, или это легенды, но думаю, если бы он поговорил с физиком Зениным, непременно стал бы беречь остриженные ногти, как зеницу ока!..
Тем не менее, в общих чертах его биография такова (детали, о которых биографы спорят, просто отбросим за ненадобностью). Карлос родился в Южной Америке, затем переехал в США, где пытался учиться искусству, увлекался литературой и психологией, но, в конце концов, в 1959 году поступил на факультет антропологии Лос-Анджелесского университета. И с момента поступления больше ничем в жизни не занимался — только антропологией и всем, что с ней связано. После окончания вуза он получил сначала степень магистра, а позже — в 1973 году — степень доктора наук.
Второй человек — Хуан Матус — родился в конце XIX века в семье индейцев воинственного племени яки. Его жизнь была типичной жизнью индейца того времени. Беспросветная бедность. Абсолютное бесправие. Родители убиты мексиканскими солдатами, подавлявшими индейское восстание, когда Хуану было лет семь. Сам Хуан Матус, уже будучи молодым человеком, получил пулю в грудь из револьвера, потому что жизнь индейца — не дороже жизни собаки. Подобрал его и вылечил старый шаман. Он и приобщил Хуана Матуса к древней традиции, которую некоторые называют магией. Так Хуан Матус стал магом. Сам он это слово не любил, хотя и употреблял. Он говорил о себе, что он — человек знания, передающегося сотни лет от учителя к ученику. А «маг» — это чисто для публики. И вообще «магия — это путь в тупик».
Есть мнение, будто дон Хуан — выдумка Кастанеды. Но поскольку данное мнение ни на чем не основано и возникло в клубящихся вокруг всей этой истории многочисленных интеллигентских легендах, рассматривать его я даже не буду. Кстати, и степень магистра, и степень доктора Кастанеда получил за свои книги о мировоззрении магов из племени яки, так что не стоит относиться к его работам, как к простому развлечению публики, это все-таки в первую очередь антропологические труды, не вызвавшие у его ученых коллег никаких сомнений по научной части…
О каком же древнем знании идет речь? Сам Кастанеда все время говорил и писал, что у древних цивилизаций Мезоамерики была совершенно иная, нежели у нас, описательная система мира. Система, абсолютно отличная от той, которую выработала европейская цивилизация и которая называется наукой. Если евронаука идет к познанию, отталкиваясь не от человека, а от изучения внешнего мира, то «ученые» Древней Америки — толтеки, назовем их так, — шли к вершинам знания в противоположном направлении: они отталкивались от человека, а не от внешнего мира. Иными словами, европейцы познавали мертвый мир вещей, то есть заходили со стороны «реальности», а толтеки — со стороны сознания. Непонятно? Ничего, разница между этими двумя подходами станет нам более понятной чуть позже. Пока лишь скажу, что европейцы изменяли мир вокруг сознания, а индейцы — мир в сознании. Европейцы постулировали, что «априорная реальность» существует вне нас, а индейцы постулировали, что она создается нами. При этом, как ни парадоксально, вторые оказались большими реалистами, чем первые.
Студент факультета антропологии и старый индеец встретились случайно на автобусной остановке. И судьба Карлоса была решена. Вся его жизнь с той минуты была посвящена одному… Однажды я беседовал с уже знакомым вам галеристом Маратом Гельманом. Он рассказывал мне о своей жизни. Марат Гельман примерно того же возраста, что и я. И вот что меня поразило. Жизнь Марата оказалась широкой и прямой, как труба, и потому просматривалась вся — от момента нашей встречи до самой школы. То есть заглянув туда, я видел, как на ладони, все события, в этой жизни уместившиеся, — от школьной скамьи до сегодняшнего дня. Они как-то логически вытекали друг из друга и быстро приводили из прошлого в настоящее. Потом я для сравнения заглянул в свою жизнь-трубу. И увидел то же самое — все ее вехи и события, отделенные от меня десятью, двадцатью годами были как на ладони и случились словно вчера. А повернув голову в другую сторону, что увидим мы с Маратом? То же самое, что и вы, — близкий конец.
Вот она почти и прошла, жизнь-то… Школа, институт, работа, пенсия. Особенно короткими представляются «трубы», посвященные какой-то одной задаче. Марат — галерист, его жизнь измеряется выставками. И под их знаком она прошла практически вся. Я — писатель, мою жизнь можно измерить книгами. Кастанеда — антрополог, посвятивший себя целиком дону Хуану, написавший о нем и его знании дюжину томов. В них — вся жизнь Кастанеды от юности до смертного одра. Двенадцать книг — и вся жизнь, от студенчества до смерти. Такая короткая…