Формула Кошачьего царя
Шрифт:
Жарову тогда и не собирались ничего давать, никакой ночи любовных утех. Лидочка просто ждала, когда в доме начнется переполох.
Все события последней недели были тонко срежиссированы. Жаров вспомнил запах мимозы, которой наводнил весь дом, до самого чердака. Не «якобы», конечно: Гущин, или шкипер, как Жаров продолжал его называть, действительно был на чердаке со своим чудовищным букетом. Там же он и задушил кота, которого поймала для него, конечно же, Лидочка. Веревку у Карасика, чья дверь не запиралась, раздобыть было просто, причем, вряд ли шкипер намеревался
Шкипер и Лидочка спровоцировали Анну Трофимовну на месть. Она привела в действие древнее колдовство. Или, может быть, не колдовство вовсе, а химию. Впрочем… Точно ли на собачьей площадке не подействовало ни то, ни другое? Ведь кот действительно подошел к Жарову, читавшему заклинание… Что же на самом деле произошло, и при чем тут инструмент кузнеца?
– Так я и знал, что увяжется, – процедил сквозь зубы Пилипенко, с неприязнью глядя на Жарова, который вышел из тени и поджидал у основания лестницы.
– Ну, ничего, – примиряюще проговорил Клюев в костюме Пустырника, держа свою увесистую маску под мышкой. – Все кончено.
В этот момент оперативники вывели Лидочку и Гущина из дверей дома. Последний был закован в наручники. Увидев Жарова, Лидочка презрительно повела плечом.
– Я, может быть, впервые в своей жизни по-настоящему полюбила! – сказала она Жарову. – А ему только одно было нужно – квартира, – девушка оглянулась на Гущина, и в глазах ее стояли слезы, бессильная злоба и самая настоящая ненависть.
– Вот тебе и мотив для убийства – квартира в хорошем старом доме, – сказал Пилипенко, вытянув ноги к камину, когда вечером того же дня они сидели в редакции, попивая представительский виски. – С самого начала мы были на ложном пути. Расследовали убийство Карасика как первое в цепочке, а главной целью была старушка. Такое часто бывает в детективах.
– Но коты загрызли обоих! – воскликнул Жаров, возмущенный напускной загадочностью свого друга.
Пилипенко пристально посмотрел на него, затем горько усмехнулся:
– Никого не загрызали коты. Эти милые животные вообще ни в чем не виноваты. Все зло на свете исходит только от людей.
Жаров молчал, поворачивая в руке стакан с виски. Он ждал резюме следователя, которое не заставило себя ждать.
– Старушка на самом деле принялась за колдовство, – начал Пилипенко. – Итог был точно такой же, как при нашем следственном эксперименте. Коты нажрались валерьянкой и забалдели. Но той же ночью убили Карасика, и она была в шоке. Подумала, что это сделали ее коты. Поверила в собственное могущество и наметила следующую жертву – свою племянницу. А затем убили и саму колдунью.
– Как же они их убили-то? – спросил Жаров и вдруг сам это понял со всей очевидностью: – То вещество, что я нашел на чердаке было пластикой. Задушив кота, Гущин сделал слепок с его зубов. Затем отлил металлические наконечники к своим кузнечным щипцам.
– Точно, – сказал Пилипенко. – Вот почему в ранах старушки была кошачья слюна, а в ранах Карасика – нет. Как тот котище, что пошел к тебе в питомнике, они среагировали на кровь жертвы и облизали ее раны. С самого начала я обратил внимание на некоторые мелочи, которые не вписывались в теорию Кошачьего Царя. Во-первых, пыль на полу кладовой. Там явно кто-то стоял, прятался. Кто и зачем? Во-вторых, никто не удосужился обратить внимание на то, что старушка была в ночной рубашке.
– Я обратил, – сказал Жаров. – Ее раны были от этого хорошо видны.
– Обратил, и все? А вывода не сделал. Ведь если бы старушка применяла магию, варила зелье, выходила на кухню… Наверняка же она была бы одета. Нет, старушка спала, когда на нее напали убийцы. Кроме того, еще одна деталь. Окно было всего лишь притворено. А дверь заперта изнутри. Это значило, что один из убийц, полагаю, что Гущин, вполне мог запереть дверь и выбраться на улицу через окно.
Пилипенко помолчал, отхлебнул виски, сморщился, но не от вкуса напитка, а от овладевшего им отвращения – к убийцам, к своей работе, к человеческому бытию вообще. Проговорил:
– Можно представить, как они это сделали. Просто оторопь берет: как после этого они могли смотреть друг другу в глаза, целоваться и прочее?
– Ну, Бони и Клайд, например…
– Те просто стреляли. Это не так омерзительно. А тут… Мужчина, как более сильный, хватает жертву, валит ее на пол. Женщина, как знающая человеческую физиологию медсестра, поражает жертву прямо в сонную артерию длинными щипцами, на конца которых – железные зубы. Жертва бьется, дрожат ее конечности. Меж тем убийца, пока кровь еще горяча, рвет щипцами тело жертвы, дабы создать иллюзию множественности укусов, один из которых смертельный.
Пилипенко замолчал. Жаров смотрел на друга с грустью: у следователя было лицо плачущего человека, правда, с совершенно сухими глазами.
– Есть многое на свете, друг Гораций… – начал было Жаров, но Пилипенко резко махнул в его сторону рукой.
– Тебе бы давно пора научиться выбирать девушек, – строго сказал он.
Жаров вдруг подумал, что практически все девушки, которые ему нравятся, в итоге оказываются замешанными в каких-то мрачных делах… И что у него за карма такая?
Кроме того, он становится похожим на какого-нибудь Эркюля Пуаро или Джессику Флетчер: везде, где бы ни оказались эти странные люди, немедленно происходит убийство.
– Послушай, – сказал он. – Давно хотел тебя спросить…
– Ну?
– Все вертелось на языке…
– Так что же, говори!
– Что произойдет с этими котами? Неужто отправите в приемник, на убой?
– А ты бы хотел взять их к себе?
Жаров развел руками: нет, конечно, он не хотел.
– У нас вчера появилась одна пожилая дама из цирка. Она когда-то работала вместе с Карасиком. При цирке есть столовая, там куча пищевых отходов. Ярцев еще сегодня днем собирался отвезти ей всех этих котов. Так что – жизнь продолжается!