Формула невозможного
Шрифт:
— Вам надо собраться с мыслями…
Ирина медленно вошла в комнату. Машинально сняла халат, повесила у двери. На подоконнике стояли колбы с хризантемами. Ирина долго смотрела на цветы.
Она не думала, не могла сейчас думать. Сказывалось нервное напряжение, усталость сковывала мозг.
Она села на широкий подоконник. Прижалась щекой к нагретому солнцем стеклу. Приближался вечер — тихий, теплый, добрый.
Барометр над столом показывал бурю.
И.
Иду к тебе
Они встретились и полюбили друг друга.
— Ты большой и сильный, — говорила Женщина, — как викинг, только добрый. Ты какой-то очень дневной, голубой с золотом. Будто лежишь на земле и сквозь колосья смотришь в летнее небо.
Такой он, наверно, и был. Ей лучше знать.
Иногда его взгляд становился странно далеким: он смотрел на нее, а думал о чем-то другом. Но когда это проходило, Мужчина глубоко вздыхал, жадно смотрел вокруг, еще веселее смеялся и еще крепче целовал Женщину. И она прижималась к нему, запустив свои пальцы в его густые светлые волосы. Они смотрели в глаза друг другу и видели там так много, что это можно назвать только волшебным словом — все.
Женщина первой отводила взгляд, и губы у нее начинали дрожать и кривиться.
Мужчина был космонавт и скоро должен был уйти к далеким, чужим звездам. Это было его делом, его мечтой.
Сколько уже таких молодых, сильных ушло в Неизвестность… Нет, нет! Она уверена: он вернется. Вернется, но когда?
В сверхскоростном звездолете для него пройдут месяцы, а здесь, на земле, будут сменять друг друга века и поколения.
Звездолет вернется через много-много лет, планета станет еще лучше, люди еще красивей и мудрей, но ее уже не будет. Не будет! Женщина не могла примириться с этим. Близкий, привычный, живой, как сохранить тебя? Как удержать!
Она прятала лицо у него на груди и обнимала судорожно и цепко. Мужчина успокаивал ее: говорил что — то ласковое и укоризненное. Тогда она поднимала голову, улыбалась грустной извиняющейся улыбкой… и ничего не говорила.
Люди научились уважать Мечту.
И вот наступил день, когда они должны были расстаться. Мужчина крепко взял ее за плечи и, наверно, только сейчас поняв смысл очень старых стихов, медленно, раздельно произнес:
К тебе иду даже тогда, Когда ухожу от тебя.Простился он сдержанно. Но Женщина знала: так надо, так лучше, так уходили от своих любимых бойцы Великой Революции.
Она сразу взялась за резец и весь день, до самых сумерек, работала: она была скульптором.
Потом пришла первая ночь без него.
Женщина хмуро смотрела в хмурое враждебное небо. Вероятно, от набегавших слез звезды дрожали и расплывались, но ей казалось, что они насмешничают: пляшут и ехидно подмигивают.
Ночной ветер раскачивал верхушки огромных деревьев, и в шуме листвы Женщине слышались слова:
На что уж мы — могучи, долговечны, А все равно и нас разрушит Время!— Нет! — сказала Женщина, вытерла глаза и опять подняла их к звездам. Гордые, льдистые, они равнодушно смотрели на нее.
Утром она пошла к руководителю Совета Звездоплавания.
Робот-секретарь в приемной Совета спросил, известно ли ей, как занят тот, которого она хочет видеть. Женщина хотела сказать, что может подождать, но робот, видно, уловив что-то необычное, уже зажег в кабинете руководителя красную лампочку «срочно».
Когда она вошла в кабинет, немолодой холодноглазый ученый с морщинкой-горчинкой у рта, молча кивнул ей и указал на кресло.
Женщина объяснила ему, что ей нужно, обязательно нужно уйти к звездам и вернуться примерно в одно время с ушедшим вчера звездолетом.
Ученый не улыбнулся. Он поинтересовался, в качестве кого она хочет лететь.
Женщина немного смутилась, ответила, что она скульптор, математику воспринимает плохо, но… могла бы стать через несколько лет врачом или биологом.
Ученый внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Многие стремятся в Космос. Вы должны доказать, что будете полезней тысячи других врачей или биологов. И еще учтите: вероятность возвращения звездолетов не абсолютна.
Женщина как можно спокойней ответила:
— Да, мне все известно.
Немолодой холодноглазый человек внимательней посмотрел на нее, встал и поклонился.
Люди научились уважать Любовь.
Потом он щелкнул рычагом, и одна из стен превратилась в голубоватый экран. На нем появилось изображение нашей галактики, маршруты звездолетов и сроки их запусков на несколько лет. Остановились на том, который отправится через четыре года.
…Все это время Женщина изучала новейшую медицину, и еще работала в своей мастерской. Наверное, ей было трудно.
Через три с половиной года она стала врачом, лучшим, чем тысяча других, и ушла к звездам.
Но работу свою закончить она не успела. Резец взяли другие руки. И спустя несколько лет в Большом городе, на самой большой площади, поставили прекрасную скульптуру из крепкой, как алмаз, пластмассы.
Бархатно-черная, слегка наклоненная назад стена рассечена трещиной. Из трещины вместе с пучком света тянутся к небу две человеческие руки, сцепленные в крепком пожатии.
Одна мускулистая и сильная, другая гибкая, тонкая и тоже сильная.
И хотя вокруг высятся громадные, великолепные здания, но такой монумент простоит на площади гораздо дольше всех этих зданий. Потому что все смертно: и деревья, и здания, и каждый человек в отдельности, и только вместе, только взявшись за руки, бессмертны люди, вечны их Дела и Любовь.
Василий Антонов
Двенадцатая машина
Конечно, двадцать первый век — это не двадцатый.