Формула одиночества
Шрифт:
– В моем доме никто не смеет поднимать руку на женщину! – произнес в ярости Лавр и потер костяшки пальцев. – Пускай я возьму еще один грех на душу, но вышвырну этого мерзавца из дома!
– Я тебе помогу! – спокойно сказал Игорь и, перегнувшись через стол, схватил Костика за шиворот. – Не в обычае абхазов выгонять гостя, но иногда случаются исключения. Особенно если гость оскорбил дом хозяина и его друзей!
– Кого я оскорблял? – Голос банкира сорвался на визг. – Я сказал, что не буду пить за Абхазию. И вы должны понять мое состояние. Здесь со мной обошлись по-свински! Я чуть не сдох вчера,
– Светлана получила оплеуху за то, что ты чуть не сдох вчера, а при чем тут Абхазия и абхазы, которые в конце концов вытащили тебя из дерьма? – неожиданно мягко, почти участливо спросил Арсен. Но было в этой мягкости нечто такое, от чего Марину вдруг пробрал озноб. Она поежилась. А Костик, видно, тоже почувствовал неладное, потому что сжался, как от удара, и залепетал испуганно:
– Да я ничего! Меня не так поняли... Я всей душой... – И покосился на Сабрину. – Светочка, прости меня, ради бога. Все нервы... Сами посудите...
– Рассудили уже, – буркнул Игорь и отпустил его воротник. – Ладно, сиди уже. Но держи свой поганый рот на замке!
Глава 16
Мужчины на другом конце стола о чем-то оживленно беседовали, переходили с русского языка на абхазский и обратно, но Марина не прислушивалась к их разговорам. Она вообще боялась посмотреть в сторону Арсена, чтобы не выдать взглядом, как ей тошно сейчас. Рядом с ней сидела Сабрина. Она тоже молчала, но в отличие от Марины то и дело поглядывала на Костика. Тот в мужских разговорах не участвовал, а под шумок напивался. С каждым стаканом вина его лицо краснело все больше и больше. Уставившись в стол мрачным взглядом, он наконец придвинул к себе бутылку и поднес ее к губам. Сидевший рядом Арсен, не глядя, протянул руку и без лишних слов вырвал бутылку из пальцев Костика.
От неожиданности тот покачнулся и чуть не упал лицом в тарелку.
– Т-ты! – Его язык заплетался, и Костик с трудом выдавил из себя: – Муд-дила!
– Заткнись! – спокойно сказал Арсен. – В этой компании есть люди, которые пострадали ничуть не меньше тебя, но они ведут себя по-человечески.
– Ты хочешь сказать, что я свинья? – оскалился Костик и поднялся со своего места. Но, пошатнувшись, едва не упал и схватился за столешницу, задев при этом тарелку с соленьями. Та с грохотом полетела на пол.
– Уймись, банкир! – тихо сказал Арсен. – Тебе лучше свалить отсюда! Иди поспи, а то скоро вам ехать, развезет тебя, опять плохо станет.
– Ладно. – Костик почти упал на свое место. – Никуда я не пойду. —И посмотрел на Сабрину. – Светочка, сядь рядом со мной, прошу тебя!
Та сердито дернула плечом:
– Оставь меня в покое! – И посмотрела на Марину: – Достал он меня!
– Доста-а-ал? – Костик снова стал подниматься со своего места, но Игорь молча поднял стакан с водой и плеснул в лицо Костику.
– Сядь! – рявкнул Игорь. – Ты в гостях, и учти, я два раза не предупреждаю. Хочешь уехать отсюда живым и здоровым, подчиняйся законам гостеприимства.
– Оставьте его в покое! – вмешался Лавр. – Человек не в себе! – И взял в руки баян, который стоял рядом
Все поднялись со своих мест и молча выпили вино. Марина заметила, что Арсен перекрестился вслед за Лавром, а Игорь отвернулся и вытер глаза рукавом.
Лавр сел и, поставив баян на колени, обвел всех взглядом.
– Это «Гимн конфедератов». Для тех, кто не знает, так называли добровольцев, которые пришли в абхазскую армию по призыву Конфедерации народов Кавказа. Написал его Саша Бардодым, русский поэт, он воевал вместе с нами и погиб в сентябре девяносто второго. Мы похоронили его здесь в Абхазии, в Новом Афоне, а песни его поем до сих пор. Потому что это наши песни. Русских, абхазов, кабардинцев, чеченцев... Всех, кто не шкурничал, не прятался за спины своих товарищей...
Лицо Лавра исказилось словно от боли, и он растянул мехи баяна.
Над грозным городом раскаты,
Гуляет буря между скал.
Мы заряжаем автоматы
И переходим перевал, —
запел Лавр, и его голосу тут же стало тесно в бревенчатых стенах дома. Арсен тоже это понял, потому что открыл окно. И голос Лавра вырвался наружу:
В краю, где зверствуют бандиты,
Горит свободная земля,
Проходят мстители-джигиты
Тропой Мансура, Шамиля.
Игорь сидел молча и лишь изредка вытирал покрасневшие глаза кулаком. А Арсен и Славик подхватили вслед за Лавром:
Помянем тех, кто были с нами,
Кого судьба не сберегла.
Их души тают над горами,
Как след орлиного крыла...
Лавр отставил баян и снова разлил вино по бокалам.
– Давайте выпьем за нашу молодость, которая прошла в окопах. Думаю, никому из нас не стыдно взглянуть в глаза своим близким. Мы воевали за свою землю, за свой народ. И если проливали чью-то кровь, то только в ответ на насилие и издевательства, которые творились в наших городах и селах.
– Все это красивые слова. – Лицо банкира скривилось. Похоже, он немного протрезвел, но в его голосе проскальзывали агрессивные нотки. – Можно подумать, что вы воевали в белых перчатках. Я ведь слышал, как абхазы вырезали чуть ли не роту грузинских курсантов. Естественно, грузины тоже озверели...