Формула одиночества
Шрифт:
– Спасибо, – улыбнулась Марина.
Она вышла на крыльцо. Красное солнце зависло над сосновым бором, со всех сторон обступившим Ясенки. Огромная береза рядом с флигелем тихо шелестела листвой. Сколько себя помнила Марина, она всегда была огромной. По семейному преданию, ее посадил прадед в день рождения дедушки. Какая-то птичка осторожно тенькнула среди ветвей, помолчала долю минуты и вдруг залилась песенкой – веселой и озорной, но щемящая, острая до слез грусть не отпускала Марину. Она вдруг поняла, что пройдет совсем немного времени,
Марина сжала кулаки. Нет, она не намерена сдаваться. И Субботину совсем не нужно знать, как она будет бороться за усадьбу. Хватит с него того, что она согласилась помочь ему осмотреть тайник.
Зазвонил телефон. Высветился номер Ларисы. И Марина поднесла трубку к уху.
– Рассказывай, – с ходу потребовала подруга. – Что у тебя стряслось?
– Папу убили, – сухо сказала Марина. – Послезавтра похороны. Я вынуждена побыть здесь некоторое время, чтобы кое в чем разобраться. После похорон я позвоню своему начальству. Возьму отпуск без содержания.
– Я тебе сочувствую, – тихо сказала подруга. – Прости, не знала. Но держись, не сдавайся! Я так понимаю, твоя мачеха постаралась?
– Пока ничего не известно, но музей хотят ликвидировать, и я должна отстоять его. Если получится. Тут замешаны большие деньги...
– Вот суки! – отозвалась Лариса. – Небось земли решили оттяпать?
– Вот видишь, тебе и рассказывать ничего не надо.
– Понятно, – вздохнула Лариса. – Приедешь, расскажешь. Мне очень жалко Аркадия Сергеевича. Я бы прилетела на похороны, но кто меня отпустит? Работы завались. У Эдика экзамены вот-вот начнутся. А как у тебя с деньгами? Может, выслать тысяч десять? Отдашь, когда сможешь.
– Лариса, – Марина замялась, – тут такое дело. Маша завтра утром приезжает из лагеря. Ты не могла бы ее встретить?
– В чем вопрос? – оживилась Лариса. – Не только встречу, но и к себе заберу. Ты не против, если она поживет у меня?
– Она хотела в газете подработать...
– Проще пареной репы. Все устроим лучше некуда, – и вовсе обрадовалась Лариса. – Она у тебя девочка серьезная. В случае чего за Эдькой приглядит, не позволит ему филонить.
– Хорошо, если Маша согласится, пусть поживет у тебя.
– Чудесно! – воскликнула Лариса и вдруг приглушила голос почти до шепота. – Слушай, я ведь хотела спросить, как ты в Абхазии отдохнула. Я звонила Анжеле...
Марина почувствовала, как ее сердце ухнуло вниз.
– Она мало что рассказывала. Сильно расстроена была. Что там за заварушка случилась? Говорят, вас чуть в плен не взяли?
– Ничего особенного. – Марина изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал бодро. – В России и хуже случается.
– Но не с тобой же, – резонно заметила Лариса. – Я догадываюсь, это не телефонный разговор?
– Правильно догадываешься, – обрадовалась
– Понятно, – разочарованно протянула Лариса, – а я думала, на следующий год мы вместе с тобой рванем в Гагры. Ты теперь, наверное, не поедешь?
– Обязательно поеду, – засмеялась Марина. – Мне там безумно понравилось!
– Правильно, – повеселела Лариса, – бомбы дважды в одну и ту же воронку не падают.
«Знала бы ты, в какую я воронку попала, – тоскливо подумала Марина. – Арсен, Арсен, откуда ты на мою голову взялся?»
И Лариса словно прочитала ее мысли.
– Слушай, – она опять понизила голос, – давеча мне какой-то мужик звонил. Спрашивал, где ты, когда домой вернешься.
Марину обдало жаром, в глазах потемнело. Она перехватила вмиг вспотевшей рукой трубку и приложила ее к другому уху. Этого простого движения ей хватило, чтобы вновь обрести способность дышать.
– Это, наверное, Субботин, – сказала она, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал равнодушно. – Гэбист из Питера. Занимается кражами из музея.
– Нет, Субботина я знаю. Он, когда звонил, первым делом представился. Я о нем уже забыла. А этот сразу сказал, что вы отдыхали вместе в Абхазии. Ты подцепила мужика и ничего мне не рассказываешь?
– С чего ты взяла, что подцепила? – осторожно поинтересовалась Марина. – Или этот мужик тебе доложил?
– Нет, не доложил, но он сильно нервничал. И когда я сказала, что понятия не имею, где ты, бросил трубку.
– Но ведь Анжела тебе сказала, что я поехала к отцу? Почему не объяснила?
– Здрасьте, – рассердилась Лариса. – А ты меня предупредила? Откуда я знаю, кто звонил? Может, из тех абреков, кто вас захватил?
– Что он еще сказал? – быстро спросила Марина.
– Я ж говорю, даже не назвался, но, судя по разговору, интеллигентный мужчина...
Марина хмыкнула про себя, но вслух язвительно заметила:
– Что ж тогда за абрека его приняла?
– Мариночка, ласточка, – с умилением протянула Лариса, – скажи, кто он? Правда, что ли, погуляла с кем?
– Теперь это неважно, – улыбнулась Марина, но непрошеные слезы уже хлынули из глаз. – Не моего он поля ягода. И этим все сказано. Если он еще раз позвонит... Если позвонит, – голос ее дрогнул, – скажи, что я вообще уехала из Тесинска и даже адрес не оставила.
– Это ты зря! – рассердилась подруга. – Наверняка мужик чумовой, если ты так убиваешься.
– Я не убиваюсь, – сказала Марина и все же не сдержалась и всхлипнула. – Курортный роман. Сама же учила меня, что не надо все принимать всерьез.
– Учила, – вздохнула Лариса. – Дураков учить только портить...
Лариса продолжала что-то говорить, но Марина уже ее не слушала. Она вдруг заметила Ивана, который стоял метрах в двадцати от нее и делал ей какие-то знаки. И явно чего-то опасался, потому что все время крутил головой по сторонам.