Формула преступления
Шрифт:
— Господин Ванзаров, все это, безусловно, интригующе и довольно познавательно, — сказала Аловарова, разглаживая юбку. — Если Иван Иванович оказался жуликом, это горький урок мне, как женщине: надо осторожней выбирать друзей. Но какое отношение к его подвигам имею я? Позвольте покинуть ваше милое заведение. У меня начинает болеть голова…
— Да уж, что-то непонятное затеяли, — поддержал Карлов. — И мне пора, дома заждались. Лаурочка опять вся в слезах. Еле успокоил. Боюсь оставлять ее надолго…
Заверив, что ему потребуется буквально несколько минут, Родион сказал:
— У Донского скопилась приличная сумма.
На это юному чиновнику предоставили полную свободу.
— Украденное богатство надо куда-то деть. На руках оставлять глупо — могут попросту ограбить. В банк положить нельзя. Человек, который обворовывает банки, им не доверяет. Исчезнуть — почти невозможно. Кража слишком велика, будут подняты все силы для розыска. И тогда возникает идея, как пользоваться украденным в свое удовольствие, ничего не опасаясь. Что же придумал Донской?
Вопрос повис в воздухе. Могло показаться — от потери всякого интереса к истории. Господа явно скучали: Аловарова зевнула, а Карлов демонстративно поглядывал на часы.
— Ответ простой, — сказал Родион. — Донской должен умереть, и смерть его должна подтвердить полиция. С мертвого взятки гладки. Главное, чтобы полиция была замазана по уши.
— Так кто же убил Ивана Ивановича? — с нетерпением спросила баронесса.
— Сейчас доберемся, — пообещал Ванзаров. — В гениальной голове созревает красивый план: нужен сообщник, который не знает, что его ждет. А также таинственный убийца. С этим трудностей не возникает. Сверток денег Донской привозит на кладбище, где прячет под статую рыцаря, слегка отодвигая монумент. После чего отламывает перчатку, благо камень мягкий, вроде известняка. Мститель с того света готов. Сообщник, не отличающийся умом, но крепкий физически, во всем помогает, но ничего не подозревает. Ему объясняют, что деньги полежат здесь, пока все не утихнет.
Карлов тяжело задышал:
— Душно что-то… Сердце шалит… Столько переживаний… Позвольте, выйду.
— Потерпите, уже скоро… План исполняется как по маслу. На следующий день Донского находят с разбитым до неузнаваемости лицом. То, что убит именно Иван Иванович, сомневаться нет причин: три свидетеля, из которых один его камердинер, подтверждают личность Донского. Полиции остается ломать голову, как же погиб любвеобильный герой. И вот тут возникает вопрос: а кто же сами свидетели? Вопрос кажется глупейший: уважаемые господа, вдова-баронесса и почтенный отец семейства. Так должен был подумать каждый чиновник полиции. Он не стал бы проверять так удачно и сразу нашедшихся свидетелей. Зачем? Все же очевидно. Не правда ли, Анна Ивановна?
Госпожа Аловарова устало ответила:
— Господин Ванзаров, я не понимаю, о чем вы…
— О том, что полиции готовилась ловушка.
— В чем же ловушка, Родион Георгиевич?
— Свидетели сами явились к «телу», зачем же выяснять, кто они такие. На опознании в участке у них и документов не спросят, прямо как я. Такие уважаемые люди: вдова в черном и славный господин широкой натуры, да еще с дочкой пострадал. Даже паспорта подделывать не нужно. Еще спасибо скажут и прощения попросят за беспокойство. Когда же начнется разбирательство, выяснится, что баронесса Аловарова и господин Карлов с семьей давно находятся на отдыхе на Французской Ривьере, заграничные паспорта выданы и зарегистрированы в Министерстве иностранных дел. Ловушка захлопнулась…
Ванзаров выразительно хлопнул в ладошки, словно аплодируя логике. Но его не поддержали.
— Двое опознавших тело — фальшивые свидетели. Не заметили, не проследили, дело пахнет отставками, тут выговором не обойтись. Что делать полиции? Закрыть на все глаза и стоять на своем, утверждая, что тело Донского опознано правильно. Все — нет его, умер и закопан. Не признаваться же в собственной глупости. Ловушка очень крепкая — административная. Вы были уверены, что обычный чиновник ленив и нелюбопытен, за что и поплатится. Мелкие детали и несуразности тревожили мало. Но теперь все по-другому. Сами только что подписались под своим приговором… Не надо, господа, и пытаться… На выходе дежурят городовые. Извините, вы сюда пришли по своей воле, я вас под конвоем не тащил.
— Каков гаденыш! — с некоторым восхищением заметила баронесса. Хотя и не баронесса вовсе.
— Благодарю, вернемся к деньгам, что под рыцарем лежат. Ясно, что ни дочек, ни вдов Донской не соблазнял, статуй на ужин не приглашал, да и сам призрак к нему не заявлялся. Что же случилось? Случилось заранее спланированное убийство.
— Я никого не убивала! — закричала дама.
— Анна Ивановна, пока не знаю вашего настоящего имени, у вас отменный актерский талант: сыграть пьяную бабу, чтобы поверил швейцар, дорогого стоит. Только вот баба не обольется водкой, от нее перегаром пахнуть будет. Народ эти различия тонко чувствует. Это вам на будущее. И на кладбище спектакль провели умело. Психологически точно поздоровались с могильщиком и отчитали его, дескать, давно здесь бываю. Но когда будете играть новую роль, старайтесь не увлекаться импровизацией. Заявили, что перстень подарен вами. Но ведь его от всей души подарил господин Карлов.
— Предупреждал же, дура… — прошипел благородный отец.
— Не стоит, господин Карлов, обижать даму. Вы, когда по банкам прогуливались, изучая клерков, слишком хорошо запомнились. Не то что госпожа Аловарова: она куда тоньше умеет с людьми общаться. Так ведь, господин Лопарев?
Камердинер сдержанно улыбнулся:
— Не могу знать-с.
— Остается вопрос… — Родион помедлил, оценивая выражения лиц: — Кто же убил Донского?.. Не желаете помочь?.. Тогда попробую я… История о том, что явился призрак и отомстил, рассыпалась в пыль. Реальны только деньги. Какой вывод напрашивается?
Желающих проявить остроту ума не нашлось. И тогда сказал Родион:
— Ответ прост и логичен: Донского не убивали.
Карлов ехидно улыбнулся:
— Неужели, господин пронырливый сыщик?
— Донской и не думал умирать. Потому что его… никогда не было. Именно он и есть настоящий призрак. Согласны, Иван Иванович?
Камердинер равнодушно ответил:
— Меня Василием Николаевичем зовут…
— Нет ничего проще, чем убить человека, о чьем существовании известно только с чужих слов, а после смерти оставшегося без лица. Из кого же слепить такой удобный призрак?