Форпост Форпост «Надежда». Повести и рассказы
Шрифт:
Поднявшись с места, Андрей быстро взглянул в лица всем остальным. Их было четверо; одетые в ярко-красные тренировочные костюмы, они сидели в ряд на длинном диване. Двоих Андрей знал - пилотов-навигаторов Колю Пороховника и Женю Пономарева. Третьим был высокий, дочерна загорелый человек южного типа, который, кажется, тоже был знаком, однако где он с ним встречался? Четвертый, совсем незнакомый, на первый взгляд показался Андрею очень застенчивым, очень тихим, очень робким. Кто это?
Генеральный директор представил всех одного за другим. Загорелого здоровяка звали Владимир Ивашкевич, и тогда Андрей тотчас же вспомнил: экспедиция на Кассандру, когда от трех кораблей остался только один, потому что видимая поверхность планеты оказалась
Коля Пороховник, Женя Пономарев… Имя четвертого члена экипажа Андрею ничего не сказало: Сергей Крылов, человек с уникальной пока специальностью инженера по оборудованию сверхсубсветовиков.
Теперь было особенно заметно, что генеральный директор стесняется своего роста. Церемонию представления экипажа и командира он постарался провести как можно быстрее и тут же поспешил снова опуститься за свой громадный стол.
– А теперь, когда вы знакомы, - генеральный директор покрутился на своем вращающемся кресле, - еще несколько слов. Вот о чем: у вас очень мало времени. На все тренировки, на освоение корабля, на подготовку шестьдесят четыре дня. Старт четырнадцатого сентября. По причинам, вам известным, старт возможен только в этот день.
Люди на длинном диване задвигались и завздыхали. Впрочем, так было всегда, во все времена: всегда казалось немыслимым уложиться в срок подготовки, и все всегда устраивалось наилучшим образом. Генеральный директор это отлично знал. Сидевшие на диване, конечно, знали тоже. На мягком, добродушном лице генерального директора появилась тень улыбки.
– Вот и отлично!
– прогремел бас.
– План подготовки - вот он. Баскетбольная рука легко дотянулась до дальнего конца стола и подала Андрею зеленую папку.
– Руководить подготовкой будут лучшие специалисты наземных служб. В том, что подготовка займет только два месяца, нет ничего удивительного. Особых сложностей, как это ни кажется странным, с экспедицией нет. Сверхсубсветовик в управлении легче, чем любой другой корабль. Экспедиция будет непродолжительной…
Человек, сидящий на диване слева, самый юный член экипажа, согласно кивнул.
– Название корабля - «Альбатрос», - вставил он.
– А начнете вы с того, - заключил бас, - что прямо сейчас познакомитесь с кораблем. У вас будет хороший экскурсовод. Один из членов вашего экипажа, - генеральный директор посмотрел на Крылова, - не только специалист по оборудованию сверхсубсветовика, но и прошел уже специальную подготовку, которую теперь предстоит пройти вам.
Взгляды четырех членов экипажа переместились на Крылова, и Андрей вдруг увидел, что тот невероятно, даже недопустимо для космолетчика молод. Значит, от молодости застенчивость и робость. Но он знал, пройдут годы, и на это лицо ляжет другая печать; на нем отразятся бессонные ночи, смертельный риск, может быть, утраты и тяжелые поражения. Но все это, он знал, только на одних чашах весов, а на других, которые окажутся, должны оказаться тяжелее, - вечное и дерзкое и никогда не утолимое желание быть там, где не был еще никто. Поразительное чувство того, что тебе подвластны громадные, в голову не укладывающиеся, ни с чем не соизмеримые расстояния, что ты можешь называть неизвестные планеты именами дорогих тебе людей. И еще уверенность в том, что за тобой, там, где ты был первым, пройдут потом многие, чтобы сделать еще больше, чем сделал ты.
Генеральный директор поднялся из-за стола, пожал им всем руки, и пять человек молча вышли в длинный, искрящийся коридор. У фонтана, в струях которого снова играла радуга, уже стояла длинная сигара специальной служебной машины, и Ивашкевич, опередив всех, галантно распахнул дверцы и с заметным южным акцентом сказал, впервые нарушив молчание:
– Ну вот, путешествие началось!
Укрытый
Должно быть, на лице начальника экспедиции слишком уж ясно проступило разочарование, должно быть, схожие чувства отразились и на лицах остальных членов экипажа, потому что юный Крылов улыбнулся. Улыбка была не просто веселой, но еще и загадочной и, пожалуй, слегка сочувствующей.
Еще несколько минут они осматривали корабль снаружи. Ивашкевич, подойдя к обшивке «Альбатроса», тронул ее рукой и состроил забавную гримаску. Пороховник и Пономарев, держась все время рядом, как близнецы, обошли корабль кругом. Молчаливые, деловитые техники сворачивали пластиковый чехол в плотный рулон. Проем входного люка уже был обнажен, и Сергей Крылов, инженер по оборудованию сверхсубсветовика, первым поднялся по ступеням трапа и жестом пригласил подняться всех остальных.
Вот так всегда - трап всегда пружинит под ногами, любой из трапов пружинит всегда одинаково. И, когда ступаешь на трап - Андрей испытал это множество раз, - особенно остро и ярко проявляется ощущение будущего полета. И почему-то по трапу всегда хочется взбежать бегом, даже если ты уже не стажер-практикант, а начальник экспедиции.
Рубка управления «Альбатроса» оказалась непривычно маленькой, площадью не более шести квадратных метров. Приборов здесь было на удивление мало, зато кресла пилотов выглядели небывало массивными, конструкции сложной и непонятной.
Каюты приятно удивили - они были неожиданно удобны и комфортабельны, таких не найти, пожалуй, и на некоторых туристских лайнерах. Кают-компания, отделанная дубовыми, под старину, панелями, теперь снова повсеместно входящими в моду, оказалась помещением просто роскошным; на полу был пушистый ковер, на полках буфета блестела укрепленная в специальных гнездах фарфоровая и хрустальная посуда. Целую стену занимал стеллаж с видеотекой, собранию которой могли бы позавидовать многие видеотеки на Земле.
В кухонном отсеке - самая обычная автоматика. Скафандры, стоявшие, как полагалось, рядом со шлюзовым отсеком, тоже были обыкновенными, модель Б-12. Дальше - резервуары с водой и холодильники с положенным рационом продуктов. Еще дальше - маленький гимнастический зал и маленький бассейн.
И наконец, вот он, отсек двигателей, непонятно пока еще как устроенное и как живущее сердце корабля, - сплошная путаница проводов, каких-то блоков и деталей. Но есть впереди шестьдесят четыре дня, чтобы все это узнать до тонкостей, не бояться случайностей.
И вот только здесь, когда он пытался проникнуть взглядом в хитросплетение проводов и невероятное нагромождение деталей, все вдруг встало на свои места, и Андрей Ростов вновь ощутил - теперь уже с кристальной и бесповоротной ясностью, - что действительно начинается полет к манящему Теллусу, и что есть уже маленький коллектив людей, собранный для этого полета, и что есть корабль, который шестьдесят четыре дня спустя отправится в самое дерзкое из путешествий, которые когда-либо до этого начинал человек.